а буду ли готов к нему я?
— а есть сомнения?
— Понимаешь, мне от нее физически тошно. Раньше можно было хоть забыть про этот кошмар. А сейчас, когда она все время рядом со мной… когда все про нее пишут такое… Я домой писать — и то боюсь.
— Почему?
— Потому что. Сам подумай. У меня вообще ощущение, что мир сошел с ума. Хорошо, я напишу домой. Но что я получу в ответ? Чем это письмо будет отличаться от других?
Ричард хмыкнул.
— Полагаешь, что не услышишь ничего нового?
— Наоборот. Я уже столько нового услышал, что переварить бы!
— а сам ты никому написать не пытался?
Джес вздохнул. Попытался бы. Но…
— а кому? Вот смотри. Управляющего моя супруга извела. Ширви — тоже. Хотя я ему доверял… скоты. Ну да не до того. Миранда, мать, сестра, даже дядюшка, то есть — его величество — пишут. Да так, что страшно становится. А кому я еще могу написать. Кому-то из друзей? Вот представь себе: дорогой друг, вы не посмотрите — вдруг там моя жена поумнела и похорошела? Если это так — не сочтите за труд отписать мне, что с ней случилось, а то в чудеса плохо верится…
— А доверенные люди?
— Слуги, Рик. Слуги. А слуги любят сплетничать. К тому же письмо могут прочесть те, кому это вовсе не обязательно. Я сейчас просто… с ума схожу.
— Неужели написать некому?
Джес тряхнул волосами.
— Рик, да я всю голову сломал, когда первое письмо пришло. Еще когда мы в Уэльстере были. Всех перебрал. С кем-то вместе пили, с кем-то по бабам… неважно. И понял, что приятелей — туча. А друзей-то… разве что ты один. Вот ты мне сам скажи — а сколько у тебя друзей?
Рик задумался. М-да. А ведь…
— Вот и оно-то. А сколько твоих приятелей видят в тебе — тебя? То есть — Рика?
— Поясни?
— Не Ричарда Ативернского, наследника престола. А просто парня по имени Рик. А сколько людей видит меня за моим титулом?
Ричард покривился.
— Сам знаешь.
— Знаю. И не радуюсь. Да и ты…
— И я этому не радуюсь. Так что ты решил?
— Пока — буду жить и наслаждаться жизнью. Все равно решать придется при личной встрече, так зачем сейчас сидеть и гадать? И честно говоря — я до сих пор подозреваю, что за Лилиан кто-то стоит.
— Ага. В доме твоей матери. Под ее неусыпным оком. Да и король там…
— то есть ты полагаешь…
— Все так и есть. До свадьбы твоя жена была в шоке. Ты — не урод, не дурак….
— В этом я сейчас сам сомневаюсь…
— Значит, умнеешь. Короче — судя по придворным дамам — влюбиться в тебя можно. Что она и сделала. А ты?
Джес вздохнул, вспоминая свою брачную ночь. То есть ее огрызки в алкогольном тумане. Если бы не щетина — точно бы покраснел. А так под ней не слишком видно…
— Да уж…
— И вымещая на девчонке все свое разочарование — отсылаешь ее в Иртон. Где ее и начинают травить. После чего она уж точно непригодна для общения.
— Ты меня уж вовсе скотиной делаешь…
— А кем тебя считает твоя жена? Если подумать и перебрать все, что ты для нее сделал?
Джес только повесил похмельную голову. Каяться не хотелось. Сильно виноватым он себя не ощущал. Но и… делать-то что-то надо! Однозначно!
— И что мне теперь делать?
— для начала написать ей, мол, готов к диалогу.
— напишу. Но толку с того? Все равно завернут! И дядюшка меня опять взгреет.
— Поговорим с гонцом в последнюю минуту — и отправим втайне. А ты не пиши ей всякие гадости.
