господин не останется хромым. Разве что кости к дождю ныть будут.— госпожа, в пустыне дождь бывает редко.Лиля улыбнулась.— Господин дин Рашшайя, я прошу вас взять своих людей — и покинуть эту комнату. Посмотрите на господина. Ему нужен покой. А мы с вами поговорим внизу, если хотите.Мужчина отвесил поклон, странным жестом сложив руки перед грудью и почти переломившись в поясе. Вслед за ним то же самое сделали все остальные. Разве что «племянник» бросил ненавидящий взгляд. Ну и плевать на него три раза. Пусть скалится сколько пожелает, пока зубки не повыдергивали.Лиля поклонилась в ответ, не сильно, вежливым наклонением головы — и через минуту осталась одна в комнате. Посмотрела на мужчину.— Господин дин Тахирджиан, мое слово — вы не останетесь калекой.Судя по лицу — ей пока еще нее верили. Женщина пожала плечами.— Полежите и постарайтесь уснуть. Я пришлю кого-нибудь из женщин, чтобы за вами приглядывали.Омар ждал ее внизу. Мужчина сидел за столом, пил что-то белое из кружки и встретил Лилиан поклоном. Племянника не было. Женщины трещали и грызли что-то сладкое за отдельным столом. Рядом стояли телохранители.Лиля присела к помощнику.— Господин дин Рашшайя, я полагаю, что пока господин дин Тахирджиан болеет — вы главный?— Да, ваше сиятельство.— Отлично. Говорю сразу — перевозить его можно будет дней через десять. Пока господину дин Тахирджиану лучше оставаться здесь. И в связи с этим… что лучше — вы заплатите трактирным служанкам — или за ним присмотрят… — Лиля кивнула в сторону женщин, не зная, как их обозначить.— Это жены господина, — Омар улыбнулся.Лиля нахмурила лоб.— А разве…— Да, официально у господина три жены. Лейша, Зальвия и Сулейма. А Лилака, Талия и Нилей — наложницы. Но любимые. Что тоже многое значит.— Предлагаю вам организовать их… пусть по две сидят с господином по восемь часов каждая пара, а потом меняются. Воды подать, разговором развлечь…— Да, госпожа. Я так и сделаю. И охрана…— Если вы считаете, что она нужна. Только договоритесь с вирманами и укажите охране, чтобы меня пропускали в любое время дня и ночи.— Ночи, госпожа?Лиля сдвинула брови. Опять лажанулась! Срочно исправляем!— Человеку может стать плохо и днем и ночью. Достаточно ли опытны ваши женщины, чтобы это распознать вовремя?Мужчина медленно кивнул.— Госпожа, я предупрежу людей.— Вот и договорились. У вас на корабле есть докторус?— Наш боцман немного знает лекарское дело. С чем-то мелким он справлялся.— У него есть что-нибудь для облегчения боли?— Да.— Пусть как только возможно, он придет сюда. Я не успела закупить ничего полезного на ярмарке. А ваш господин будет испытывать боль какое-то время.— Боль для мужчины — пустяк…Омар снисходительно улыбнулся.Лиля вскипела. Пустяк! Вот и терпят некоторые кретины до сердечного приступа! Или до перитонита — ведь колика в животе — это так недостойно… идиоты!!! Знала она таких…. Кого-то и спасти не удавалось.— Любезнейший, — голос ее был полон холода, — я понимаю, что настоящий мужчина должен смеяться, даже когда с него сдирают кожу. Но хочу заметить, что боль не способствует выздоровлению. Так что если желаете видеть господина живым и здоровым, забудьте про эти глупости.Омар тоже сверкнул глазами.— Хотелось бы знать, кто учил вас лекарскому делу?Лиля пожала плечами.— моя мать. Сначала. Потом мне нанимали учителей. За деньги возможно многое.— Вы очень уверены в себе, ваше сиятельство.— Ваш господин — не первый человек с такой бедой в моей жизни. И все встали на ноги. Еще и бегали.Кончилось тем, что Омар оставил двух самых старших женщин, одного телохранителя — и пообещав прислать еще людей, удалился на корабль с остальным курятником. На прощание Лиля поймала на себе злобный взгляд племянника. Ну и плевать четыре раза.Надо еще разок проведать больного — и ложиться спать. Завтра с утра ярмарка, потом надо найти кузнеца обычного и кузнеца по стеклу, наведаться к градоправителю… и наверняка еще что-нибудь да наклюнется. Эх, столько дел, столько дел… хоть разорвись!* * * Анелия Уэльстерская идет по лесу.За ней идут два охранника, но страшно все равно до истерики. Она не рискнула спросить у шута — почему нельзя ведьму пригласить в замок? И зачем идти к ней ночью?Она просто повиновалась, холодея под пристальным взглядом светлых глаз.Еще один стражник идет впереди, показывая дорогу. К поясу у девушки привешен мешочек с монетами. Старое платье пачкается травой, грязью и росой. Мокрые юбки неприятно липнут к ногам. Туфли давно отсырели и мерзко холодят ноги. Как бы еще не заболеть…Вот и поляна. И небольшая избушка. Анелия не знает, что тут недалеко деревня. Она вообще отвратительно ориентируется на местности. Даже днем. А уж когда ночь. И темнота. И страшные деревья тянут к ней свои лапы….