ящикам стола — и командовала. А если кто думает, что строить троих здоровущих мужиков так, чтобы они работали — легко, это он зря думает. Не успеешь отвлечься, как один тут же начинает мечтать о чем-то высоком — например, о Мэри, второй собирается сбить с потолка всю лепнину, а третий наоборот — работает так, словно книги — это что-то железное. Только успевай одергивать, чтобы дырку в переплетах не протер.Ничего, справлюсь!Не таких строили!Вот на практике в детском отделении облбольницы было страшно. Маленькие, орут, визжат, галдят, с ума сходят, а лечить их надо…А тут… всего три здоровых лба!Папа роту строил одним рыком! Но то отец. И там его обязаны были слушаться. Здесь же…Она женщина. И ее место все равно ниже плинтуса.Увы…Надо менять ситуацию.* * * — странная она какая-то стала.— Да она и была не особо…— Нет, Мэри, ты не понимаешь. Раньше она была не такая. Орала, да. Рыдала. Но чтобы вот так ругаться? Распоряжаться? Такого никогда не было!— И чего удивительного?— и все это после потери ребенка… а сколько она на грани смерти была? В нее часом шильда9 не вселилась?— Да ты с ума сошла! У шильд зрачки вертикальные, они голяком на людях бегают и мужиков совращают! Что — госпожа так делает?— Может, еще и будет?— Думаешь, она пока не оправилась?— А кто знает…Марта слышит этот разговор.Болтушек она разгоняет. Но в сердце поселяется жгучее сомнение.А вдруг?* * * Анна расчесывала волосы.Что ж. все не так плохо. Милия, оказавшаяся хоть и сущей курицей, но не злобной, просто замучила ее примерками. Но стоит ли протестовать?Чтобы поймать жирную рыбку наживка должна быть достойной…Альдоная, помоги…Дверь скрипнула.— Лонс! Ты с ума сошел!?Мужчина проскользнул внутрь, забрал расческу из рук девушки и принялся сам проводить по густым волосам.— Ты знаешь, я от тебя давно ум потерял…— Я же сказала — не смей приходить, пока мой отец здесь!Лонс отложил расческу в сторону и приник губами к затылку женщины.— Анелюшка, не могу без тебя, радость моя…— Так-так-так… и давно у вас такие любезности?Голос хлестнул любовников, словно плетью. Анна взвизгнула было, но тут же зажала себе рот рукой. Лонс развернулся. В дверях стоял королевский шут. А в руках у человечка был арбалет. И болт целил прямо в сердце мужу Анны.— Не слышу ответа?К чести Лонса, падать на колени он не стал.— Я давно люблю Анну. Она мне жена перед богом.— Очень мило. И кто же принял ваши клятвы?— Священник в замке.— Пастер Линдер?— Нет. Пастер Семин.— Он умер этой весной, так?Анна кивнула головой. Она поняла, к чему идет дело. Что-то было в ней от отца, что-то такое…— Тогда скажи ему, что он это зря сделал.Болт тихо свистнул. И не кинься Лонс к окну — лежать бы ему трупом. Но и так стрелка попала ему в правый бок, рванула одежду… в следующий миг пергамент, которым было затянуто окно, тихо хрупнул — и Лонс исчез в темноте.Анна что есть сил зажимала себе рот рукой. И шут явно это оценил. Снял с пояса фляжку, подошел к ней и протянул.— Пей.Женщина замотала головой. Но шут был непреклонен. Отпил глоток, другой…— Не яд. Крепкое вино. Выморозка. То, что тебе надо. Пей.Анна послушно сделала пару глотков. По телу прокатился жидкий огонь, она слегка закашлялась, но сдержалась.— Умница. Понимаешь, что лучше не шуметь.Анна кивнула. Она еще не знала, чего пожелает этот маленький человечек в пестром одеянии, но точно знала — ей придется выполнить ВСЁ. Вообще всё. Потому что скажи он лишнее слово — и она пойдет на плаху. Гардвейг шутить не будет. Недаром его называют Львом Уэльстера.