брови и развернул тонкую кожу, запечатанную личной печатью графини Иртон. Лебедя этого он хорошо знал. Что же, видимо, его дочка отправила ему подарок из Альтвера. – Она не просила передать письмо? – Только на словах. Что будет молиться за ваше благополучие. Побоялась доверять пергаменту? Странно… В свертке оказались две шкатулки. Одна побольше. Вторая – поменьше. – Что здесь? Август начал с той, которая поменьше. И кивнул. На алом бархате лежали серьги. Небольшие сапфиры в окружении бриллиантов. Очень красивые, тонкие, изящные, великолепной чистоты и огранки, как и все, что выходило из рук Хельке, вот и клеймо. Клейм было два. Одно из них было знакомо. Второе – обычный крест. А самым интересным в серьгах была их застежка. Август попробовал ее пальцем. Застегнул, расстегнул, и так несколько раз. – Чтобы не потерялась на балах? – Да, господин барон. И не только на балах. Идею Август оценил. Да еще как. За такими серьгами в очередь выстроятся. – Надеюсь, у вас есть запас товара? – Несколько образцов. И всегда можно написать дяде. Идею этой застежки подсказала госпожа графиня. Август почесал затылок: – А еще? Гость указал на вторую шкатулку: – Вот. «Вот» оказалось серебряным стержнем со странной насадкой на конце и серебряным приспособлением странной формы. – Что это? Гостю пришлось продемонстрировать чернильницу-непроливайку, налив туда воды и прокатив по столу. Август оценил. Уж сколько раз – то свитками заденешь, то одеждой, то еще что… – А это? Перо привело его в еще больший восторг. Писать им было определенно удобнее, чем гусиным. Плюс еще работа. – Это тоже идеи госпожи графини Иртон. – А исполнение твоего дяди… – Да, господин барон. – Просто произведение искусства. – Дядя сказал, что такие можно выпускать нескольких видов. Для господ дворян золотые и серебряные, с гравировкой, с камнями… И попроще, из меди или бронзы, для всех остальных. Август кивнул. – Я вскоре собирался ко двору. Сумеет ли Хельке Лейтц сделать нечто, достойное короля? – Он обещал. И скоро должен прибыть груз перьев. – Перьев? – Да. Перо и чернильница-невыливайка. – Забавное название. – У дяди многие хотели их купить, у него ведь право на пять лет. Но он отказывал, решив, что вы, достопочтенный, сумеете распорядиться лучше. Август снова кивнул. М-да. Надо ко двору. Или даже ближе. Эдоард сейчас буквально в неделе пути… по морю. Стоит ли это дело таких усилий? Еще как стоит! – Моя девочка является партнером Хельке? – Я не знаю точно об их договоре, господин барон, вы же понимаете. – Но это принесет ей ощутимую выгоду. Улыбка на лице гостя была достаточно тонкой. – Надо бы мне съездить ко двору. Попросить аудиенцию у короля. Эх, годы мои глубокие… – Господин барон, да вам никто и никогда не даст ваших лет. Вы замечательно выглядите. – Еще бы так себя и чувствовать… Но Август ворчал от неизбежности предстоящего. Да, морская болезнь. Перетерпит. Дождется посылки из Альтвера и отправится ко двору. Мужчина был практичен до мозга костей. Лиля уже потеряла ребенка. Но с ней все благополучно. Жива-здорова, даже какие-то отцовские качества в ней проснулись, что вызывает гордость. Вроде бы и нехитрое приспособление, а поди ж ты выдумай! Да еще договорись, да еще чтобы на пользу тебе пошло, да не ободрали как липку…

