Достопочтенный Торий, ваша доля прибыли за последние пять дней. Барон улыбнулся. Погладил приятно звякнувший мешочек: – Эх, маловато. – Пока то, что мы продаем, неизвестно людям, – повторил Хельке за графиней. – Как только распробуют, будет лучше. Но сейчас мы работаем на перспективу. – Полагаю, когда эти вещи войдут в моду, мы получим в десять или двадцать раз больше. Барон расплылся в нежной улыбке. М-да. Прибыль свою он любил нежно, ласково и искренне. И Хельке решил рискнуть. – Господин барон, до меня дошли страшные слухи. – Какие? – Некто собирается поджечь мою мастерскую. А меня просто убить. – И кто же? Можем арестовать и допросить. На Хельке градоправителю было плевать три раза. Живой, сдохший… эввир и есть эввир. Но вот свои доходы от общего дела… Хельке молчал. – Кто? – Говорят, что однажды у госпожи графини произошел конфликт с некими молодыми людьми, – робко намекнул ювелир. Барон осознавал его слова несколько секунд. А потом покраснел и вскочил на ноги. Скажи Хельке хоть слово, Торий в порошок бы его стер. Но ювелир молчал. Просто молчал. И мужчина с ужасом понимал – не врет. Ни капельки не врет. Торий Авермаль вгляделся в ювелира. Пристально. Гневно. Хельке не отвел взгляда. – Кто сказал? – Простите, достопочтенный Торий. Поклон был низким и глубоким. Но Торий понял – источник ювелир не сдаст. И едва не взвыл от гнева. А потом призадумался. Не был бы барон градоправителем, если бы давал себе гневаться по каждому поводу. А ведь Хельке – умница. Хельке мог уехать, мог еще что-то сделать, мог… А вместо этого он предупреждает барона с риском попасть под его гнев. Если бы Дарий решил и правда поджечь мастерские, барону пришлось бы приговорить его к сожжению. Согласно указу его величества Гендриха Третьего поджигатели должны испытать на себе свой огонь. А потому, если человек поджег чужой дом, надо его взять и сжечь на пепелище. Указ был издан после того, как от поджога сгорела половина королевского дворца. Ну и по мелочи – пара кварталов столицы. И оправдания тут не заслушивались. – Я проясню этот вопрос. – Я буду вам весьма признателен, господин барон. Хельке кланялся. А барон думал, что ему повезло. Если бы Дарий действительно… Барон знал способности сына. Он даже спланировать нормально не смог. А уж исполнить… Смешно. Сегодня у него с сыночком будет серьезный разговор. Но Хельке и правда придется уехать. Но вот куда… – Господин барон, графство Иртон недалеко. Барон посмотрел в глаза эввиру. Темные. Умные и ясные. Да, не аристократ. Но и далеко не дурак. Чем, увы, грешат многие благородные господа. А жизнь градоправителя в захолустье быстро лишнюю спесь выбивает. Не из всех. Но Торий себя дураком не считал. – Иртон… – Да. А если вы сможете помочь с реализацией… Барон кивнул: – И с перевозкой тоже? – Достопочтенный Торий, вы просто читаете мои мысли. – Почему бы нет. Но полагаю, что мой процент придется чуть повысить. – Господин, вы меня без ножа режете. – Да неужели? – Я должен узнать, что скажет госпожа графиня. Торий опять кивнул. – Почему бы не отписать ей? А я пока поищу капитана, который согласится вас доставить до места. Лучше путешествовать по реке, а не по суше. Хельке был полностью согласен. Дарий Авермаль в тот же вечер был выпорот еще раз и посажен (а точнее положен) под замок. На хлеб и воду. Пока не поумнеет. Лежать Лиле надоело. А вставать пока не получалось. Ибо перенапрягшаяся тушка реагировала температурой и общей слабостью. Поэтому влетевшую в комнату служанку с вытаращенными