Льву все равно, чье мясо рвать.— А теперь отвечай. Это кто?— Уч-читель…— Всегда знал, что бабам образование не надобно. Сисек хватит. Давно вы с ним?— Два года.— Дура. Детей нет?— Н-нет…— Это плохо. Ты не бесплодна?Анна покачала головой.— Лонс приносил настойку…— А, вот оно что.— Хотел просить моей руки у батюшки…Шут только фыркнул.М-да. Король, отдающий свою дочь незнатному учителю, наследному дворянину, но без поместья10?Очень смешно!— Ладно. Завтра я скажу, что он спер драгоценности и сбежал. Скандал поднимать не будем.Анна уставилась на шута слегка пьяными глазами.— Вы не…— Я — не. Губить тебя не в моих интересах. Если сама не проговоришься — я промолчу. Гардвейгу лишний скандал ни к чему, да и с Эдом нам дружить надо. Ты вроде тоже не дура, свою выгоду понимаешь. Но чтобы больше ни с кем, поняла?Анна кивнула.— Глупо по мелочам хватать, если корона может быть…— О, да ты не безнадежна? Видимо, что-то от отца передалось.Анна кивнула.— я буду молчать. А если Лонс…— Кто ему поверит? Кто еще знает о вас, кроме пастера?— только пастер.— Он куда-то вас записывал?— Нет. Лонс уговорил его…— Небось, деньгами уговаривал. Ладно. Старался он о себе, но выиграла от этого ты. Я все проверю — и если нигде никаких бумаг — молчи. Даже если на куски резать будут — молчи. Ты девушка. Невинная, как дочь Альдоная. Поняла?Анна кивнула.— Гардвейг если что не пощадит.— Вот об этом и думай.Шут похлопал ее по щечке.— а теперь ложись спать. Утро вечера умнее.Анна кивнула. Потянула за шнуровку корсажа. И даже не заметила, в какой момент страшный человек пропал из ее спальни.Пропал — и пропал.Лонс тоже сбежал. Так что теперь надо быть очень осторожной. Очень…Вот бы этот Рик на ней и правда женился…Крепкое вино делало свое дело. Анна быстро заснула.И ей снились балы, драгоценности и сонм кавалеров, кружащих вокруг нее. И у каждого было или лицо Лонса — или лицо королевского шута.* * * Лиля (она все чаще думала о себе, как о Лилиан — и это не вызывало внутреннего отторжения) с удовольствием оглядывала гостиную.Неделя. Всего неделя, а какой результат?!По дому не осталось ни одной розовой тряпки. Вообще. Ну, не считая платьев Лилиан. Вся обивка была безжалостно (ладно, осторожно и бережно) содрана со стен — и часть ее, причем очень незначительная, пошла в качестве оплаты за работу. Лиля вообще отдала бы все — розовый цвет ее не просто бесил. Женщина уже начинала сочувствовать испанским быкам. Но Эмма мягко и решительно заметила: — Графиня, так ведь деньги ж огромные плачены! Насколько огромные, Лиля не знала. Но все-таки додумалась уточнить, где у нас (уже у нас, вживаться-то надо!) делают подобную ткань. Осторожно, недомолвками, намеками… хотя Эмме намекать долго не приходилось. Ох, не простым человеком была вдова Матти. Оказалось, что шелк (Лиля была в шоке — ЭТО — ШЕЛК!?) делают только в Эльване. И то — только на границе с Варийским Ханганатом. Видимо, отец расстарался. Прислал для доченьки. Владелец верфей все-таки человек богатый, да и редкости может себе позволить. После этого Лиля недрогнувшей рукой выделила три квадратных метра — на три платка самым усердно работающим женщинам. А всем остальным раздала медную мелочь. Оказалось — этого от нее тоже не ждали. Эмма смотрела очень укоризненно. Мол, лучше бы продуктами или еще чем… Но дело было сделано. Что приятно — под дурацкой обивкой оказались темные дубовые панели. Да, чуть мрачновато, но Лиля все равно распорядилась как следует отскрести их от пыли и натереть воском. Отполированные они выглядели намного лучше. А под толстым слоем соломы и грязи на полу — старинные каменные плиты. Кажется даже мраморные. Которые тоже стоило отчистить, чтобы они показали свою красоту. Да, мрачновато. Но все лучше, чем дикая розовая капуста.