А почему докторус, а не доктор или док?) собирается его заспиртовать и отправить в королевский (какие, блинский фиг, короли в России!? У нас по жизни цари были!) музей диковинок. Я тебя вынянчила (нянюшка? кормилица?) и батюшку твоего тоже вынянчила (но Алиного-то отца точно никто не нянчил! Он вообще детдомовский!). Как матушка в землю ушла (Алина мама явно была жива и здорова, так что отец не тосковал).Точняк — чужое тело, другая жизнь.А муженек… ой, ёоооо! Вот графа и сволочи нам по жизни точно не хватало. Значитца, сделал жене ребенка — и в столицу, баб там, того и этого? А ты тут рожай, как тебе больше нравится? Выживешь — хорошо, нового сделаем! Помрешь — тоже хорошо. Новую найдем. Графья — они завсегда спросом пользовались!Больше ценной информации выделить не получилось. И Аля решилась. Можно бы и еще поваляться, но судя по тихому плачу рядом, есть хотя бы один человек, который ее любит. И не стоит так огорчать несчастную.Тем более — из нее можно отлично качать информацию об окружающем мире.Как ни странно, голова была ясной и без какой-либо дури. Так что Аля приоткрыла глаза и тихо прошептала:— Нянюшка…Больше и не потребовалось. Старуха (та самая, ароматная) подскочила на стуле, словно ее шилом ткнули. И улыбнулась во все оставшиеся восемь зубов.— Лилюшка моя! Родненькая! Никак ты в себя пришла?!Аля чуть опустила ресницы.— Больно. Говорить больно. Попить мне дай…— сейчас, сейчас, родненькая, — засуетилась бабка. — Сей секунд все сделаю. Водички тебе с винцом намешаю. А то молочка, может, дать? Свеженькое, сегодняшнее…— Водички, — попросила Аля.Судя по ощущениям, она давно не ела. А молоко… Еще пронесет с него, на голодный желудок-то… Эх, простоквашки бы…Что она и сказала. Женщина ласково погладила ее по волосам.— Сей же день поставлю сквашивать! К завтрему и готова будет. А пока сделай глоточек…Опять сверкнули золото и рубины.Аля послушно отпила воды с вином. Немного. Чтобы в голову сильно не ударило. И поглядела на женщину.— Нянюшка, что со мной было? Помню плохо, как в тумане! Расскажи, а?Женщина отвела глаза.— Ты слабенькая еще совсем. Куда ж такое рассказывать!— а вот если ты промолчишь — мне намного лучше будет, правда? — едва не завелась Аля. Но вовремя смирилась и сделала печальное лицо. — Расскажи. Пожалуйстааааааа….Слезу выдавить не удалось. Но и так женщина опустила глаза и тихо заговорила:— Ребеночка ты потеряла, золотко мое. Мальчик был.Неизвестно, какой реакции она ожидала от Али, но девушка только опустила ресницы.— Ясно. Еще что?— Родильная горячка у тебя началась. И ты три дня провалялась. Докторус приходил, спустил тебе дурную кровь и дал прочищающее. Не помогло.Аля сверкнула глазами. Вот еще б кому клизмы с кровопусканиями от родильной горячки помогали! Спасибо, хоть не загнулась!— чтоб больше ко мне этот придурок и близко не подходил! Ноги вырву!Няня аж задохнулась от такого заявления.— Детка! Да как же можно! Его твой муж аж из Лавери прислал, когда узнал, что ты в тягости!— небось, надеялся, что этот придурок меня и уморит, — проворчала Аля.Но пока обвинять не спешила. Про средневековую медицину она была наслышана. Проходила мимо истории медицины. И честно говоря, была о ней не лучшего мнения. Но! Заблуждались в те времена вполне искренне. Хотя какая разница — угробят тебя с искренним осознанием своей правоты и непогрешимости — или без оного?— Да что ты! — тут же подтвердила няня. — Докторус Крейби — один из самых лучших врачей в Лавери! Его услугами король не брезговал!— Это проблемы короля. Отчего я потеряла ребенка?