наш очень уж не любит другие религии, говорит, что все они от Мальдонаи!— Не буду. Но мне все равно этот обычай нравится. А кто такие вирмане?— Вирмане? А вы не знаете, госпожа?Лиля сверкнула глазами.— Ты еще будешь думать, чему графиню в дестстве обучали? Не много ли наглости взял, староста?! Конечно, кое-что она знала. Но мало, так мало…Арт потупил глаза. Так-то. Спрашивают — отвечай. Как говорил один мудрый товарищ — хотите демократии? Так я вас сейчас к чертям отправлю! Ибо в аду — демократия! Ну и наверное, у Мальдонаи. — Недалеко от побережья Ативерны есть остров Вирма. И живут на нем вирмане. Живут мореходством. Пиратствуют помаленьку, торгуют, опять же… Люди они неплохие. Песни слагать любят. Но живут в основном, с мечей. Земля у них бедная, почти не родит. А вот козы и овцы хорошие. Они накидки из козьего пуха привозят, так чистое золото, а не пух! В кольцо протянуть можно!Лиля кивнула.— Ладно. Если останутся деньги, посмотрим и накидки. На подарки. А пока — поехали.* * * Лонс Авельс уже несколько дней отсиживался в хижине углежога. В глубине леса.Такого он не ожидал. А ведь мог, мог проявить осторожность!Младший сын безземельного дворянина, Лонс получил неплохое образование при монастыре. Правда, для монашеской стези он не годился — слишком любил жизнь с ее пьянками, гулянками и веселыми девками. Монахи это понимали, а поскольку отец платил за его обучение, не сильно и ругали юношу. И ему улыбнулась, казалось бы, удача. Пастер Иулий переговорил с кем-то — и ему предложили место! Да какое!Обучать грамоте принцесс!О таком можно было только мечтать!Лонс пребывал в восторженной эйфории всю дорогу. Выпал он из нее на месте — и почти сразу.Полуразрушенный замок, низкое жалование — он-то думал, что принцессы будут при дворе, но дочки были не слишком нужны Гардвейгу. Не были бы круглыми дурами — ибо невместно. А тратить на них серьезные деньги из казны — увольте.Принцессы спали в одной комнате, донашивали друг за другом платья и всю зиму хлюпали носами. Протопить замок не было никакой возможности — под утро он выстывал, словно гигантский ледник.Про кормежку тоже промолчим. Ибо принцессам подобает благочестие. Три больших поста по двадцать дней и девять малых — по три дня. Когда нельзя вкушать ничего, кроме злаков и овощей. А если принцессы должны быть благочестивы, то их окружение — тем более.Лонс очень быстро приловчился закупать себе неучтенную рыбу или колбасу и хранить где-нибудь, где похолоднее. А то так ноги протянешь! Здоровый же мужик! Можно еще поймать кого-нибудь или подстрелить, но это требует времени. Да и не будешь охотиться в пост, всем напоказ…Из дома присылали мало, платили еще меньше — и от скуки (а что сделаешь с такими копейками?) Лонс завел интрижку с молочницей из соседней деревни и принялся обучать принцесс.Самой яркой из них оказалась Анна.И старшей, и яркой, и умной, и живой… она была, как черный бриллиант среди белого кварца. Она сверкала и переливалась. Когда он приехал, ей было лет двенадцать, или даже одиннадцать. Но глаза у нее были совсем не детскими.Глаза у нее были взрослой и порядочно злой женщины. На весь мир злой. За что?А за что Анне было его любить?С такой вот полунищенской жизнью и неясными перспективами?И все потекло в две стороны.Он учил. Она — училась.И осознавала себя, как еще маленькая, но женщина, все-таки женщина!Взгляды и улыбки были с самого начала. Когда ей исполнилось тринадцать, и девочка уронила первую кровь — последовало и первое письмо с объяснением в любви.