нет святой инквизиции.* * * Обратно в трактир Лиля возвращалась слегка удрученной. Вирмане, видя состояние графини, не решались лезть с разговорами.А в таверне ее ждало известие.— госпожа графиня, ваш раненый очнулся.Лиля кивнула — и отправилась проверять состояние пациента.Мужчина лежал на кровати и безучастно смотрел в окно. Лиля отметила, что глаза у него тоже черные. Но к цыганскому типу он точно не относится. Слишком они большие.— Вы — Лилиан Иртон?— графиня Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон, с вашего позволения, — представилась Лилиан. И не спрашивая, откинула одеяло.Вот тут с пациента мигом слетела вся невозмутимость.— Вы… что…— Я лично вправляла ваш перелом, перевязывала рану и зашивала ее. Так что не вижу ничего страшного в осмотре. Или вы полагаете, что можете меня заинтересовать как мужчина?Лиля понимала, что не стоит. Но от шпильки удержаться не смогла.Мужчина сверкнул на нее глазами.— Ваше сиятельство…— Ага. Почти не кровит. Нога тоже ровно. Скажите, вы можете позволить себе лежать несколько десятков дней?— Зачем?— Чтобы выздороветь.— Ваше сиятельство, мне сказали, что это перелом ноги. Даже если я буду ходить — все равно буду хромать…. вы знаете обычай нашего народа?— Убивать или изгонять калек? Да.— Меня надо было оставить там, на улице.— Надо бы. Но вы не будете калекой.— Ваше сиятельство, в мире не бывает чудес.— Бывают, — Лиля пожала плечами. — Перелом кости — это не так сложно. Надо просто ровно ее сложить, наложить фиксаторы… то есть сделать так, чтобы вы ее не сдвинули, вытянуть ногу — для этого вам привязали ее к ножке кровати — и ждать. Через двадцать-тридцать дней будет видно, срослась нога или нет.— Она срастется ровно?— При условии неподвижности — вполне. А рана на боку и вовсе не представляет опасности. Я ее промыла и зашила. Так что все у вас будет хорошо. За вами есть кому ухаживать?— Мои жены. Слуги…Лиля кивнула.— Я объясню и им, и вам, что и как правильно делать. Обещаю, все будет хорошо.— Откуда вам знать?— Считайте это озарением свыше. Раньше святые лечили наложением рук. Но для этого я еще недостаточно свята. А вот наложением шины… но вставать вам нельзя. Если все сделаете правильно — даже прихрамывать не будете. Сколько вам лет?— Сорок шесть.— Может быть, вы назовете свое имя?Мужчина на кровати прикусил губу.— Прошу прощения, ваше сиятельство. Я проявил невежливость… недостойную моего рода. Али Ахмет дин Тахирджиан из рода стражей караванной тропы.Лиля задумалась. Но в памяти ничего не всплыло. Хотя… караванная тропа — вещь такая. Кому попало ее, наверное, не доверят?Слова «Страж караванной тропы» Лиле ровным счетом ни о чем не говорили. Ну, страж. Так это и у нас есть… таможня называется? Или как? Но прояснять этот вопрос она не стала.Вместо этого поднялась и сделала что-то вроде реверанса.— Знакомство с вами — большая честь для меня. Даже если оно и состоялось в такой печальной ситуации.Мужчина помрачнел. И Лиля бросилась исправлять дело.— Вы не останетесь хромым, обещаю. Но придется точно выполнять все мои указания.Мужчина кивнул.— Я верю вашему слову, графиня.Лилиан кивнула.— Вам хорошо бы поспать.— Вряд ли я смогу сейчас уснуть. Болит…— Вы пьете спиртное?— Наша вера это не поощряет.Лиля вздохнула. Обезболивающее! Позарез нужно обезболивающее! Но где его найти?Конопляную плантацию развести? Или мак?Так ведь и он не весь одинаковый… один сорт на булочки, второй на опиаты. Как выяснить где и какой? Опытным путем? И год ждать? Пока нужное созреет?— Обезболивающее… воспринимайте спиртное, как снотворное.— Наши лекари в таких случаях рекомендуют дурманную траву, — мужчина нахмурился. — Но у меня с собой ее нет.