Няня пожала плечами.— Докторус Крейби сказал, что ты с лестницы упала.— Вот как?— Мы тебя нашли у лестницы. И крови было… я уж боялась, что ты не выживешь…Няня всхлипнула и закрыла лицо передником.— Не дождетесь, — проворчала себе под нос девушка. Няня не услышала и продолжила всхлипывать.Аля внимательно разглядывала ее.Невысокая, на вид лет шестидесяти. С усталым, но приятным лицом. На голове — что-то вроде… чепчика? Аля вообще-то их ни разу не видела, кроме как в фильмах, но подозревала, что это — оно и есть. Такая гнусная нашлепка на половину волос.Платье — из серо-коричневой ткани, явно домотканое. Без рюшек и оборок. Передник грязный. Платье — тоже. На ногах… ноги не видно. Вообще. Платье волочится по полу, подметая его. Доисторический пылесос в действии?Аля вздохнула и заговорила по возможности ласково:— Нянюшка, мне нужна твоя помощь. Я жива. И хочу быть здоровой. А для этого мне нужно многое.Пожилая женщина отняла передник от лица. Серые глаза ее сверкнули таким огнем, что Аля поняла — здесь есть один человек, которому она дорога так же, как отцу и матери в своем, родном мире. И эта женщина все для нее сделает.Вообще все. Что бы она ни попросила.А такого человека надо беречь и любить.Пригодится.Все эти мысли почти не отразились на лице девушки. Она невозмутимо улыбнулась и сказала:— Я хочу попробовать встать. И мне надо вымыться.— Да куда ж тебе вставать, ласточка?! Докторус сказал, что тебе еще десятинку1 лежать надо!— Ничего, — пропыхтела Аля, решительно ерзая на кровати и не обращая внимания на боль внизу живота. — справлюсь. И мне нужно помыться!— А мытье вообще вредно! Так и пасте р2 Воплер говорит!— Вот пусть он и не моется, пока не завшивеет, — не выдержала Аля. И видя огорчение старой женщины, тут же изменила тон с решительного — на ноюще-просительный. — Нянюшка, ну помоги мне, пожалуйста…Няня (как же ее зовут, блин!) вздохнула и покачала головой:— Лилюшка, вредно ведь…— Няаааанююууууушка!— Хорошо. Полежи пока, пойду, прикажу воды согреть. А приду — помогу тебе встать. Хорошо?Аля закивала головой.Няня выплыла за дверь. Девушка проводила ее задумчивым взглядом и принялась разглядывать комнату. Розовая жуть никуда не делась. Увы. Но теперь Аля разглядела ее попристальнее. И готова была поклясться, что тряпки на стенах были шелком. На окнах висели шторы, да такие, какие в наше время стоили бы бешеных денег — Аля в этом разбиралась. Одна ее подруга подрабатывала шитьем — и читала Але целые лекции о проймах, вытачках, клиньях, прошивках, вышивке крестом и машинной вышивке, разных видах швов… перечислять можно много и долго. Но отличить ручную работу от машинной строчки Аля бралась даже на вид.Девушка перевела взгляд на шкафы.Розовая громадная жуть. И скажите, кто сейчас делает столики из мрамора? Его ж не сдвинуть, да и упадет — развалится. А кресла? Их что — из целиковой сосны вырубали?Вообще было такое ощущение, что это не кресло, а сундук, к которому приколотили весьма неудобную спинку и обтянули все это дело тканью. Розовой. В страшноватых золотых розах размером с капусту.Жуть!Над головой мерно покачивался балдахин, из которого давно надо было выбить пыль. А то скоро и золотых роз видно не будет.Аля таки собралась с духом — и перевела взгляд на кровать.Что тут скажешь?Покрывало. Дорогое. Парчовое. Грязное донельзя. Тоже розовое. Явно ручной работы. То ли здесь по-другому не умеют, то ли, что ли…Простыни. Розовые. Шелковые. Грязные и вонючие.Аля зашипела сквозь зубы — и откинула их в сторону. Сколько можно бояться себя!?