— Постараюсь. Хотя и тянет. И можно подобрать какой-нибудь подарок, что ей, что Миранде, Амалии, матери…
— Вот-вот, пройдись по ювелирам. У этих эввирских пройдох интересные штучки бывают.
— тоже верно. А в столице разберемся, что мне дальше с женой делать….
— А есть варианты? Только наводить мосты. Бесись ты, не бесись…
— Ну да. Не тебе ж с этой коровой жить!
— А ты представь, что мне пришлось бы жениться на Лидии…
— Тьфу. На эти кости ложиться страшно — не ровен час наколешься.
— да не кости страшны…
— А ее характер. Знаю.
— Может, если Лилиан и будет такой… вот что бы ты сказал сам, прочитав письмо? Если отбросить эмоции?
Джес призадумался.
— Не дура. И вообще — я бы сказал, что это написал мужчина. Слушай, может, за ней кто-то все-таки стоит?
Тьфу!
***
По лавкам мужчины все-таки пошли. Прошлись по тканям, приценились к мехам — и зашли к эввирам.
Пожилой эввир с длинной бородой сначала рассыпался в восхвалениях, а потом выложил на прилавок кучу всего.
— господа, я вижу, что вы ищете подарки для прекрасных дам… могу вам предложить серьги.
— Серьги?
Эввир покачал головой с хитрой улыбкой.
— Таких у вашей дамы наверняка нету. Посмотрите — эти серьги сделаны так, чтобы не вывалиться из прелестных ушек.
Несколько видов замочков оказались для Джеса и Рика новинкой. Парни разглядывали, пробовали застегнуть, расстегнуть…
— А удобно, — решил принц.
— Надо и мне парочку прикупить на подарки.
— Могу вам предложить слезы моря. Золотые, белые, красные…
— Белые? Красные?
Мужчины переглянулись. Янтарь такого цвета был большой редкостью. А серьги были сделаны так… рука сама тянулась.
— Чья это работа?
— Мастера Хельке Лейтца. Вот клеймо.
— А это?
Рядом с клеймом ювелира было и второе. Крест, имеющий красноватый оттенок.
Ювелир пожал плечами.
— Мастер Хельке не писал мне о нем. Но все его вещи высочайшего качества.
Мужчины переглянулись. И решительно отложили по нескольку пар сережек каждый.
— А вот это тоже прислал мне мастер Хельке. Но работа уже моя. Не изволите ли взглянуть?
Ювелир раскрыл коробку. И парни вскинули брови.
— Это — что?
— Набор столовых приборов. Вы же понимаете, господа, что есть все кушанья — например, суп и десерт одной и той же ложкой — просто неприлично. Здесь вы видите шесть больших ложек, шесть маленьких для десерта, вилки и ножи для мяса, вилки для рыбы, лопаточки, чтобы раскладывать все по тарелкам, половники…
Джес только присвистнул.
— Ничего себе…. Это для чего такое?
— Для малых семейных обедов.
— А есть еще и для больших?
— Да, господин. Там по тридцать штук каждого предмета…
Джес задумался. А потом просиял озорными глазами. И как-то сразу стало понятно, за что его любят женщины.
Обаяние у него было сумасшедшее — счетчик зашкалил бы.
— Беру. Большой.
— Зачем?
— удивился Рик.
— Лилиан подарю. Она покушать любит….
— А пользоваться вместе будете.
— Не без того.
— глаза у Джеса были невинные, как у младенца.
— Ладно. А я пока возьму маленький. Сколько….
Цена была такая, что даже принц присвистнул. А уж для скуповатой Ивернеи…
— Они у вас что — золотые?
— Можем и золотые, господин. Но вот эти — серебряные. Мастер Хельке очень настаивал, говорил — так для здоровья полезнее… а можем на них и герб выгравировать, только прикажите, какой.
Цена становилась объяснима. Мужчины вздохнули — и принялись устраивать золотопускание своим кошелькам.
