вы себя чувствуете? – Отвратительно. Но жить буду. Вы мне хотели что-то сказать? – Мне не хватает рабочих рук. Мы закончим ремонт стены в лучшем случае к зиме. Лиля вздохнула: – И что вы предлагаете? – Ваше сиятельство, что вы приказали крестьянам устроить на месте площадки для тренировок? Площадки для тренировок? Лиля вскинула брови: – Это где? Совместными усилиями выяснилось, что речь идет о детской площадке. И Лиля почувствовала себя дурой. Вот что сейчас сказать? Что дети важнее? Тогда ее точно уважать перестанут. – Мне хотелось усовершенствовать площадку. Что именно они сделали? По результатам Лиля узнала «коня», турник и чурбачки, вкопанные в землю на разных уровнях. Угу. Отлично. – Это для укрепления мышц и равновесия. Минут пять Лиля рассказывала, какие упражнения можно делать на построенных спортивных снарядах. Но Лейса это не впечатлило: – Ваше сиятельство, воля ваша, это несерьезно. – Почему? – Потому что нам бы стену укрепить. И ров почистить. А это все до зимы подождет. Лиля мученически вздохнула. И дала согласие перевести крестьян с одной работы на другую. Уточнила у Лейса, сколько ему времени надо. И кивнула: – Не справитесь – спрошу по всей строгости. Лейс, а какой у вас чин? – Я десятник в личной дружине господина. – Лейс, вы видели, в каком состоянии дружина в замке? – Видел. Ее нет. – Да. Ваш отряд – единственная боеспособная часть. Поэтому я прошу вас принять пост капитана гвардии Иртона. Лейс выпучил глаза и стал похож на окуня: – Ваше сиятельство… – Да, господин Антрел. Я – графиня Иртон. И пока моего супруга нет дома, могу распоряжаться хозяйством. Если он отправил сюда ваш отряд, доверил вам свою дочь и меня, значит он высоко ценит ваши способности. – Ваше сиятельство… – Я полагаю, господин граф одобрит мое решение. Сам он отправлен с посольством, вы ему до лета точно не понадобитесь, поэтому служите. Здесь. Радости Лилино предложение явно не вызвало. И женщина добавила меда: – Разумеется, капитан будет получать больше. Какое жалованье у вас сейчас? – Три серебряных. – Хорошо. Теперь – шесть. – Ваше сиятельство… – Шесть серебряных в месяц. И должность капитана гвардии Иртона. Здесь, конечно, захолустье, но… Судя по лицу, Лейс понимал, что предложение выгодное. Так и так здесь оставаться, почему бы не с выгодой для себя? – Об этом надо написать господину графу. – Разумеется. Как только Ширви поправится – и напишем, и отправим. Судя по глазам, Лейс не поверил. Но поклон отвесил весьма почтительный: – Как прикажете, ваше сиятельство. Лиля с трудом дождалась, когда Лейс уйдет. Откинулась на подушки. Итак, с обороной замка разобрались. Кажется, на Лейса тут можно положиться. Пусть работает. Теперь домашнее хозяйство. Повод еще раз обругать себя дурой. Вот зачем она вчера носилась по всему замку? Отдохнула бы, глядишь, и не была сегодня в состоянии тряпки. Что, ей так необходимо самой за всем присматривать? А Эмму она тогда для чего завела? Чтобы было? Если слушать ее не будут – плетей! Ее дело – маячить на заднем плане и проверять пыль батистовым платочком. А вовсе не пахать самой. В оправдание можно сказать только то, что раньше она ничем таким не занималась. А принцип «хочешь сделать хорошо – сделай сам» ей вдалбливался с детства. Не-эт. Ее дело не стоять над душой. А приказать Эмме нанять еще десяток слуг. И контролировать. Далее. Наладить обмен «идеи – деньги» с Хельке. Еще? Просмотреть бумаги поместья. Этим она сейчас займется. Далее. Кузнец и стеклодув обустраивают рабочие места. Коптильня строится. Солеварня