и принялся обучать его своему ремеслу. Известно же, каждому человеку Альдонай дает при рождении дар. Вкладывает его в человека, а дальше все зависит от него самого. Угадаешь – дар раскроется, словно цветок. Не угадаешь – так всю жизнь и проживешь, как сорная трава. Да и не любит Альдонай, когда его даром пренебрегают. Хотя Мальдоная коварна. Она делает человека слабым, ленивым, отворачивает его от нужной дороги. Мальчишка на нее попал. И мастер Фарай мог только порадоваться за парня. И учить его как своего ребенка. Раз уж родным детям Альдонай дара не дал. Бывает. Именно на дочери мастера Фарая Август был женат третьим браком. Именно она, младшенькая, любимица всего дома, Мариэла, морская, родила ему дочурку. И умерла. Но жену Август любил до безумия. И дочь тоже. И ради нее был готов в огонь и в воду. А что девочка стала такой… А чего удивляться? Старый мастер Фарай был кремнем. Где сядешь, там и слезешь. Мариэла тоже кротостью нрава не отличалась. Август хорошо помнил, как эта малявка заявила ему: «Я за тебя замуж выйду». И все равно ей было, что он женат. Дождусь. И все тут. Сам Август считал себя человеком решительным. И чего удивляться, что дочь пошла в родителей? Радоваться надо! Так что Август кивнул. Лилюшка замечательная девочка. Умница и красавица. И ее супруг это тоже осознает. Август постарается. Как уже говорилось выше, Брокленд был человеком упертым. И свернуть его с намеченного пути не смогли бы и сорок слонов. Тарис Брок наблюдал за сменой выражений на лице своего начальника. А потом протянул ему свиток: – Это показания убийцы. Август взял свиток и развернул. Прочитал. Внимательно, серьезно, вдумываясь в каждое слово. Нахмурился: – Откуда известно про любовницу? Тарис поднял брови. – Этот тип сказал, что заказчик нанял его, чтобы устранить вашу дочь. – Я понял. Но откуда он узнал, кто и что? Тарис согласился: – Да, у нас тоже возникли эти вопросы. – И? – Мы расспросили мерзавца. Как оказалось, на следующий день он опять пришел в трактир. И увидел там человека, который заказал ему вашу дочь. Проследил за ним. – Вот как? – И увидел, что этот тип входит в дом, где часто бывал супруг вашей дочери. Там живет некая Аделаида Вельс. – Вот как… – И Джерисон Иртон часто ее посещает. – И что? – Наш проигравший не такой уж дурак. Он поболтал со служанкой из дома леди. Оказалось, что этот заказчик – ее кузен. И похоже, леди с ним… в достаточно близких отношениях. – Очень мило. – И с вашим зятем – тоже. Август нахмурился. – Слова служанки? Кто им поверит. – Никто. Но если поставить себе цель… – Я подумаю об этом. Ладно, иди. Тарис попрощался и вышел. Август задумался. М-да. Дочь надо выручать. Как? Для начала дождаться королевского представителя. Имеющаяся информация вместе с уже полученной будет более весомой. Добиться для Лилиан приглашения ко двору. Выяснить, что с ее финансовыми делами. А пока написать дочери. И ждать ответа. Если ей что-то нужно… Сам он не может бросить верфи. Самое мучительное – ждать. Но сейчас он ничего больше сделать не может. Представьте себе – вы сидели дома. И тут вам приносят две посылки. Одну от бабушки. А вторую от дедушки. И обе королевских размеров. И вы начинаете копаться то в одной, то в другой. И что в результате? Бардак с борделем и дурдомом. Коллективный. Именно это определение и приходило Лиле в голову, когда ей доставили целое стадо скотины. Вот тут она взвыла и сбилась с ног. И еще раз похвалила себя, любимую. За ремонт, проведенный в замке. А точнее – в хозпостройках. Кое-как всю скотину удалось распихать по загонам и навесам. И возник вопрос. Всю держать? Вообще ее было не так много. Можно и оставить. А крестьянам молоко выдавать, яйца, цыплят, короче – из своих рук. Колхоз был не самой худшей идеей. Но ты эту скотину еще прокорми в зиму. И корм запаси. Что-то можно у крестьян взять, но не так много. А что-то… Да и не будешь ты зимой дорогих коров держать абы как. Нужно утеплять коровник, расширять его. А тут еще свиньи, еще козы, еще птица. Фишка в том, что за зиму хорошо бы и приплод получить. А то какой смысл покупать хороших молочных коров, чтобы сожрать? Нет уж. И всюду требовался приказ, всюду требовался пригляд. Многое делали и Эмма, и спешно вернувшаяся с побережья Ингрид, но и Лилю не миновало. Вечером она почти падала в кровать, едва находя силы, чтобы рассказать Мири сказку. И чуть ли сама не засыпая на каждом слове.
