местных женских монастырях она была наслышана. Но…
– Поделом. А как это отразится на наших отношениях с Гардвейгом?
– Вряд ли положительно. Но договориться можно всегда. Особенно если это не афишировать.
– А у него же вроде бы и еще есть дочери?
– Да. Но они младше Анелии… старшая из них, да, где-то на два года. Через год как раз вступит в брачный возраст.
Лиля согласно опустила ресницы. Пусть так и будет.
– Когда ты отдашь письмо?
– Сегодня или завтра. А ты…
– А меня муж везет на бал.
– Желаю вам от души повеселиться, ваше сиятельство, – не удержался от поддразнивания и поклона Ганц.
Лиля скорчила рожицу. Ганц весело улыбнулся. Оба отлично знали, что графиня предпочла бы тихий вечер у камина. С дочерью, собаками, книжкой, близкими людьми… Ганц и сам любил такие вечера, когда после ужина в Иртоне все удалялись в гостиную и занимались чем хотели. Кто-то читал, кто-то разговаривал, вирманки вязали, Лиля что-то писала, отвлекаясь то на одно, то на другое, пастор спорил с Лейфом, дети играли на медвежьих шкурах со щенками, и все было уютно и спокойно… иногда шумно, иногда весело. Но какое-то внутреннее тепло не покидало его в течение всего вечера. И здесь тоже случались такие вечера, но намного реже. А жаль. Ганц тосковал по ним…
– Надо, ваше сиятельство.
– Надо, – в тон Ганцу вздохнула Лиля. – Я на вас очень надеюсь.
Джес знал, что его жена – красивая женщина. Но чтобы настолько?
По лестнице к нему спускалось прекрасное видение. Роскошные формы, длинные волосы, загадочные зеленые глаза, платье, стоящее безумных денег…
Мужчина невольно склонился в поклоне.
– Лилиан, вы прелестны.
Лиля поблагодарила за комплимент легким кивком.
– Позвольте… – В руках Джеса оказался небольшой мешочек, и из него появился браслет с изумрудами. Не такой тяжелый и массивный, как графский. Нет, это был легкий и изящный ободок, украшенный мелкой россыпью камней и крохотными алмазиками.
Лиля протянула свободное запястье, и Джес застегнул браслет. А потом коснулся губами надушенной кожи в долгом поцелуе.
– Благодарю за подарок, супруг мой.
– Они такие же, как ваши глаза…
– Вы мне льстите.
– Нет, я льщу изумрудам.
Лиля позволила накинуть себе на плечи плащ, позволила подсадить себя в карету и даже улыбнулась Джесу. Граф собирался ехать во дворец верхом, а как он поедет оттуда – будет видно. Месяц – это слишком много, чтобы не попытаться сократить сроки.
Но сейчас Джес не хотел спугнуть добычу. И плевать, что это – его жена. Принуждение не доставляет никакого удовольствия… Ну почему она не выглядела так на свадьбе?!
Балы, вальсы, красавицы в пышных платьях, галантные кавалеры, нежные улыбки и первая любовь…
Эх… Если где-то это и было – там все было романтично. Красавицы не ловили на себе блох, рыцари не чесали… половые органы, собаки не бродили под ногами, музыка не раздражала своей нестройностью…
С другой стороны, Лиля просто была на взводе. Она отлично понимала, что при иных обстоятельствах рассматривала бы здесь все как веселое приключение. Комнату ужасов или комнату смеха. Но не сейчас… когда она топает под ручку с благородным графом, приветствует всех, их приветствуют, а за спиной шепчутся. Помирились? Переспали? Он теперь смирится с ее неженской профессией? Она станет терпеть его измены?
А ведь шепчутся. Лиля могла бы перечислить всех дам, с которыми у ее супруга что-то было. И не сильно бы ошиблась, каждая норовила состроить глазки, коснуться рукава, а то и записочку подсунуть или платок уронить… козы драные!
Хотя… раньше-то ее тут никто не видел. И если Джес изменял тогда – что ему мешает это делать сейчас? Ее ведь судят по первой Лилиан, которой больше нет, но людям этого не скажешь. И все гадают – какой у нее недостаток, что муж запер ее в имении и принялся изменять направо и налево.
Лиля кипела, но виду не показывала. Вежливо побеседовала с королем о состоянии здоровья, сделала реверанс перед Гардвейгом – тому после лечения стало чуть легче, ну, во всяком случае, нога не так сильно болела, поэтому его величество был в хорошем настроении. Он отослал Джеса потанцевать с принцессой, а Лилиан пригласил присесть рядом и побеседовать.
Ему еще лечиться и лечиться, а не по балам бы ходить и не по дорогам раскатывать. О чем Лиля и сообщила со всеми возможными расшаркиваниями и извинениями.
Король в ответ заметил, что, если поможет, он всегда готов. Потому что долго с такими язвами не живут. И Лиля в принципе понимала почему. Что бы ни было в исходниках у таких язв, лечить их здесь не очень-то умели. До концепции микробов еще не додумались. Зато отлично понимали, что от таких язв происходит «горение крови».
И неудивительно.
Рано или поздно лекарь-дурак заносил грязь в рану. Начиналось воспаление, которое лечили – в зависимости от везения пациента. Могли и клизмой. А там… Заражение крови, гангрена, смерть…
Лиля намерена была это исключить. Да и болевой симптом удалось приглушить. Тахир серьезно занимался язвой, и Гардвейг ощущал себя чуть получше, даже соизволил выразить Лиле свое благоволение. Мол, приезжайте к нам в резиденцию, будем рады видеть вас. Да и в Уэльстере ждем. И вообще, вы с супругом красивая пара.