Лиля навострила ушки.— А у ваших людей? Кстати, где я могу их найти?— На корабле.Лиля вздохнула. Вирман послать?— Как называется ваш корабль?— «Золотая волна». Если вы дадите мне перо и чернила…Лиля кивнула. И кликнула горничную. Та прилетела и рассыпалась в реверансах. Перо, чернила, воск чтобы запечатать письмо… Вот с бумагой было хуже. Но пергамент нашелся у владельца гостиницы, перо он тоже пожертвовал, а чернильницу Лиля достала свою, решив, что непроливайка — самое то для лежачего больного. Али Ахмет рассмотрел ее с вниманием и поднял брови.— Какая интересная штука…— Чернильница-непроливайка.— Простите?Лиля вместо ответа опрокинула чернильницу на кровать. Али Ахмет вздрогнул, но когда на простыни не вылилось ни капли чернил, покачал головой.— Замечательно. Очень удобно для корабля…— Подобные вещи будет делать ювелир Хельке Лейтц, — Лиля сообразила, что наклевывается возможность для пиара и старалась вовсю. — Моя идея, его работа… и еще он будет делать весьма интересные перья для письма…— Перья? Птичьи?Лиля улыбнулась так, что Джоконда позеленела бы от зависти.— О нет. Намного удобнее и практичнее. Он обещал на днях принести показать образец.— Я бы…— Разумеется. Я покажу вам его.Али Ахмет быстро написал несколько слов, свернул письмо и протянул Лиле. Та растопила воск в специальной коробочке, благословляя про себя исторические фильмы — и прилила им письмо. Али Ахмет приложил один из перстней и откинулся на подушки почти без сил.— Мой помощник Алим Омар дин Рашшайя.Лиля взяла сверток и отправилась к вирманам.— Надо найти корабль «Золотая волна». Передать записку Алиму Омару дин Рашшайя. И дождаться ответа.Один из вирман кивнул — и отправился выполнять приказания.Лиля опять поднялась к раненному, пощупала пульс, померила температуру (приблизительно, коснувшись губами лба, но хоть так, до термометров-то как до Китая…), вздохнула…— Вам пару дней будет не очень хорошо. Я старалась вычистить всю грязь, но воспалительный процесс такая зараза…— Я знаю, что вы сделали для меня все возможное, госпожа… я благодарен вам за это.— Лучшая благодарность врачу — видеть как выздоравливает больной человек, — отрезала Лиля. И в который раз послала маме свою любовь и благодарность.Что такое армейский фельдшер?Это каторжный труд. И самые разные случаи. Не будешь же каждый раз в город ездить за триста километров…. а травмы в гарнизоне явление частое, особенно в тайге. Маленькая Аля не знала лучшего занятия, чем помогать матери. Что Татьяна Викторовна часто и использовала, обнаружив у девочки твердую руку и точный глаз.Так что к моменту поступления в институт у Али была практика на уровне хорошего сельского фельдшера. Диплома вот не было.Да и летом, приезжая к матери, она без работы не сидела.Как же сейчас ей это пригодилось!Но инструменты она завтра у кузнеца закажет! В обязательном порядке!Уж что-что, а это она знала досконально. С детства играла скальпелями, пинцетами, ранорасширителями, зажимами, шпателями, корнцангами…И ведь не сказать, чтобы их было так сложно сделать. За деньги все скуют.Лиля взглянула в окно.М-да. День к вечеру, а обеда не было. И завтрак был в районе рассвета. Пойти, что-то скушать?Кстати…— Я сейчас возьму для вас бульона. У вас нет запрета на какую-либо пищу?— Мы не едим мясо свиньи, потому что это нечистое животное, — пояснил Али Ахмет. — А остальное…— Значит, куриный бульон. И красное вино, — кивнула Лиля.И для восстановления крови, и для здоровья, и как жаропонижающее даже немного… пить, пить и пить.— И еще раз обещаю вам — если вы выполните все, что я скажу, не будете шевелиться раньше времени и нагружать ногу — вы не будете даже хромать. Возможно, будут болеть кости в дождливую погоду…— в пустыне дождь — это благо…Лиля кивнула и вышла за дверь.