тоже. (Лиля попросила поставить их так, чтобы с моря видно не было. Мало ли что.) Надо подумать, как их защищать. Ну и знания. Хм… Лиля, а такой вопрос – крестьяне намного дурее тебя? При управляющем ворюге и хапуге они давно должны были местные ресурсы освоить. Вот рыбалка, охота – это графское. Тут им нельзя было. А то, что касается собирательства, они еще тебе сто очков вперед дадут. Чуть позже сказать Лейсу – пусть отберет пару десятков крестьянских парней и начинает гонять. Курс молодого бойца – вещь полезная. За сколько в армии делают солдат из салаг? Порядка полугода? Надеюсь, это время у нас будет. Самое важное и страшное – время. Оно идет. И близится визит супруга, который ей ни за каким чертом не нужен. А в связи с этим хорошо бы знать свои права-обязанности. Она тут на уровне табуретки или все-таки что-то может? Лиля с удвоенной энергией закопалась в бумаги. Ее усилия увенчались успехом. Она нашла свой брачный контракт. Оказывается, здесь это уже было возможно. Замечательно! Опуская все юридические термины Средних веков, Лиля старалась выцепить суть. И результат ей нравился. Договор заключался между графом Иртоном (Джайс Иртон – папаша нынешнего? Кажется, да. Что-то такое теплится на дне сознания) и Августом Броклендом. Лиля становилась графиней Иртон. И муж обязался почитать, уважать и любить ее. Взамен он получал нехилое приданое. Несколько кораблей, крупную сумму в золоте, долю в торговле. Ребенок Лили становился законным графом Иртоном – только родился бы мальчик. Август обязался завещать ему свои верфи и прочее имущество. С правом управления за собой, а в случае своей смерти – за Джерисоном Иртоном. Угумс. А ребенка-то нет. А если не будет, приданое останется за графом, а остальное отойдет, к кому Август скажет. Церкви, например. Или еще кому… А кому, правда? Пока у Лили нет ребенка, где-то есть богатый наследник. А если ребенок появится… Надо выяснить этот вопрос у Тариса. Или уточнить у отца. Только не в первом письме, конечно. Отдельно оговаривалось хорошее обращение с женой. И Лиля прямо-таки прониклась родственными чувствами к отцу. Жену нельзя было бить, обижать и издеваться. Хм… Ну условие граф формально выполнил. Ее никто не бил. Не издевался. Просто пренебрегал. Но неземная любовь в контракте и не значилась. Живет она в родовом замке графа, а что замок в глуши, а управляющий вор – это уже детали. Лиля-то всем была обеспечена. То есть отец о ней позаботился. Мало того, Лиле полагалась доля из верфей. Да, с правом управления за ее супругом, но в случае смерти отца ей выделяются паи и капает денежка. Случись что – голодной и холодной не останется. В монастырь всегда примут с таким приданым. Хотя туда Лиле хотелось меньше всего. Одним словом, ты – мне, я – тебе. Хочешь верфи – позаботься о том, чтобы они достались ребенку моей крови. А племенная кобыла содержалась в достойных условиях. Но кто же все-таки наследник, если Август умрет и умрет Лиля? Из письма, которое осталось неизвестным широкой общественности: «Господин, должен сообщить вам, что корова жива и вполне благополучна. О потере ребенка даже не вспоминает. Супруг ожидается не раньше лета. Зато сюда прислали ее падчерицу. Жду ваших приказаний». – Твари поганые!!! Дарий Авермаль грохнул по столу кружкой. Дрянной эль выплеснулся через край, и юноша невзначай промокнул его рукавом рубашки. Но даже не заметил такой мелочи. – Безбожники! Мерзавцы! – Это точно, – поддержал его Томми. – Мальдонаины выродки! Сосут кровь честных людей. – Наживаются на