Мири. Вот еще проблема. Девочку она любит. А если сцепится с ее отцом? Угадайте с трех попыток, кому будет в этой склоке хуже всех? Впрочем, на моральные терзания у Лили времени не оставалось. Ибо прибыл королевский представитель. Аделаида Вельс была собой довольна. А почему нет? Даже очень. Она, милая, очаровательная женщина (ладно, девушка, так приятнее). Включена в состав посольства как фрейлина будущей принцессы. Вот выберет себе его высочество невесту, и она должна будет стать ей подругой, рассказывать о новой родине, новых подданных… да много чего. На таких постах иные женщины годами держались. Блистали при дворе, интриговали, заводили любовников. О, придворная жизнь – это предел мечтаний. Для Адель так точно. Но вот… Женщина чуть нахмурилась. Жить при дворе… Хорошо. Но дорого. Ее доход, увы, этого не позволит. Никак. Алекс? На него тоже не стоит рассчитывать. Кузен беднее храмовой крысы. Единственное его достоинство – в штанах. Ну и в уме. А так… Увы, и еще раз увы. Сейчас она содержит его на деньги, полученные от Джеса. А сам Джес – это тоже проблема. И серьезная. Адель не обманывалась насчет своего любовника. Умный. Точнее неглупый. Неплохо ведет торговые дела, справляется с ролью королевского мальчика на побегушках. Но в отношениях с женщинами – уязвим и слаб на передок. Ее он любит, точнее, говорит так. Но если ему кто предложит, не откажется. И даже не будет считать это изменой. Вроде как хлебушек жуешь каждый день, но булочек тоже хочется. И она пока для него такая булочка. А хлеб – его жена. Ручки женщины сами собой сжались в кулачки. Где справедливость!? Почему Джерисон Иртон – молодой, богатый, красивый, неутомимый в постели – достается какой-то жирной корове?! А ей, такой умной, нежной, тонко чувствующей и вообще великолепной – старая развалина, которая пускала ветры все то время, которое не спала?! Она заслуживает большего! И она уже отписала Алексу. Ему надо любой ценой, если это еще не произошло, убрать мерзавку-графиню. Если это случится, Джес женится на ней. Уж она не оплошает. В чем-то мужчины ужасно предсказуемы. И ловятся на две вещи. Первая – беспомощность и нежность. Этакое трепетное создание с губками бантиком. А что создание способно камни ворочать – это им в голову не приходит. И второе. Внимание к своим проблемам. Покажи, что ты неравнодушна, похлопай ресницами, расскажи про неоцененные глубины его души, про то, как его не понимают в семье, и бери голыми руками. Это она умеет в совершенстве. И сделает. Надо бы написать еще одно письмо. Дипломатическая почта будет отправляться еще не раз. И осторожно, иносказаниями… Алекс должен убрать негодяйку, которая занимает ее место. Место графини Иртон. – Ваше величество? Гардвейг оглянулся. Сводный братец стоял на пороге кабинета. – А, Альт? Заходи, чего стоишь? Альтрес Лорт не заставил себя упрашивать. Прошел в кабинет и попробовал поклониться, но тут же был остановлен гневным рыком: – Ну ты еще на брюхе поползай! Не надоело? – Раз я столько лет это проделываю, не надоело, – Альтрес, поняв, что молочный братец-король в отличном настроении, уселся в кресло без спроса. – Можно вина? – Налей. И мне плесни. – Тебе надо бы поменьше. Сам знаешь, докторусы… – Надо парочку повесить. Идиоты! Ходят вокруг, сю-сю-сю, ля-ля-ля, хоть бы один правду сказал! Болваны! – Так тебе правду и говорят. Его величество изволил фыркнуть: – Альт, и ты туда же? – Ладно. Прости. Больше не буду. Гардвейг кивнул. – Что хорошего? – Наши гости уже в Тариме. То есть пара дней пути, и они тут. – Милия уже с ног сбилась. Тряпки, ленты, наряды, побрякушки, балы, охота… Ей-ей, лучше бы мы пару десятков кораблей построили! – Гард, сам понимаешь… – На пустой крючок рыбку не ловят. Альт, помнишь, как мы сбегали из летнего дворца, чтобы порыбачить? Альт снова кивнул. И на миг позволил себе вспомнить. Двух мальчишек, которые выбираются из окна по плющу, мокрую траву под босыми ногами, темное еще небо, ощущения тяжести живого тела на крючке… Один из мальчишек стал королем. Второй – графом. Но любили они друг друга по-прежнему. И никого ближе и дороже друг друга у них не было. У Гарда были хотя бы семья и дети, а Альтрес был одинок. Не та служба. А если уж честно – и внешность не та. И должность. Но роль королевского шута ему бы простили. А вот слишком маленький рост, легкий горб и хромоту… Плевать, что это ему не мешает в бою. Плевать, что он умен и молочный брат короля. В женских глазах все равно было любопытство. Или того хуже. Отвращение и брезгливость. И Альт не желал видеть это в своем доме изо дня в день. Вот не желал – и все тут! Гард уговаривал его, предлагал найти невесту, но Альтрес уперся, и брат оставил его в покое. Семьей Альтреса стал Уэльстер. И жизнью тоже. Гардвейг это знал. И ценил брата. И любил. – Все я помню. Гард, давай летом сбежим в Леруа? Порыбачим, молодость вспомним? – Нам бы пока с Ативерной договориться. – Ативерна… – Альт мгновенно стал серьезным и сосредоточенным. – Что мы имеем. Принц побывал в Тариме, в его честь устроили бал, и он со свитой направляется сюда. Будет примерно дня через четыре. – Отлично. Что можешь про него сказать? – Умный парень. В Тариме немного разговелся, но своих шлюх к нам не тащил. – А в Тариме? – Подобрал себе баронессу. Ночь провел, подарил безделушку, женщина осталась довольна. Говорит, хороший мужчина, без «особых вкусов». Гард кивнул: – Хорошо. Хоть Анелька и дура, но дочь-таки… Альт промолчал. Говорить, что именно эта дура уже успела натворить, он не собирался. Незачем Гарду такие радости. Вспылит, глупостей наделает. Ни к чему. – Слабости есть? – Сложно сказать. Он далеко не дурак. Эдоард его натаскивал с детства. Из слабостей у него кузен. Друг, приятель, почти брат. Джерисон, граф Иртон. – А про этого что? – Вроде тоже не дурак. Но слаб на баб. При нем есть шлюха. Он ее впихнул как фрейлину принцессы, но все знают, что это его девка. – Главное, все шито-крыто, – ухмыльнулся Гардвейг, в свое время перебравший всех придворных дам. – Приличия он соблюдает. Но на