Что-то у нее не получалось. Что-то шло не так. Но лиха беда начало.Лучший способ похудеть — диета и упражнения.Диету Лиля себе обеспечила.Упражнения?Уборка тоже очень подходит.Отмывалось все, на что падал Лилин взгляд, а она носилась по всему замку. Бальный зал?Открыть, проветрить, вымести пыль, выкинуть дохлых мышей.Гостевые комнаты?Пока закрыть. Пыль вымести, а так — черт с ними. Пусть стоят запертыми. Не нужно нам гостей.Малый зал? Игровая? Дамская комната?Ободрать все розовое и все тряпки. К черту!!! Кто такой черт?! Разновидность паука! Осторожнее болваны, порвете — головы поотрываю, не отдирайте, а осторожно вынимайте гвоздики… И мыть, мыть, мыть!!! Вымывалось все.Даже «туалет».Кроме того Аля распорядилась поставить на заднем дворе стандартный армейский туалет типа сортир с буквами «М» и «Ж» — на три очка каждый. И заявила, что любой, кто справит нужду в доме, а не там — будет выдран как сидорова коза.Подтвердить это ей пришлось в тот же день, когда она застала Питера на месте преступления. Грубо говоря, слуга просто мочился на стену.Дубовую, кстати говоря! С резными панелями.Женщина не стала поднимать шум. Или ломать парню кайф. Зачем?Она тихонько отошла за угол… ну почти тихо, не с ее весом пока порхать пушинкой и отправилась к ребятам из охраны.Стражники вернулись в замок и были весьма этим довольны. Так что когда Лилиан кивнула на Питера и сказала — десять плетей — спорить никто не стал. Хотя она потихоньку попросила бить так, чтобы не просекать кожу.Не из милосердия.Просто лечить придурка ей не хотелось. И так пришлось еще пару раз съездить в деревню, осмотреть ребенка. Но малыш поправлялся нормально, заражения не было, его мать смотрела на Лилю, как на икону…И… Лиля не хотела идти на конюшню, наблюдать за наказанием… но пришлось. Все должны были знать, что баба сказала — баба сделала. И никак иначе.Ей требовалось безоговорочное послушание. Пока его обеспечивал титул, плюс ее звание замужней женщины, ну и призрак графа на горизонте. Ребята с топорами и убедительными мышцами. Из старой стражи Лиля нашла только двух человек — остальные плюнули и просто откочевали отсюда по принципу — воина меч прокормит, а воин прокормит семью. Они вовсю муштровали новобранцев, когда выпадало свободное время, но и они, и Лиля отлично понимали — это капля в море. Только вот пренебрегать даже капелькой она не могла. Просто не могла. — госпожа графиня…— Эмма?Лиля повернулась и улыбнулась женщине. Вот уж без кого она бы в жизни не управилась. Насидевшись в деревне Эмма с огромным удовольствием отряхнула навоз с юбок и взялась за дело. Она строила, командовала, ругалась, скандалила… Лиля могла бы и сама. Могла.Но зачем?Правильно — не организовать все самой.Правильно — найти того, кто сделает это за тебя.Эмме все это было в удовольствие. А Лиля еще и писала. Да, она контролировала работу, да, она ругалась, но по большей части она сидела в библиотеке и писала, разбрызгивая дурацкие грязные чернила гусиным пером. Все, что помнила из медицины. Потому что знания… если их не использовать, не повторять — они отмирают. Увы… Два дня. На третий она поговорила-таки с кузнецом. Симпатичный детина формата «шкаф ативернский» понял все с первого намека.И после пяти минут