Джерисон вернул принцессу отцу и исчез. Лиля, полностью сосредоточившись на его величестве, даже не обратила на него внимания. Эка невидаль – муж удрал.
Она вежливо улыбалась Гардвейгу… потрясающее обаяние личности. И знаешь, что развод у него через плаху, а все равно хорош!
Впрочем, минут через пять ее от Гардвейга увел один из немногих, кто имел право. Принц Амир Гулим.
– Его величество согласился на наш с Мирандой брак.
– Я рада за вас.
Лиля улыбнулась. Вот так. Миранда уже почти не ее. Это и есть материнская тоска? А что будет дальше?
С чем останется она, приняв Джерисона?
С красивой картинкой? Звучало откровенно тоскливо…
– Ну наконец-то!
– Рик, я тебя с женой хочу познакомить.
– Познакомь. А то скоро своей обзаведусь, а с твоей пока еще не знаком.
– А как связано одно с другим?
– А вдруг я тебе рога захочу наставить?
Рик посмеивался, но Джес сверкнул глазами:
– Поосторожнее!
Принц заинтересованно взглянул на друга:
– Ревнуешь?
– Охраняю…
– А от кого надо?
– Да тут каждый третий на нее заглядывается, как на пирожное с кремом!
– А, тогда вы квиты. Вот, посмотри на Тисию. Она сейчас из платья выпрыгнет, только бы ты взглянул.
Джес взглянул. Миниатюрная брюнетка действительно готова была на все. Но прежних эмоций уже не вызывала. Он думал, что ему нравятся худощавые невысокие брюнетки?
Нет.
Ему нравятся высокие пышные блондинки.
– Да ну ее… У тебя как?
– Сегодня скажу Анелии, что буду просить ее руки у Гардвейга.
– Лидия точно побоку?
– Джес, сам понимаешь. Уэльстер – сосед. Приданое опять же, мирные отношения… ну и наконец – ты с этой воблой в постель лечь сможешь?
Джес покачал головой, вспоминая Лидию.
– Мне и своей коровы хватило.
– С коровой ты обманулся.
– Боишься, что тоже обманешься?
– Боюсь. Но и выбора у меня фактически нет. Поэтому – Анелия.
– И да поможет тебе Альдонай. Пойдем, я тебя познакомлю с Лилиан.
– Пойдем… Где она?
Джес завертел головой, выискивая белое платье, и заметил его рядом с принцессами. Анжелина и Джолиэтт, по-взрослому нарядные и в роскошных драгоценностях, разговаривали с его супругой. Лилиан весело отвечала им, смеялась, девочки хихикали… И вся троица явно чувствовала себя отлично.
– С твоими сестренками.
– Так идем. Кстати, пригласи малявок потанцевать, им приятно будет.
– Приглашу, – улыбнулся Джес.
– Ваше высочество Анжелина, ваше высочество Джолиэтт…
Джес склонился перед принцессами. А Лилиан отвесил учтивый поклон высокий блондин в белом, отделанном золотом камзоле.
– Госпожа графиня, позвольте представиться. Ричард. Давний друг вашего супруга.
Лиля едва не фыркнула. Тоненькая диадема в золотых волосах собеседника отчетливо говорила о его статусе.
– Рада знакомству, ваше высочество.
– Я тоже, графиня.
Джес светски улыбнулся и пригласил на танец Анжелину. Какой-то герцог пригласил Джолиэтт, и Лиля осталась один на один с принцем.
М-да… Ожившая девичья мечта. Отличная фигура, золотые волосы, серые глаза, одухотворенное лицо… того и гляди, растаешь от восторга.
Ага, сейчас. Вот только шнурки погладит. Чисто из упрямства Лиля продолжила разглядывать принца. Красивый мальчик, да. Но… один такой уже есть. А они с Джесом хорошо смотрятся. Позитив и негатив. Играют на контрасте?
– О чем вы думаете, графиня?
– Вы неплохо смотритесь вместе с моим мужем, ваше высочество. – Лиля и не подумала смутиться. – Девушки млеют?
Ричард опешил от такой откровенности. Но Лиля смотрела спокойно.
Сложно сказать, чего в ее словах было больше – наглости или расчета. Но ей надо было переломить впечатление, которое о ней создал Джес, – это первое. Стать другом, а не женщиной – это второе. Приучить принца к своей эксцентричности. Это третье, и главное.
Лиля прекрасно понимала – она более чем оригинальна. Но если Эдоард и Гардвейг терпят ее из-за лечения, то Рику оно пока не требуется. А ей нужно прикрытие и в лице будущего короля тоже. И Лиля чуть отыграла назад.
– Прошу простить мою дерзость, ваше высочество. Когда постоянно общаешься только с книгами, потом очень сложно разговаривать с людьми.
– Вы любите читать? – В серых глазах вспыхнул интерес.
– Средь оплывших свечей и вечерних молитв…
Ричард насторожил уши.
– Это стихи?
– Да, ваше высочество.
– Я никогда не читал таких…
– Хотите, я прочитаю по памяти?
Ричард хотел. И Лиля прочитала. Про книжных детей, про любовь, еще кое о чем… Ее знакомая по общаге обожала Высоцкого и Лилю приобщила.
Потом кое-что прочитал Ричард, потом они немного поспорили о ритме… минут через десять Джес растащил их и бесцеремонно напомнил принцу про заброшенных принцесс.
Рик сверкнул глазами, но о долге вежливости действительно забывать не стоило. А Джес занялся женой.
– Вы нашли общий язык с принцем…
– Он вам понравился?
Лиля взглянула на супруга. Сердится? Ревнует? Но лучше успокоить сразу.
– Как
