Джессимин рожала, он чуть дырку в полу не протер. Все четыре раза. А если бы мог помочь?
— Разумно, барон. Согласен, доучиться вам надо. А потом?
— Буду делать все по вашей воле, ваше величество. Скажете остаться — останусь. Скажете уехать — уеду.
— А чего бы вы хотели?
— Может быть, вступить в гильдию докторусов, ваше величество?
— Барон — докторус?
— Лучше быть хорошим докторусом, чем плохим бароном, ваше величество. Вы можете выгнать меня в любой миг. Но мое умение останется при мне.
Эдоард усмехнулся.
— Все в ваших руках, ваше величество.
— ладно. Идите, любезнейший. О моем решении вам сообщат. Графиня, задержитесь.
Лиля, вскочившая было, присела в реверансе — и опять опустилась в кресло.
Да-да.
Знак милости короля — ей было разрешено сидеть. Джейми пришлось постоять, а для нее принесли кресло. И вполне приличное. Даже роскошное.
— Мы говорили с альдоном. И о вашей идее в том числе. Вы правы. Отдавать все в руки церкви нельзя. Но и отлучать ее от книгопечатания — тоже. Мы договорились, что основной пай — пятьдесят процентов, будет у государства. Тридцать процентов у альдонов. Двадцать — у вас.
— Вы так щедры, ваше величество.
— Все равно ваши деньги вернутся в казну. Роман рассказал мне про вашу идею.
— да, ваше величество?
— я нахожу ее здравой. Моим войскам нужны лекари. Грамотные и обученные. Но сможете ли вы…
Ответ у Лили был.
— Ваше величество, Тахир обучил уходу за раненными порядка двух десятков вирманских женщин. Полагаю, основы смогут преподать и они. А потом уж и кто-то из нас троих. Да и вирманки сами стремятся учиться дальше.
— графиня, я уже говорил, что мне не нравится ваше сближение с этими морскими разбойниками.
— Я знаю, ваше величество, они разбойники. Но ведь и отношение к ним такое. И выжить иначе они не могут. А если показать им, что может быть по-другому — может быть что-то и изменится?
— Вы мечтательница, графиня.
— Наверное, ваше величество. Но на примере моих вирман могу сказать — что хотя бы не безнадежная.
Эдоард усмехнулся.
— Ладно. Сколько человек вы собираетесь обучать?
Лиля выдохнула.
И заговорила.
Вообще — она изначально не собиралась разворачивать широкую программу. Просто следовала армейскому правилу — просить больше, чтобы получить хотя бы желаемое. И желаемое она получит. Наберет человек десять — пятнадцать для начала. Из кого?
А из тех сирот, братьев которых Ганц собирает в свой Тримейн-отряд. Ну или если еще кто- то подвернется. С таким классом они справятся, практики более чем достаточно, а потом уже выученные ей люди начнут учить других… да, хирурга так не подготовишь. Но грамотную медсестру… а почему нет?
Простите, что — каждый, кто ухаживал в своей семье за лежачим больным, имеет медобразование? Нет. Просто нахватались для начала, а потом уже жизнь научила. А тут их научат сестринскому делу и зачаткам хирургии. И — хватит. Терапия, педиатрия, фармакология — это для тех, кого будем учить углубленно.
Просто если бы она не получила одобрения государства и церкви — могло бы начаться шипение. А сейчас — простите.
Меня альдон одобрямс!
Смотрел как на идиотку, но ведь одобрил же. Хоть и сказал, что милосердие хорошо в умеренных дозах. Так что теперь я не еретик. Все с благословения Альдоная. А под это столько можно спрятать…
Лиля собиралась работать, учить, учиться… это можно было проделать при условии своей безопасности. И сейчас она не то, чтобы достигла этого полностью, но ведь и того раньше не было.
Поработаем!
***
Джес и Рик смотрели на столицу Ивернеи.