нас, а мы все терпим и терпим. – А они на золоте жрут, на золоте спят… Разговор велся, как можно было догадаться, об эввирах. Дария они не устраивали по вполне понятной причине. Мерзавец-эввир общался с гадиной-графиней. И к тому же был возмутительно богат. А сам Дарий вынужден был даже на кабак просить деньги у отца. Который давал их с таким видом, словно одолжение делал. Вот ведь! Неужели не ясно, что благородный молодой человек имеет право поразвлечься? А как это сделаешь без денег? Вино в кредит нигде не нальют… увы. Да и шлюх тоже без денег не снимешь. А как приятно прийти в кабак, кинуть на стол горсть золота и гулять всю ночь напролет. Восхитительное ощущение своей силы, власти, всемогущества… Отец его просто не понимал. Да что он вообще понимает, этот старый пень?! Бегает к этому гаду-эввиру что ни день. А когда Дарий пришел подзанять у того деньжат, подонок скроил постную рожу. Мол, я бы с удовольствием. Но все отдал господину барону. Может быть, достопочтенный господин спросит у своего отца? Ага, у него спросишь, как же! Дарий вскипел, но только он настроился поучить вежливости мерзавца-эввира, как появилась охрана. Такие здоровущие лбы, что медведя в одиночку заломают. А негодяй Хельке, приторно улыбаясь, сообщил, что господин барон будет очень недоволен, если его наследник нанесет увечья бедному старику. Ведь Хельке в каком-то смысле работает на барона. Ага, как же! На эту Мальдонаину дочь он работает. Все знают. И в то же время бабы просто пищат от восторга. У Томми подружка недавно попросила серьги с новой застежкой – чтобы не потерять. А гаденыш столько за них ломит! И в долг не верит. Мол, с него хозяева прибыль требуют, а не расписки. Поэтому платите, господа.

Отец Томми тоже не может понять нужд своего сына. Девица и вильнула хвостом. Теперь вертится под купцом, который в два раза старше Томми и в три раза толще. Зато оплачивает ее услуги по полной программе. Так что Томми тоже был обижен на эввиров. А про Савла можно и не говорить. Отец парня хотел войти в долю с Хельке, так тот уперся. И не сдвинется. И из-за чего? Да пустяк! Савл как-то его племянничка плетью вытянул пару раз. Вы же понимаете, что молодой человек спешил к девушке. И торопился. А этот щенок не успел вовремя выскочить из-под копыт. То есть он отскочил, но недостаточно проворно. Конь шарахнулся, напугался, едва не скинул седока. Хорош был бы Савл на свидании по уши в грязи! Конечно, пришлось проучить негодяя-эввиреныша. Ну и что? Не сдох же! И даже калекой не остался. Кажется, пару дней провалялся в горячке, и все зажило как на собаке. А теперь Хельке из-за этого случая отказал отцу Савла. Впрямую не сказал, но все и так знают. – Горел бы этот гад зеленым пламенем! – пьяно рявкнул Томми. Парни поддержали. Но потом Савл замотал головой: – Вы что, ребята! Нельзя… – Нам нельзя? Благородным? – изумился Дарий. Впрочем, добротно поротая задница тут же напомнила, что отец может и не одобрить. А если отец не одобрит, будет весьма грустно. Он уже обещал выгнать сына из дома. И ведь выгонит. – Ребята, надо это как-то обставить, чтобы не попасться, – прочитал его мысли Томми. – Чтобы все знали, но никто нас там не видел. – И сам эввир? – А что эввир? Ему, если что, можно и рот заткнуть, – ухмылка Савла сделалась хищной, – или прорезать. Ножичком. Поперек горла. Никто не слушал болтовню трех пьяных аристократов. Никто не обратил на них внимания. А зря. Потому что три пьяных идиота твердо решили выжить ювелира-эввира из города. И для начала собирались поджечь