Тушка кита. Розовая. Грязная. Вонючая. Жирная до беспредела.Навскидку девушка дала бы себе килограмм сто — сто двадцать и размер 56–60. Аля едва не разрыдалась. Это ж надо было так неудачно реинкарнироваться.Под одеялом туша лежала в розовой ночной рубашке из шелка. И это утешало. Если она так одета, она здесь не последний человек.Но на диету садиться надо. И заниматься гимнастикой.Кроме рубашки на туше присутствовали — золотой браслет с изумрудами шириной сантиметра три. И золотое же кольцо с зеленым камнем. На камне была вырезана маленькая корона, залитая золотом. Она что — принцесса?Да нет, это уж вовсе чушь! Скорее это графская корона. Надо будет потом разобраться…Скрипнули половицы за дверью. Аля поспешно накинула одеяла. В дверь вошли трое мужчин. Они тащили… больше всего это было похоже на здоровущее металлическое корыто. Памятник архитектуры грохнули на пол с таким гулом, что Аля даже испугалась — проломят еще полы на фиг! А потом они вышли, чтобы через десять минут вернуться с ведрами кипятка. Которые и начали выливать в лохань.Три ведра кипятка, три ведра холодной воды. Еще два ведра принесли и поставили рядом с корытом.Аля наблюдала за этими приготовлениями в тихом ужасе. А заодно разглядывала слуг.Трое мужчин. Младшему лет восемнадцать. Старшему явно уже за полтинник. Среднему лет тридцать пять — сорок. Не больше. Все одеты в странную одежду типа лосин когда-то белого (ныне — грязно-белого) цвета и туники. Розовые. Кто б сомневался. Двое бородаты. Третий старательно лелеет несколько пробившихся волосков. Головы у всех непокрыты, но посыпаны чем-то вроде пудры. Волосы стянуты сзади весьма грязными розовыми лентами. На ногах у всех троих этакие войлочные боты «прощай, молодость, прости, красота».Кошмар, одним словом. Интересно, все мужики здесь так ходят?Ни одной пуговицы Аля на их одежде не заметила. Только завязочки. Как и на одежде своей служанки. Тоже вопрос. Их еще не изобрели? Тогда надо будет постараться. И патент заодно взять. На имя себя, любимой. Если тут это есть. А если нет — открыть мастерскую. Договориться с кем-нибудь… так, ладно. Куда-то она улетела мозгами в далекие края. А жить надо здесь и сейчас. То есть — хотя бы искупаться.Мужчины вышли, и няня решительно подошла к кровати.— Ну что, Лилюшка, вставай…Аля попыталась встать. И едва не застонала от боли. Болели, казалось, все мышцы и каждая клеточка тела. Но она только стиснула зубы. Кто не стоял в боевых стойках по три-четыре часа, тот не знает, КАК могут болеть мышцы.А пока…Служанка подала ей руку, намереваясь запихать женщину в корыто прямо в рубашке. И Аля удивленно поглядела на нее.— Няня, я больше эту рубашку не одену. Помоги мне ее снять и отдай выстирать. Это — первое. Второе. Есть у меня чистая рубашка?— Да. Но Лил…— Няня прошу тебя! Мне и так плохо! Ты хочешь, чтобы я запуталась в этой рубашке — и упала?Этого няня явно не хотела. И кое-как помогла девушке стащить противный балахон.При виде собственных жировых складок Аля едва не разрыдалась. Но кое-как сдержалась.— Эх, зеркало бы…— Так ведь ты выписала. Давай я помогу, солнышко мое золотое…Аля поспешно закивала. И служанка под руку подвела ее к одному из шкафов. Распахнула дверцу. И Аля ахнула.Это оказался вовсе не шкаф. А скорее, короб для зеркала. А зеркало…Аля чуть не согнулась от смеха. Полированная металлическая пластина! Не угодно ли!? Но для того, чтобы оглядеть себя, оно вполне годилось. И, как ни странно, видно было неплохо. Хотя зеркало и находилось точно