Фалдеро роскошью не поражал. Лавери хоть был приморским городом — и часть грязи смывалась в море дождями и грозами. Лавери украшало море и песок, белые паруса кораблей и крылья чаек. А Фалдеро был откровенно серым и убогим.
— Тошно здесь как-то, — нарушил молчание Джес.
— И плесенью пахнет, — Рик уже почти жалел, что приехал.
— Будем надеяться, что принцесса ей не пропахла, — подмигнул Джес.
Рик скорчил ему рожу. Джес рассмеялся и хлопнул кузена по плечу.
— Не вешай нос. Гардвейг тебя всегда ждать будет. И грудастая Анелька тоже.
Рик вздохнул еще печальнее.
Где же ты, моя королева…
***
Не лучше оказалось и посольство Ативерны. Если у Гардвейга можно было разместиться со всеми удобствами, то тут их даже во дворце поселиться не пригласили. Бернард экономил на всем.
— у него и дети такие же, и дочь…
— рассказывал спустя пару часов после прибытия старый посол.
— Не знаю, принц, понравится ли она вам, но Лидия очень своеобразная девушка. Она не расстается с книгами, очень экономна, не любит наряжаться, а когда ей говорят что она — молодая красивая девушка, она отвечает, что в казне нет денег на мишуру.
— Хм-м…
Рик не знал, как к этому относиться. Нет, в чем-то такая жена бесценна. Но только если найти с ней общий язык. А если нет?
Не будут ли тебе выговаривать за каждую пуговицу? Не придется ли пришивать их самостоятельно?
— Кто у нас еще?
— Шесть братьев. Старший, наследник трона Рафаил, дальше идут Адриан, Габриэль, Мигель, Хулио и Эстебан. Старший примерно ваш ровесник, младшему лет восемь. Все они обожают сестру. Или во всяком случае хорошо это изображают.
— Та-ак…
— На людях в королевском семействе тишь и гладь. Что кипит внутри… я узнавал по обрывкам сведений, от слуг. Известно, что его величество может поколотить любого из принцев. Дочь он, вроде бы, любит. Но та — копия отца.
— Не знал, что Бернард любит книги.
— Любит. Но старается этого не показывать.
— Ладно. Что еще вы мне можете рассказать про придворных?
Рассказ затянулся до поздней ночи. Джес зевал, но терпел. Рик слушал с интересом. Герцог Фалион еще и вопросы задавал. Вяленая Щука был зубастым именно из-за хорошей подготовки.
Первый прием должен был состояться через десять дней. Рик расслаблялся и отдыхал после дороги, гулял, играл в нарды… Ничто вроде бы нее предвещало беды, но тут Джеса настиг ворох писем.
***
Началось это так.
Рик, которому тоже пришло письмо от отца, сидел в кабинете.
Дорогой мой сын, — писал его величество.
Надеюсь, что с вами и вашей свитой все благополучно. А также, что в Ивернее Вы будете более внимательны и осмотрительны, чем в Уэльстере. Герцог Фалион с радостью поможет Вам советом.
У нас все хорошо, сестры шлют тебе приветы.
Теперь о неприятном.
Если Джес начнет шляться по девкам — тебе придется его остановить. Ко двору приехала его жена — и я вижу, что она может принести большую пользу. Но лучше, если она будет графиней Иртон, а не обозленной на весь свет разведенной женщиной. Поэтому если до меня дойдет хоть одна сплетня — узлом завяжу. Обоих.
Если что-то понадобится — пиши. Надеюсь, ты определишься с невестой.
Любящий тебя отец.
Эдоард Восьмой Ативернский.
Рик только и смог, что глазами похлопать.
Да что ж такое творится, что отец счел нужным написать ему про Лилиан Иртон?
Что она… как она… Рик потряс головой и задумался.
Да так глубоко, что Джеса заметил, только когда перед ним на поверхность стола легла стопка писем.
— Читай!
Рик вскинул глаза на кузена. Тот был явно на нервах. Глаза горят, волосы растрепались, руки сжаты в кулаки… был бы хвост — мел бы пол.