Серьги много места не занимали, приборы пока остались в лавке — для гравировки гербов, так что парни продолжили прогулку.
Надолго застряли в оружейной лавке, откуда вынесли по паре метательных ножей, съели по паре пирожков у уличных торговцев — и зашли в книжную лавку.
Больше туда тянуло Рика.
Так уж получилось — Эдмон считался наследником, а Рик старался проводить большую часть времени в библиотеке. На охоте, с друзьями, с женщинами….
Но чаще — в библиотеке. Старый наставник открыл мальчику красоту слова — и Рик навсегда прикипел к загадочным символам на пергаменте, которые то уводили в моря, то возносили в горы.
Так что сейчас…
Джес скучал у двери, пока Ричард перебирал старые свитки, расспрашивал об авторах, гладил кончиками пальцев плотный пергамент…
В хозяине он нашел истинного ценителя. Так что идиллия продолжалась почти час. Они бы и больше проговорили, но на пороге мелькнула зеленая ряса.
Пастер был высок, сухощав, а выражение его лица напоминало о гадюке, которую долго таскали за хвост.
Голос у него тоже был вполне змеиный. Шипяще-свистящий. Пары передних зубов не хватало.
Джес небрежно сотворил символ Альдоная, через пару минут его примеру последовал Рик. Торговец же опередил их обоих и теперь кланялся.
— Пастер Мейверн, я рад вас видеть…
— Есть ли у тебя учение святого Силиона, сын мой?
Продавец задумался, а потом нырнул под прилавок.
— Для вас, пастер, всегда найдется. Хотя у меня его часто спрашивают. Заказывать переписчикам не успеваю…
— А больше ты им ничего не заказываешь?
— Пастер?
Даже Джес видел, что продавец боится. А уж про пастера и говорить не стоило. Он впился своими змеиными глазами в мужчину.
— Недавно церковь нашла у одного переписчика запрещенные списки с книги Мальдонаи. И он клянется, что делал их для тебя.
— Пастер!
Вскрик был настолько возмущенным, что сразу стало ясно — если и делал, то не это.
— Я в это тоже не поверил. Но решил сообщить тебе. У тебя лучшие богословские списки в столице. Поэтому…
— Пастер, я никогда и в руках не держал такую мерзость. Меня оболгали.
— Верю. А теперь — сколько с меня за учение?
— Прошу принять его в подарок, как доказательство моей любви к церкви нашей, единой и единственной…
— Хорошо, дитя света. Но и ты прими эти деньги взамен книги…
Пастер выложил на прилавок несколько серебряных монет — и удалился вместе с покупкой.
Парни переглянулись. Пора бы уйти отсюда. Но продавец огляделся вокруг — и вдруг вцепился в рукав Рика.
— господин! Прошу вас…
— Что именно, любезнейший?
Рик был недоволен. Джес сделал шаг вперед, готовый по первому слову оторвать нахалу голову. Но принц сделал жест кистью, мол, подожди пока.
— господин, вы тоже любите книги, я ведь вижу… Кто бы вы ни были — помогите мне!
— В чем же?
— я не заказывал книгу Мальдонаи, это так. Но мое имя назвали не просто так.
— то есть?
— Знания, мой господин, самое ценное, что есть в мире. Любые знания. И уничтожать их — грех. Вы ведь не ивернеец?
— Почему вы так решили?
— Ваша одежда, ваш вид, да и слова вы произносите не совсем так, как принято у нас.
— я из Ативерны.
— У вас там проще. Там не преследуют за запрещенные книги. А у нас… у нас это делают. Ко мне могут прийти с обыском. Найти что-то, что противоречит… интересам церкви — и уничтожить.
— Ну и пусть, — лениво отмахнулся Джес.
— Мой господин! Знания уничтожать нельзя! К-Какие бы они ни б-были! Хорошие ли, плохие… это страшный грех перед Альдонаем! Он даровал нам их —
