крайний случай. Чтобы торговаться с мужем.
Ладно. Это потом.
— Миранда вымоталась.
— Ты возьмешь ее на прием?
— Не знаю. Не хотелось бы. Все-таки она еще маленькая…
— Я могу попросить принцесс, чтобы они о ней позаботились.
— Неплохая идея. Они согласятся?
— да, должны. Анжелина и Джолиэтт… я никогда не видела их такими.
— они же дети. Им тоже интересно. А принцессы они уже вторично.
— Странная мысль.
— Я могу перестать быть графиней. Но я останусь Лилиан. Что бы ни случилось.
— Ты уверена, что стоит говорить такое Миранде?
— Безусловно.
Алисия с сомнением покачала головой.
А дома их ждал посыльный со свитком.
Амалия Ивельен рожала. Алисии предлагалось приехать. Женщина покривилась. И неожиданно даже для себя предложила Лиле.
— Поедем вместе?
Лиля вздохнула.
— Сейчас поговорю с Тахиром и Джейми. Пусть собираются.
— Зачем?
— Полагаю, что грамотный лекарь при родах — дело не последнее.
— Повитуха должна справиться.
Лиля сморщила нос.
— Должна? А она об этом знает?
— то есть?
Но Лиля уже не отвечала.
— Тахир! Джейми! Собирайтесь! Мы едем принимать роды!
— Особенно не торопитесь. Она в загородном поместье Ивельенов.
— то есть?
— Туда часа три пути. Верхом. А в карете даже чуть больше. Если сейчас выедем — приедем ночью.
— И что вы предлагаете?
— Поедем с утра. Как рассветет…
Лиля вскинула брови.
— Алисия, милая, при мне лучший докторус Ханганата. Разве он будет там лишним?
Женщина задумалась. Ехать не хотелось. Но… как поступила бы мать?
А Лилиан Иртон умна. Если она увидит, что Алисия ведет себя…. неправильно… нет, такого допустить нельзя.
— Дай мне две минуты. Я сделаю пару глотков вина и в путь.
— Мы раньше и не соберемся.
И Лиля помчалась вверх по лестнице, не переставая призывать друзей. А по пути еще и раздавая ценные указания.
Марте — взять Мири и уложить спать.
Лейсу — выделить охрану для ребенка. И чтобы ни на шаг!
Лейфу — подумать насчет пары щенков для принцесс.
Пастеру Воплеру — молиться за успешные роды.
Ингрид — заняться ремонтом и прикинуть, сколько чего нужно.
Лонсу — поговорить с ханганами насчет приема. А пока распорядиться на конюшне. Насчет лошадей для графинь и свиты.
Алисия наблюдала за этим ураганом в некотором оцепенении. М-да… Действительно — Брокленд. И ничего тут не поделаешь. Остается только надеяться, что она не разозлится на Джеса. Иначе… беднягу просто сдует.
***
Амалия ничего не соображала.
Роды шли как-то не так. Если первые двое родов прошли легко и быстро, то тут….
Схватки шли. Острые и резкие.
Ребенок не выходил.
Повитуха все чаще хмурилась. Питер внизу мерил шагами гостиную. Его отец, Лоран Ивельен сидел в кресле и хмурился. Ему происходящее не нравилось. Но и сделать он ничего не мог. Оставалось только молиться Альдонаю.
Глава 4
Новые родственники
Лидарх рванулся с места с такой скоростью, что Лиля даже слегка отклонилась в седле. Похлопала коня по шее.
— Потерпи, мальчик. Мы с тобой еще поскачем… Но сейчас надо подождать остальных…
Лидарх покосился на нее большим лиловым глазом — и Лиля от всей души потрепала его гриву.
Коня она обожала. Али не прогадал — и заслужил вечную признательность Лилиан. Лидарх был умен, красив, обожал свою хозяйку — и готов был за нее в огонь и в воду.
Лиля также готова была отгрызть голову любому за своего коня. Сама вычесывала его, наплевав на занятость, старалась уделять ему по возможности больше времени — и это дало свои плоды.
Конь и всадница постепенно становились единым целым.