— Это — что?
— Переслали мне письма. Из Ативерны. И из Иртона.
— Иртона?
— Моя супруга, — последнее слово Джес произнес с непередаваемым выражением — пишет… да ты почитай!
Рик пожал плечами и развернул письмо.
Первое — от Лилиан Иртон.
Мой возлюбленный супруг.
Считаю своим долгом сообщить, что его величество вызывает меня в столицу. Куда я и отправляюсь со всеми людьми, волей судьбы перезимовавшими в Иртоне. Прошу Вас не беспокоиться за поместье, я нашла человека, который не будет воровать (или будет это делать весьма умеренно).
Миранда отправляется со мной. И обещаю как следует смотреть за девочкой.
В остальном у нас все благополучно.
Молюсь за Ваше здоровье и скорейшее возвращение домой.
Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон.
— интересно, — протянул Рик.
— Интересно? Ни слова о ханганах! Ни о чем! Она меня за дурака держит?!
— Ну ты же ее держал за дуру…как аукнется…
Джес изобретательно выругал кузена. Рик только фыркнул и взял из стопки следующее письмо.
— Миранда?
— она. Нет, ты читай!
Милый папочка!
В Иртоне здорово, но мы собираемся в столицу. Лиля говорит, что там нас не хватает! А мне интересно. Амир (он принц Ханганата) тоже едет с нами. А еще он знает ужасно много сказок. Только не такие, как Лиля, про барона Холмса, а разные Ханганские. А еще Тахир мне рассказывает про лекарство. Я, наверное, тоже буду докторусом, когда вырасту. Если не буду графиней, как Лиля.
Мы, наверное, поселимся в столице, и я буду часто-часто писать тебе.
Надеюсь, что у тебя все благополучно и буду молиться Альдонаю, чтобы ты поскорее вернулся.
Папа, привези мне, пожалуйста, в подарок книжки. Лучше на эльванском, а то ханганский и вирманский мы изучаем, а эльванский пока нет. И что-нибудь для Ляли. Она тебе тоже передает привет.
Скоро она вырастет и тогда у нее будут щеночки.
Я тебя люблю.
Миранда Кэтрин виконтесса Иртон.
— Это — как?
— тут уже и Рику стало не по себе.
— Я тоже. Пишет явно Миранда. Хотя писать она стала намного лучше, раньше-то едва-едва. Но все равно! Эльванский язык! Откуда?!
— Видимо, учит… что тут плохого?
— Да она вообще учиться ненавидела! А тут…
— Полагаю, об этом тебе надо поговорить с женой.
Джес потряс письмо Лилиан за кончик, как дохлую мышь.
— Поговорил бы! Да не могу! А остальное? Моя малышка хочет лечить людей! Да она всего боялась!
Рик развел руками.
— А как может принц Ханганата рассказывать моему ребенку сказки?
Рика этот вопрос тоже интересовал. Потому как принц Ативерны такого эпизода в своей биографии не припоминал. Даже сестрам не рассказывал… зря, наверное.
— Не знаю. Но я так полагаю, что он выздоравливает?
— Хоть это радует. Мне еще недовольства Хангана не хватало!
— Хватит недовольства моего отца.
— Откуда ты знаешь?
— А он и тебе написал?
— уточнил Рик.
Джес плюхнулся на стул.
— Написал. Ты читай, там все письма. Целая стопка.
Джес не обманывал.
Граф Иртон.
Повелеваю Вам вести себя прилично титула. Чтобы с вашим именем не было связано ни единого скандала. В противном случае — отправлю вас на границу, туда, где женская нога век не ступала.
С женой извольте быть ласковым и любезным.
Проверю лично.
За дочь можете не беспокоиться, она под моей защитой и покровительством. Равно, как и графиня.
Эдоард Восьмой Ативернский.
— И все. Ни здравствуй, ни до свидания…
— Да, отец разозлился. Но будем надеяться — отойдет к нашему возвращению.
— Да уж….
— А пока — не злись, но тебе