глазами она приняла как приятное разнообразие. – Ваше сиятельство! Вирмане!!! Лиля хлопнула ресницами: – И что? – Вирмане, ваше сиятельство!!! – Я понимаю. И что? – Они стоят за воротами, капитан стражи отказывается их впустить, а главный у вирман – громадный такой, страшный, – говорит, что у них с вами уговор. Лилю снесло с кровати. И она в очередной раз поблагодарила девушек-швей за комплект одежды. Накинуть, затянуть завязки с помощью служанки и с ее же помощью рвануть на стену под причитания… – А он говорит – уговор, а Лейс говорит, что никого не впустит, а вирмане наши хотели их впустить, так тех солдаты окружили. Мне только драки не хватало! Лейс Антрел стоял на специальной пристройке над воротами и вовсю ругался с кем-то невидимым. – Графиня… решит… – донеслось до Лили. И она рванула вперед. На стене, которую упорно восстанавливали, были все обитатели поместья. О графине, понятно, забыли. А что? Поругаться – оно важнее, факт! – Прекратить!!! – во всю мощь легких заорала Лиля. – Дорогу графине!!! – Дорогу графине Иртон!!! – присоединила свое сопрано Мэри. И люди начали расползаться в стороны. Неподалеку от ворот Лиля увидела «своих» вирман, окруженных солдатами, как дикие звери собаками на охоте. А нечего открывать ворота. – Лейс!!! – взвыла уже Лиля. – Так и этак, какого-растакого… После кратенькой матерной тирады минуты на две Лейс соизволил обратить на нее внимание. Развернулся. Показал кому-то за воротами неприличный жест. Спустился к Лиле. И даже поклонился. – Госпожа графиня, там вирмане… – И тут тоже. – Лиля ткнула пальцем в сцену «собаки травят кабанов». – Какого… ты в своих целишься?! И не сдержавшись, добавила пару ласковых. Мат был выслушан стоически. – Они хотели открыть ворота. – Понятное дело. А словами запретить нельзя было? – Так это, ваше сиятельство… они… того… – от волнения мужчина даже начал заикаться. – Опустить оружие!!! – рявкнула Лиля так, что едва не сорвала голос. – Живо, чтоб вас!!! Междоусобицу устроить решили? Вирмане устыдились первыми. Мечи и топоры поползли за спину. – Вот так… И послушали меня. Олаф, Ивар, за неподчинение приказу капитана замка – штраф в одну серебряную монету. Лейс, за идиотскую обстановку – то же самое. Что во дворе за бардак? Цирк приехал с клоунами и плясками? Живо все по своим местам! Что такое цирк, никто не понял, но расползаться начали. Пусть и нехотя. Графиня явно была не в духе. – Лиля! Миранда?! Ну еще бы! Лиля подхватила девочку на руки. И тут же об этом пожалела. Рубец словно когтями рвануло. Швы разошлись? Вот уж некстати. – Мири, где Марта? Марта уже спешила за девочкой, заламывая руки: – Лилюшка! Да как же это… – Няня, – отчеканила Лиля, – возьми малышку. И во дворе не показывайтесь, пока я сама за вами не приду. – Я не малышка! – возмутилась Мири. Лиля щелкнула ее по носу: – Разумеется, нет. Поэтому послушай меня. Ты сейчас должна пойти и предупредить пастора Воплера. Чтобы он был готов бежать на всякий случай. – Вирмане же хорошие? – Наши – да. Но там что-то непонятное. Так что предупреди пастора и иди в мою спальню. А там возьми ящичек с украшениями и жди меня. Мало ли что… Мири закивала. Марта выдохнула. И уже уводя ее за ручку, обернулась. Бросила на Лилю странный взгляд. Но девушке было не до того. – Так. Ребенка убрали, здесь все в порядке? Не сцепитесь? Мужики наперебой замотали головами. Оно и понятно. Вирмане за это время стали если не своими, то и не чужими уж точно. И появление графини заставило всех прийти в себя.