Лидарх чуть снизил скорость, обежал вокруг кареты Алисии…
— Я чуть-чуть вперед, а то Лидарх застоялся…
Лейс кивнул паре своих людей — и те сорвались вслед за графиней. Ничего. За городом можно немного погонять. Да и Лилиан все понимает. Из-под охраны уходить не станет. Мало ли что, мало ли как…
Золотой конь почти летел над дорогой. Всадница слилась с ним воедино, пригнулась к крутой шее, но было видно — они понимают друг друга. Нет хозяйки и коня. Есть два существа, связанные единой идеей полета.
Алисия любовалась.
Почти нереально. Невероятно красиво.
Коса женщины растрепалась, и золотые волосы стлались, перепутываясь с конской гривой. Закат вспыхивал алым на золотых волосах, золотом шитье, желтой рубашке, огненной шерсти аварца — и казалось, что конь уносит всадницу прямо к солнцу. Алисия пожалела, что нельзя остановить мгновение. Вот это бы — увидеть людям. И куда смотрел Джес?
Как он вообще мог не разглядеть свою жену?
Алисия терялась в догадках. Джес не был дураком.
Да, капризный, да избалованный мальчишка, но не дурак ведь! А чтобы не увидеть такое в женщине…
Алисия наморщила нос.
Надо тщательней контролировать свое поведение. Расслабилась за долгие годы, привыкла… а графиня Иртон смотрит. И видит равнодушие за ее словами о любви к дочери.
Хотя…
Лилиан Иртон умна.
Даже если она дойдет до правильных выводов — она промолчит. Алисия в жизни об этом не узнает. Жить-то Лилиан хочется. А Эдоард за такое не пощадит.
Интересно, как там Амалия?
Алисия покосилась в окно. Карету взяли только ради нее. Вся остальная свита ехала верхом. Даже седобородый старик, которого Лиля рекомендовала, как одного из лучших лекарей Ханганата, предпочел коня.
***
Лоран Ивельен потягивал вино.
С Амалией что-то было не так. И сильно не так. Повитуха становилась все мрачнее. И пару раз уже буркнула, что надо бы думать, как бы не пришлось выбирать между матерью и ребенком.
Два докторуса, приглашенных на всякий случай, выслушивали повитуху, но пока молчали. Это уже на крайний случай,, если придется спасать или мать — или ребенка. Хоть бы до этого не дошло…
Хорошо хоть детей отослали на верховую прогулку, как только началось. А если что — пусть ночуют в городском доме.
Питер был весь бледно-зеленый. А если бы его пустили — и вовсе бы в комнату к жене пролез.
М-да…
Амалию он любит беззаветно. И это еще мягко сказано. Питер жил, дышал, любил только потому, что рядом была она. И Лоран сильно опасался потерять и сына, если что-то пойдет не так.
А еще — по старой привычке ожидал всего самого худшего.
Чего он не ожидал — так это блеяния слуги:
— Ее сиятельство графиня Иртон, ее сиятельство вдовствующая графиня Иртон.
И золотого вихря, ворвавшегося в комнату.
Лилиан невольно оттягивала на себя внимание.
Среди подарков Али был и отрез желтого шелка. Яркого, живого… и Лиля не удержалась. Сделала себе рубашку. Коричневая юбка-брюки и коричневый же жилет с золотым шитьем, рассыпанные по бархату пряди золотых волос — как ни скалывай, как ни связывай, но при скачке все равно растреплются.
Все остальные на ее фоне смотрелись бледно.
Лоран и сам не заметил, как оказался на ногах.
— Ваше сиятельство…
— Ваша светлость, — Лоран только сейчас заметил Алисию. Как всегда — строгую, чопорную, в простом зеленом платье — с роскошной кружевной шалью, за которую ему бы пришлось месячный доход отдать. Интересно, откуда такая роскошь? Надо бы выяснить.
— Позвольте представить вам мою невестку. Ее сиятельство графиня Лилиан Иртон.
Лиля чуть поклонилась. Едва-едва, в той мере, которая допустима. Родственное приветствие с нотками дружеского расположения.
Перед родственниками можно не кланяться. Так, слегка, госпожа. Наклоните голову… замечательно.
Спасибо, Лонс.