Второе, третье, взгляды, прикосновения, намеки…Анна вела охоту, как взрослая и опытная женщина. И откуда чего нахваталась?И Лонс не устоял.Нет, полгода он держался честно, старался ничего не замечать, даже сжигал письма…А потом махнул рукой.Девочка знала, чего хочет. А ему все равно было нечего делать. И роман вспыхнул так, словно его Мальдоная благословила. Или хотя бы в огонь плюнула!Лонс просто голову от нее потерял. От ее глаз, губ, от ее тела… а ей все было мало. И ему тоже.Ему захотелось быть не просто любовником, а мужем — и он договорился с пастером. Хорошо хоть бумаги, подтверждающие брак, и немного золота были спрятаны вне замка.Лонс не рассчитывал на побег. Но — мало ли как сложится жизнь!?Сейчас вот, он сидел, мрачный и несчастный и раздумывал над своими перспективами.А они вырисовывались не особо приятные.Можно бы вернуться в замок. Но Лонс сильно подозревал, что после устроенного шутом — дорогу ему определят прямиком к палачу. Или даже до палача не доведут. Скажут — сам споткнулся.Анну не тронут, это точно. Скандал Гардвейгу ни к чему. А ведь он хочет выдать ее замуж!Лонс аж зубами заскрипел.Не позволю!!!МОЯ!!!А с другой стороны — не позволишь?! И как?Орать пойдешь под окнами, что ли? Ну-ну…Можно уйти. И никогда не видеть своей Анелюшки. Вообще никогда.На это Лонс тоже пойти не мог.Но судьба, как она это обычно и делает, решила все за него.Скрипнула дверь хижины. Лонс рванулся за оружием — убогим ножом, лежащим на столе — и тут же получил такой улар в челюсть, что просто отлетел к стене.Вошедший в хижину детина довольно кивнул.— Прав был хозяин, не утек…Сильные руки встряхнули учителя и он сквозь дурноту (кого бы так по челюсти — зубы потом сплевывать три дня будет!) ощутил запястьями шершавую веревку.Потом его подняли и куда-то потащили.Убьют?Наверняка.Прощай, Анелюшка…* * * «Свинья и собака» не оправдала худших Лилиных опасений. Было достаточно чисто. Полы посыпаны соломой, но свежей, а не гнилой. Опять же, к столешнице можно было прикоснуться без ужаса. А к глиняным кубкам и тарелкам — без омерзения.Лиля сделала себе еще одну пометочку насчет лепки глиняной посуды и обжига. Фаянс и фарфор тут получить без шансов, она же рецептуру не знает, но стеклянную посуду…Чему только не научишься в доме пионеров! Шитью и вязанию. Вышиванию и кружевоплетению. Батику и лепке из глины. Вырезанию всяких поделок из дерева и выжиганию по дереву. Только учись!А Лиле учиться было интересно. Руки у нее росли из нужного места. Отец с матерью были часто заняты на работе. И куда было идти ребенку? Не в группу же продленного дня!? Что там может быть хорошего! А вот дом пионеров, дома творчества, какие-нибудь интересные кружки…Лиля даже в стеклодувную мастерскую попадала! По необходимости. Татьяна Васильевна, увы, при очередном переезде грохнула змеевик. И пришлось искать новый. А найти что-то полезное в магазинах времен 1990–2000 было просто нереально. Так Лиля попала к стеклодувам. И прежде чем остыть от увлечения, успела выдуть целый сервиз и несколько ваз.И здесь, на ярмарке она собиралась заказать все, что ей нужно для варки стекла. И не только.Хватило бы денег…Хозяин Лиле тоже понравился.Высоченный и здоровенный, светловолосый и голубоглазый, он больше всего напоминал Лиле викинга.— А хозяин тоже вирманин?— А то ж. Обосновался здесь лет двадцать назад, купил этот двор и с тех пор процветает, — ответствовал Арт.