Определенно, его кровь! И чего переживать? Дочку он любит. И беспокоится о ребенке. Но в Иртон был послан Тарис Брок с подарками и приказом доложить о состоянии дочери. Вернется – отчитается. А пока достаточно того, что Лилюшка жива. Здорова. И в ней просыпаются отцовские качества. А дети… даст Альдонай, еще наделают. – Много у вас с собой образцов? Здесь гостит герцог Лормский, неплохо бы сделать ему небольшой подарок. Август не знал о таких вещах, как бренд, его продвижение на рынке, реклама, маркетинг и тому подобное. Но отлично знал: если хочешь сделать вещь продаваемой, заработать на ней деньги, – введи ее в моду в высшем свете. Там потянутся купцы, а потом и все остальные. Вещь-то и правда нужная. Что дворянам, что купцам, что святошам. Умница, Лилюшка… Какая же умница! Умница Лилюшка в этот момент беседовала с пастором, который поклонился, осведомился о здоровье и протянул Лиле свиток пергамента. – Ваше сиятельство, здесь копия признания убийцы. Заверенная мной и уважаемым Броком. А также Лейсом Антрелом. Полагаю, нашего свидетельства более чем достаточно. Лиля благодарно кивнула. Но убийцу решила на всякий случай придержать. Запас карман не тянет. Посидит в подземелье, подумает о жизни… Прибить несложно. Воскресить труднее. – Копия, уважаемый пастор? – Да, ваше сиятельство. Еще одна у Тариса Брока. И еще одна будет у меня. Так сказать, во избежание потерь и неточностей. Карие глаза сверкнули. И Лиля подумала, что пастор-то не дурак. Просто он в рамках своего времени и мира. А она смотрит совсем с другой точки. И не факт, что это хорошо. Она развернула свиток и принялась читать. Глубоко неуважаемый Томас Дорт рассказывал, как, будучи пьян, пришел в таверну «Ржавая крыса», там еще выпил и решил поиграть в карты. Играл он с человеком (описание прилагается. Хотя по такому описанию полстраны опознаешь. Волосы светлые, глаза не помню, вроде как высокий), до чего доигрались – тоже черт его знает. А на следующий день парню предъявили кучку долговых расписок. И ласково намекнули, что надо платить по счетам. Причем намекал хозяин таверны, а сам кредитор не светился… умен, тварь! Ей бы там оказаться, она бы клубок размотала. А так придется полагаться на отца. Интересно, что сейчас в моде – мистер Холмс или инспектор Лестрейд? И Томасу намекнули, что либо он платит, либо с ним произойдет несчастный случай из разряда чистил саблю и упал на нее шестнадцать раз. Горлом. Помирать товарищу не хотелось, денег таких тоже не было, и ему предложили отработать. Намекнув, что даже денежку подбросят. Далее известно. Лиля сморщила нос. А что можно вытащить из признания? – Пастор, как вы думаете, заказчик – явно новичок в этих делах? Или даже в столице? – Почему вы так решили, ваше сиятельство? – Слишком это… если бы меня хотел убить кто-то серьезный, послал бы своего человека. А не солдата, который, как ни крути, привык сражаться, а не убивать втихую. Лиля не могла объяснить, но это очень напоминало ей «работу на лоха». Когда от денег отказываться не хочется, но и подставлять своих людей – тоже. А лоху и такое сойдет. Получится – хорошо. Нет – так мы старались. Еще заплатите? Еще сделаем… Но объяснить это пастору, не показывая кое-чего, что не должно знать графине, она не могла. И поэтому только хлопала ресницами, изображая клиническую блондинку. Если умный – сам поймет. А если дурак – все равно расследование не ему вести. И верно, пастор покачал головой: – Не знаю, ваше сиятельство. Убийство – страшный, смертный грех, который выжигает душу… Лиля закивала – и, пока пастор не завелся: – Разумеется. Я буду молиться, чтобы Альдонай простил этого несчастного. – Ваше сиятельство, а что будет с убийцей? – Даже не знаю, пастор. Правосудие на наших землях – господин граф, а сейчас мой возлюбленный супруг в отъезде. – Это верно. Но есть еще и королевские представители. Можно отписать, чтобы