не знаю, как ее благодарить…
— За что?
— За полет и крылья…
Струна лопнула.
Симу отшвырнуло назад.
Мама погрозила пальцем и отступила в темноту. Мол, не суйся раньше времени. Лети отсюда!
И девочка обнаружила, что сидит на кровати в какой-то комнатке с крашеными стенками.
Рядом валялась странная металлическая конструкция.
Сима посмотрела на свои руки.
На грудь.
Огоньков больше не осталось. Но… она жива?
Да!!!
И это может значить только одно.
Девочка вскочила на кровать. И рассмеялась.
Она — прошла испытание.
Руки взметнулись, словно крылья…
Какие они — синие птицы?
Яркий лазурный хвост. Темное окаймление по краю крыла. Узкая, изящная головка, точеная шея, пышное оперение… и человеческое лицо.
Сима? Лицо ее. А глаза стали намного ярче и серьезнее.
В следующий миг в окно выпорхнула синяя птица.
Блеснула пышным оперением — и растаяла, слившись с ночным небом.
***
Когда Аня влетела в палату, там ничего не было.
И никого.
Смятая кровать.
Опрокинутая капельница.
Несколько ярко-синих перьев на белой простыне.
— А где пациентка? — удивился Лев Михайлович. — Ох, и здорова ты бегать!
— Не знаю, — Аня развела руками, незаметно сгребая с кровати перышки. — Вы, правда, не слишком сердитесь?
— Да я почти с самого начала знал. И разрешение дал по телефону на твои художества. Хотя драть тебя надо солдатским ремнем. Чтобы знала.
Аня улыбнулась.
— Меня надо учить и учить. Чтобы я стала хорошим хирургом.
— Отличным. И замечательным.
Девушка улыбнулась. Подошла закрыть окно. И тихо шепнула в ночное небо:
— спасибо, Сима.
Показалось ей или нет? Но на миг ветер донес до ее ушей торжествующую птичью трель.
И все смолкло.
Аня проживет много лет. Спасет множество больных.
Но эту песню она никогда не позабудет.
Интерлюдия 3.
Немного позднее.
— Дядь Миша, а я сегодня сальто сделать смог!
— Лёшка, ты просто молодец! Ты вообще прирожденный боец.
— Наверное.
— Как мама?
— врачи говорят, что ее скоро можно будет выписывать. Недели через три она будет дома. А вы пойдете с нами ее встречать?
— Ели пригласишь — пойду.
— Обязательно приглашу. — Мальчик замялся ненадолго, а потом все-таки спросил. — Дядь Миша а вы никогда на улице не видели девочку с синими волосами?
— С синими? Как Мальвина?
— Наверное. Только Сима — она невероятная. Я после встречи с ней смог взлететь…
— Дети часто летают. Когда растут, — Михаил Иванович погладил ребенка по торчащим вихрам. Но Алёша помотал головой.
— Вы не понимаете. Я не спал. А она помогла мне взлететь.
Михаил Иванович не стал спорить. Только улыбнулся. Мальчик вырастет и забудет А пока не надо разрушать эту сказку.
— Тогда скажи ей за это спасибо. Летать дано не каждому.
Алёша поглядел в небо.
Вспомнил ощущение облаков под крылом. И вдруг четко и громко произнес:
— спасибо тебе, Сима!!!
***
— Сегодня мы в гостях у Владислава Петровича Конюшенного.
Журналистка улыбалась в камеру профессиональной улыбкой. Безжизненной.
Но недолго. Стоило ей войти в галерею, где были выставлены работы художника, как она восторженно ахнула. И разговаривала уже совсем по-другому.
Нельзя было поверить, что все это — дерево.
Легонький кораблик словно летел по волнам. И деревянные паруса ей-ей шевелились, как живые.
Загадочно смотрели человеческие лица с резных портретов. Они не имели ничего общего с иконами. Ни канонов, ни установлений.
Но гений мастера был таков, что люди казались живыми. Только дотронься — и деревянные глаза распахнутся, губы улыбнутся — и портрет оживет.
Легкое деревянное кружево словно плыло в воздухе. Птицы парили под потолком. Олень, вырезанный из причудливого корневища, словно оттолкнулся одной ногой от подставки — и застыл в момент прыжка.
Леший тянул то ли лапы, то ли корневища к входящим. И по строгому его лицу было видно — не зли хозяина леса! Заплутаешь и не выпутаешься…
Фигура обнаженной женщины в углу стояла, гордая и спокойная в своей наготе. И даже сомнения не возникало — именно так правильно. И какая там обнаженная натура!?
Какая критика?
Там, где приходит гений — умолкает змеиное шипение.
Спустя час, когда прекратилось выражение восторгов и восхищений, журналистка смогла-таки перейти к деловому стилю общения.
И добралась до главного вопроса.
— а почему вы вдруг решили заняться резьбой по дереву? Обычно в этом возрасте уходят из профессии, а вы только открыли себя. Как так получилось?
Владислав Петрович улыбнулся.
— Сложно сказать. Наверное все началось с одной встречи. Сима, если ты услышишь меня — спасибо тебе за все. Теперь я понимаю, что такое счастье.
И уже тихо. Совсем тихо.
— Спасибо тебе за крылья…
***
Над миром парила первая синяя птица за несколько сотен или даже тысяч лет. Она летела и пела. И в небесах звенел ее торжествующий голос.
Первая синяя птица встала на крыло.
Сима знала — за ней придут другие.
Кто-то погибнет. Несомненно.
Но те, кто выживут — взлетят. Подарят людям крылья. И мир сделается немножко лучше.
Она обязательно вернется домой. Но не скоро. Очень не скоро.
Ей хотелось лететь над миром и петь.
А когда она устанет — она спустится вниз.
Будет ходить среди людей, и заглядывать им в глаза.
Смотреть в душу.
Искать крылатых.
И помогать им встать на крыло.
Только не сжимайте руки. Не душите свое счастье. И будьте ей благодарны.
И звенел, звенел над миром торжествующий напев. И небо становилось синее там, где его касались птичьи перья.
Спасибо тебе, Сима…
Может надо рискнуть, чтобы встать на крыло?
Надо кому-то помочь. Себя превозмочь.
Не отступить.
Ни пяди души не уступить.
Лени, бездарности, злу,
Равнодушному холодному сну.
Жить, а не существовать.
Пусть лишь миг, но гореть, не чадить и не тлеть.
И огнем души весь мир согревать.
Взметнуть синие крылья надежд
Над головами невежд.
И лететь.
Расправить крылья и петь.
О свободе, вере, надежде, любви…
Прошу тебя, птица, ЖИВИ!!!
А мы для тебя раскроем свои
Синие крылья любви.