— Мне…
— Лоран аж заикаться начал. Вот чего он не ожидал, так это златовласую красавицу в своей гостиной.
— Я счастлив приветствовать ваше сиятельство в моем скромном поместье…
Красавица чуть улыбнулась. Зеленые глаза вспыхнули смешливыми искрами.
Хороша., — мелькнула мысль у Лорана.
— И знает об этом…!
Он не ошибся.
Лиля и знала, и понимала, и пользовалась без зазрения совести.
— Я тоже счастлива быть здесь, тем более по такому радостному поводу… вас можно уже поздравить?
Лоран помрачнел. Но прежде, чем он успел что-либо сказать…
Повитуха вошла без стука.
— Ваша светлость, герцогиня теряет силы. Еще немного — и нам придется выбирать между матерью и ребенком. Если не случится чуда…
Лиля даже не шевельнулась, но по комнате повеяло чем-то таким…
— со мной лучший лекарь Ханганата. Тахир Джиаман дин Дашшар. Ваша светлость, с вашего позволения…
— Да-да!
— Питер вмешался так резко, что даже Алисия вздрогнула.
— Прошу вас, графиня. Может быть, ваш лекарь…
— Тахир! Джейми!
Лоран вздрогнул. Оказывается, вслед за графинями в зал набилась еще толпа народу. И сейчас от этой толпы отделились двое.
Один — сопливый еще мальчишка с растрепанными светлыми вихрами. Второй — седобородый старик в традиционных одеяниях Ханганата.
— Ваше сиятельство — поклонился старик.
— Я готов следовать за вами…
— Тогда… Ваша светлость, позовите слуг!
Лоран, ничего не понимая, хлопнул в ладоши.
— Джим!
Слуга появился через секунду. И был тут же взят в оборот.
— Д-да… ваше сиятельство.
— проводи нас туда.
— Н-но…
— Нам надо вымыть руки с дороги и умыться, — пояснила Лиля.
— И надо нагреть как можно больше воды.
На тему гигиены она не обольщалась. Припахивало от герцога весьма выразительно.
***
На кухне на Лилю смотрели в полном шоке. Но — благородная графиня может чудить, как ей угодно. Кому-то что-то не нравится?
Та-ак…
— Ваше сиятельство.
— Тахир едва шептал — я почти не принимал роды.
— а гарем?
— Взгляд на жен Хангана карался смертью. Мне могли показать, что болит и как — на кукле. И можно было говорить с женщинами из-за занавесей…
Лиля только присвистнула. Ну ни фига себе?
И они еще живут при таком уровне медицины? Есть женщины в Ханганате, есть…
— Я тоже роды принимал еще в Альтвере — подключился Джейми.
Лиля вздохнула. Она, собственно, принимала роды дома. Еще в той жизни. Еще пару раз ассистировала при кесаревом. А вообще, им сильно повезло. Им проф по гинекологии зачет не ставил пока они — каждый!
— не принимали по трое родов. Тогда — трояк. Хочешь больше — принимай больше.
Да, под наблюдением и чутким руководством, благо, роженицам в некоторые моменты уже все по фиг. Но ведь принимали.
И Лиля сильно подозревала, что по сравнению с местными повитухами — она еще светило медицины.
От повитухи тоже… попахивало. А под ногтями у нее можно было сажать картошку. В три ряда.
Слуги с опаской переглядывались, пока женщина и двое мужчин тщательно промывали руки, протирали лица, Лиля скрепила непослушные волосы и убрала их под жилет.
Белые накидки у них с собой тоже были. Только накинут они их в комнате. Чтобы народ не шокировать.
Ну, вот и дверь…
***
Амалия лежала неподвижно. Очередная схватка вымотала ее до предела.
Боль туманила разум. А ребенок все не появлялся. Поэтому, когда над ней склонилось нежное женское лицо, она сначала подумала, что это — бред.
К тому же, настой, который давала ей повитуха, чтобы приглушить боли, тоже бил по мозгам.
Женщина улыбнулась. Солнце, пробившееся в маленькое окно, вспыхнуло золотом в ее волосах. И Амалия подумала, что умирает.
— Ты сияющая?
Женщина покачала головой. И Амалия вцепилась ей в руку.
— Не забирай меня! Я