Лиля посмотрела на Лейса: – На стену подняться помоги. Женщину пошатывало, но для слабости было не время. Держаться и держаться. И никак иначе. А со стены была видна идиллическая картина. Лейф – эту глыбу ни с кем не спутаешь. Рядом Ингрид. Другие вирмане с женами. А рядом с Лейфом… Лиля прищурилась. Пообещала себе изобрести рупор. А пока сложила ладони, приставила их ко рту и заорала: – Лейф!!! Здоровья, друг!!! Лейф поклонился. Ингрид замахала рукой. – Ваше сиятельство!!! – Да это понятно, что мое. А кого вы сюда приволокли? Лиля смотрела на такого же матерого мужика рядом с Лейфом. Только весьма потрепанного жизнью. Морда перевязана, рука тоже на повязке, и десяток таких же раненных в битвах. – Это мой приятель. Эрик Торвсон. – И что он здесь делает? Доверчивостью Лиля уже не страдала. И Лейса тут же оправдала. Своих – и то впускать после ее разрешения. А уж чужих-то… – Мы встретили Эрика в море. Лейф легко обходился без рупора. И Лиля быстро узнала, как корабль Лейфа попал в шторм, как они пережидали непогоду в каком-то заливчике, а потом, через два дня, когда вышли в море, встретили корабль старых друзей. А именно Эрика. Сначала его потрепало тяжелой дракой, в которой они-таки взяли приз, а потом – бурей. Буря, в отличие от противника, корабль не пощадила. И оставила без мачт и без трети воинов, попросту смытых за борт. Часть бочек с пресной водой дала течь. Оставшиеся в живых уже готовились побеседовать с богами, но тут появился корабль Лейфа. Все претензии к богам тут же были сняты. Лейф взял приятеля «на буксир», но на Вирму-то ему было нельзя. Поэтому плюнули и поплыли в Иртон. Хотя и вдвое медленнее, чем хотелось бы. И теперь Лейф просит у госпожи графини разрешения для своего приятеля. На что? А на что дадут. Попить, а то так кушать хочется, что жить негде, да и не с кем… Э нет. Последнее – фигушки. А остальное… – А сами? – Чинить корабль надо. А у меня от команды хрен да редька, – прогудел Эрик. – И те все пораненные. Поэтому и милости просить решил. Отработаю, в долгу не останусь. Лиля задумалась. Посмотрела на Лейса: – Что скажете, капитан? Антрел пожал плечами: – Вирмане своего слова не нарушают. Считают, что, если кого предадут, – им в море пути не будет. Удачи лишатся. – И что вы предлагаете? – Корабль им потрепало сильно, чинить долго. Сезон штормов начинается, зима на носу. Ваше сиятельство, предложите им перезимовать в Иртоне. Лишними не будут, возьмете под свою руку, к дружине припишем, мне же легче будет народ гонять. Вы-то семейных наняли, – о проблеме Лейфа в Иртоне знали уже даже вороны на крыше. – А эти – чистые волки. Предложите им зимовку на своих условиях, наймите – не пожалеете. – А если они захотят Иртон в ножи взять, а добычу на корабль? Лиля с подозрением осматривала Эрика и его сопровождающих. Выглядели они так, что в темном переулке встретишь – сам там и сдохнешь. От одного впечатления. Хотя все вирмане в этом похожи. Все здоровущие, накачанные, в шрамах, с добрыми улыбками голодных людоедов. Просто к Ивару, Олафу, Лейфу, Гэлу… да, к «своим» вирманам она уже привыкла. А к новым… – Сколько у вас людей? – проорала Лиля, обращаясь к Эрику. – Два десятка. А здесь со мной десяток. – Сейчас спущусь вниз, для переговоров, – рявкнула Лиля, понимая, что больше орать не сможет. И через десять минут ее спустили к вирманам в специальной «люльке». Лиля вцепилась в веревки, изо всех сил