Эх, ну ничего же нету! Но если удастся разжиться у товарища опиатами — это уже будет замечательно.Интересно, а как тут с наркоконтролем?* * * — да что там может случиться…Джерисон, граф Иртон, посмотрел на принца.Рик закончил сборы еще два дня назад — и теперь прятался у кузена от всяких придворных зануд. В настоящее время он валялся на кровати, грыз орехи и смотрел, как Джес пишет письмо управляющему.— не знаю. Обычно Эдор отписывал мне достаточно часто. Раз дней в тридцать-сорок. А сейчас уже почти шестьдесят дней прошло, а от него никакой весточки. Не случилось ли чего…— С поместьем — или с твоей клушкой?— С ребенком.— Ну да, она же у тебя брюхата…— Надеюсь, я наконец получу наследника.— Ну, это еще не скоро….— Нет. Но мало ли что…— Ну, напиши… но письмо ты все равно получишь не скоро.Джес не знал, что письмо к нему так и осталось в ящике стола Эдора. Надежно затерянное в куче всякой ерунды.Лиля просто не успела разобрать все бумаги управляющего. А то бы она и дописала, и отправила… почему нет?И даже угрызений совести не ощутила бы за подлог документов. Тоже мне, государственные тайны.А граф волновался. Не за жену, нет. Но ребенок, наследник….— Рик, как ты думаешь, сколько продлится посольство?— Лун восемь. Не меньше.— так я точно не успею к рождению сына.— или дочери. Штук шесть родишь. Прежде чем один парень получится — и такое ж бывает.— Трапун14 тебе на язык.— Если что — еще раз потрудишься. И вообще — знал, на что шел.Джес сверкнул глазами на насмешника. Написал еще пару слов, и обильно посыпал письмо песком.— Умник нашелся….— Я и не терялся.— Напиши управляющему — пусть если что — пишет отцу. Дядя сам твоего ребенка поименует.— тоже идея.Джес вписал еще несколько слов.— С дядей я вечером поговорю. Рик, выбирал бы ты побыстрее. А?— Нет уж. Тут дело такое, чтобы потом всю жизнь не мучиться… конечно, жена — не стена, подруг мы себе всегда найдем…. Но хотелось бы, как у отца с Джесси.Джес кивнул.— Согласен.— Вот ты на свою куколку и посмотришь поближе. Вдруг она и правда такая…Джерисон еще раз кивнул. И принялся запечатывать письмо в толстый конверт. Письмо, указания по хозяйству, распоряжения по поводу дочери… ответ найдет его уже в Уэльстере. Человек, которого он отправит, дождется ответа — и отправится к нему. Да, долго. Неудобно. Но выбора нет.Дядя очень просил поехать с Риком.Впрочем, Джерисону предстоящая поездка нравилась.И рядом с ним будет Аделаида….* * * Спустя час проблема наркотиков Лилю уже не волновала! Да покройся они все чугунным тазом — неужели она требует чего-то невозможного?!Лиле кое-как удалось объяснить кухарке, что НЕ НАДО добавлять в бульон вино. НЕ НАДО мешать туда сливки. НЕ НАДО сыпать туда специи в таком количестве, что хватит на роту солдат и ломить за это бешеную сумму — специи тут были дороже чугунного моста, это она уже знала.Надо тупо сварить неблагородную курицу, чуть посолить — и довольно!Правда, при этом опять пришлось орать и материться. И женщина с грустью отметила, что привыкает к стилю общения «я начальник — ты дурак ». Видимо, он с крепостных времен и сохранился?Хотя этот мир был лучше.Да, здесь она тоже могла убить простолюдина и отделаться штрафом — максимум! Но крепостное право, как таковое, здесь еще не ввели. Крестьяне могли уйти от хозяина. Хотя и не просто так. Выплати недоимки по налогам, получи согласие товарища, на чьи земли собираешься переселиться — и проваливай.Почему тогда все не разбежались от нее?Ну, во-первых, налоги. Эдор, скотина, так их взвинтил…Во-вторых, бежать