Пища была тоже хорошей. Огромные куски жареной козлятины, горячая похлебка из чего-то вроде фасоли, козий сыр, мягкий серый хлеб, душистый напиток вроде медовухи в глиняных стаканах.Крепость — градусов пять. Водичка.Лиля сделала пометку о самогонке. Пригодится. Насколько она поняла, самым крепким напитком здесь было «ледяное» вино. Выморозка из обычного виноградного вина. И было оно не намного крепче обычного. Так, компотик. Хотя телу Лилиан Иртон и того хватит.Тем более после поездки.Лиля поморщилась, отправляя в рот кусок козлятины. Поездка дала неплохой результат. Платья стали ощутимо свободнее. Но худеть ей еще и худеть. И тренироваться, чтобы кожа не обвисала.Тяжело? Больно?! Тошно?!!А ты стисни зубы и терпи. Потому что твои родители умерли, а ты жива. И если ты в этом мире, значит кому-то это очень нужно. А еще ты обязана Лилиан Иртон. Бедная толстушка умерла. И ты живешь в ее теле. И должна прожить так, чтобы и ей не было за тебя стыдно.А если уж замахиваться на глобальные цели…Можно не только посадить, построить и вырастить, но еще сделать все от тебя зависящее, чтобы этот мир не повторил ошибок твоего мира. И техническое развитие не опередило здесь моральное с этическим.Изобрести бумагу. Ввести грамотность. Написать кучу книг…И купить дорожный губозакатыватель. А то размечталась тут одна такая.* * * — Трактирщик! Еще вина!Лейф рявкнул погромче и грохнул кулаком по столу. Хотя трактирщик и так спешил к вирманам со всех ног. Как-никак земляки.Но уж больно тоскливо и тяжко было на душе. Кошки там не скребли. Они уже вырыли приличных размеров крепостной ров и собирались продолжать свое черное дело.Оставался один выход — утопить их в дешевом вине. На дорогое денег не было. И просто на хорошее — тоже. Почему так?А так вот жизнь сложилась.Вирма…Маленький, скалистый, неуютный на первый взгляд, но такой родной остров. Перед глазами Лейфа, как сейчас, вживую, стояли свинцово-серые волны, разбивающиеся о берег. И чайки, задорно рассекающие крыльями тяжелое небо.И родной дом. Эрквиг. Дом, из которого он вынужден был уйти. Низкая покатая крыша, закопченный от дыма очаг, комната, в которой рождались и умирали его предки, в которой родился и он, кладбище его рода… и жирно перечеркивающий все эти видения — дымный столб, взвивающийся в небо. Черный. Непроглядный.С губ вирманина сорвался чуть слышный стон. Он даже не заметил этого. И не заметил, как тревожно переглянулась с его другом Ингрид. Не увидел, как побледнел трактирщик, понимая — если вирмане будут заливать горе, то трактиру конец. Разнесут в щепки, вот как есть, разнесут. А то и красного петуха пустят!Лейф знал, ЧТО горело за его спиной. Но знал также, что никогда туда не вернется.— Лей…На плечи легли маленькие ладошки Ингрид. И Лейф невольно улыбнулся, оборачиваясь к любимой. Он и сам не знал, насколько преобразила его лицо эта улыбка. Вместо матерого головореза сидел за столом влюбленный мальчишка. И смотрел на свою королеву. А то и богиню. Трактирщик даже понадеялся, что обойдется без драки.Вирма — остров маленький. А живут на нем большие семейства вирман. И все роднятся между собой. Но бывает, что кто-то и враждует. И семейства Эрквиг и Торсвег были как раз врагами. На счету Лейфа были двое Торсвегов. И он знал, от чьей руки пал его брат. И собирался взять жизнь за жизнь. Не успел. Тогда — не успел.Единственный день в году, когда вирмане прячут мечи в ножны — день богини Флейны. Богини любви и плодородия. И в этот