приехали и разобрались. Лиля согласилась: – Да, разумеется. Вот королевский представитель – это хорошо. Пусть кто может, знает, что ее заказали. И покушались. – С вашего позволения, госпожа графиня, стоило бы отписать в Альтвер. Лиля уточнила: – Достопочтенному Торию? – Да. Чтобы прислал представителя. – А вот как потом… – А потом отправите с ним убийцу. И все. Лиля пожала плечами: – Можно попробовать. Я напишу письмо барону. А убийца пусть пока посидит. Либо представитель с ним разберется. Либо господин граф приедет и скажет, что с ним делать, – нагло свалила Лиля все шишки на Джеса. А чего я? Я графиня, я женщина, я тихая и хрупкая, как подсвечником хряпну – только хрупнет… И невинные зеленые глазищи так и хлопают, так и хлопают… Пастор поворчал о ее милосердии, но куда там. Лиля спрятала бумагу в сундук и подумала, что надо бы замок изобрести. Ага! Для начала хотя бы вспомни, как дверные ручки устроены. Из самых простых. Чтобы двери глухо закрывались, и слуги у них не подслушивали. Эх, почему она не инженер? Ладно, посидим, подумаем… Или навестить Ширви? Почему бы нет! На волне озверения Лиля не то что письмо с него сдерет, еще и последнюю шкурку! Одеться было несложно. Слава богам и героям, девочки сшили ей такие одежки, которые можно было напялить и без участия служанки. Юбка на завязках и с запахом. Жилет. Блузка – по образцу, нарисованному Лилей. Девочки оценили фасоны и уже сделали несколько вещей и для себя. Из простого некрашеного полотна. Лиля не возражала. Она даже не будет ругаться, если что-то подобное появится на служанках. Пуговицы – вещь полезная. И нужная. Все лучше, чем через голову тряпку тянуть. – Илона! Служанка явилась практически мгновенно. Сидела она, что ли, под дверью? – Кто меня сейчас охраняет? – Ивар и Олаф. – Позови. Вирмане вошли и тут же выразили свое веское «фи»: – Госпожа графиня, вам бы еще пару дней полежать. – Полежу. А сначала вы меня проводите к Ширви Линдту, – зло ухмыльнулась женщина. Что же мне написал супруг? То есть мне – понятно. А управляющему? Она прихватила свиток, оперлась на Олафа – авось выдержит – и вышла из комнаты. Ширви было плохо. Джейми явно «лечил» товарища своими методами. Так что посланник выглядел подозрительно зеленым и исхудавшим. Но Лиля не собиралась ему сочувствовать. Ей было немногим лучше. Голова слегка кружилась, мутило и вообще хотелось вернуться в кровать. Рано она встала. Но заговорила она мягко. Сначала: – Доброго дня. Как ваше здоровье? – Ваше сиятельство. – Ширви даже не сделал попытки подняться с кровати. – Полагаю, что я найду здесь свою кончину. О, эти ужасные боли! О болях Лиля ему распространиться не дала. – Вы знаете, что меня пытались убить, любезнейший? Ширви еще и побледнел. Точно – знал. – Ва-ваше сият-тельство… – Солдат, который прибыл с вами. Он сделал признание. Хотите узнать, что в нем? Ширви подскочил на кровати и замотал головой: – Ваше сиятельство! Я никогда бы… – Что никогда? – мягко осведомилась Лиля – Не решились бы нанять убийцу? Но вы его привезли сюда. Благодаря вам я ранена и лежу сейчас в кровати. И чудом не убита Миранда Кэтрин Иртон. Ширви пополз по кровати подальше от Лили. Словно это могло помочь. Кажется, он представлял себе, чем ему грозило такое обвинение. Если и не убивец, то сообщник… Графиня здесь – власть. Она имеет право судить и решать в отсутствие супруга. Скажет – казнить. И ведь казнят… А жить так хочется… Лиля смотрела на его корчи минуты две. А потом сочла, что клиент дозрел. – Значит так. С первой же возможностью я отправлю вас отсюда. Моему мужу про убийцу