И за каждой лапой чудится страшный зверь или разбойники. Или нечистая сила…Женщину пробирает дрожь.В калитку она заходит одна. Робко скребется в дверь старого домика.И дверь медленно открывается перед ней, оскаливаясь, как пасть голодного чудовища. Будь Анелия одна — она бы развернулась и удрала со всех ног. Но за оградой стоят стражники. А шут еще страшнее. И женщина робко скребется еще раз. И еще.Пока из темноты не долетает голос:— Заходи, кто пришел…Ведьма оказывается немолодой женщиной в простом темном платье. Вроде бы обыкновенная крестьянка. Но глаза…Слишком холодные, умные, жесткие… что-то в них напоминает шута. Анелия на миг теряется. А ведьма улыбается.— Соперницу тебе извести не надо. И приворотное зелье тоже. Яду пришла просить?И Анелия сама не понимает, как с губ срывается отчаянное:— И яду тоже!Ведьма поднимает брови.— а что еще?— я не девушка…Дальше объяснять не требуется.— кровь есть — или дать?— Пока речь только об обручении…— Это хорошо. Если бы ты пришла в последнюю минуту — я бы ничего не смогла сделать. Сейчас будет легче. Я дам тебе один порошок. Будешь разводить ложку на кувшин с водой — и промывать там — ведьма простонародным жестом показывает где и добавляет с едкой ухмылкой, — где мужик гулял. За двадцать дней у тебя там все станет узким, как у девочки. Любой поверит. Особенно если кровью в нужный момент… измажешь.Анелия кивает.— А вот…— Восстановить не могу. Нет такого средства, чтобы там все срослось. Но могу тебе еще дать настойку. Две капли каждый вечер — и детей не жди.Анелия кивает.— Дайте.— А монет у тебя хватит, хорошая моя?Анелия судорожным жестом отцепляет кошелек от пояса. Ведьма берет его, высыпает на ладонь серебро и медь, потом кивает…— Хорошо. Главное — не спутай.Женщина мотает головой. И ведьма принимается собирать порошки и травы.Избушку ведьмы Анелия покидает только через час.В руках у нее мешочек с порошком, которым надо промывать… там…В кармане плаща — средство против зачатия.И самое важное. Глубоко за пазухой спрятан маленький флакончик. И кажется, что он леденит кожу.Две капли. Всего две капли хватит, чтобы убить любого человека. Анелия сама не знает, зачем она взяла яд. Но…Она никому про это не скажет.Это — на крайний случай.* * * Мужчина откинулся на кровать. Отпил вина из бокала. Улыбнулся, глядя через него на пламя свечи.Благородный пурпур.Хорошее вино. Раньше он такого себе позволить не мог. Но Ада умница.Денег она у своего графа не просит. Но подарки он ей дарит. Много и часто. А она то сережку потеряет, то у брошки расстегнется застежка: «ах, милый Джес, я бываю такой неловкой… »«Милый Джес » только улыбается. Женщины — они такие милые растеряшки. И дарит что-то новенькое, благо — не только знатен, но и богат…Ада умничка.Алекс улыбается.Завтра его кузина уезжает. Поэтому сегодня они спят порознь. Сборы, дела, заботы… пусть отдохнет. Они еще наверстают.Он сразу оценил милую девочку. Еще когда дядюшка, старый жлоб, изволил жениться. Не мог племяннику поместье оставить. Ну и что, что сын сестры! И что отец был обычным безземельным дворянином! Собственно говоря, отец Алекса вообще жил с военной службы и карточной игры. Потому и денег не скопил. И после его смерти в приграничной стычке с пиратами, мать Алекса с ребенком на руках вынуждена была вернуться к брату. Вроде бы Алекс должен был благодарить дядю. Но где там!Мальчик уродился смышленым. И прекрасно помнил, как дядюшка шпынял мать за невыгодный брак. Как навязывал ей своих друзей. Не силком, нет. Из его матери не делали шлюху. Но разве быть приживалкой, которую попрекают каждым куском хлеба — легче? Слышать: «хоть бы ты замуж за Ральфа, Джека, Джона, а не за своего нищеброда » — легче?!А то, что если Ральфа, Джека и Джона на поле выставить — вороны от ужаса упадут — разве это важно?Отца мальчик помнил плохо, но мама говорила — он его копия. А Алекс знал, что красив. Слегка слащавой красотой, но… для женщин он был неотразим. Светлые кудри, голубые глаза…Мама умерла во время эпидемии лихорадки, когда маленькому Алексу было десять лет. И дядя воспитал ребенка. Не особо любя. Нанял ему учителя — и забыл о мальчике.Сам дядюшка был женат один раз. Но ему не повезло. Когда его жена носила первого ребенка, она отправилась покататься верхом. Она еще не знала о малыше, иначе не стала бы рисковать. Но… она не знала.А лошадь понесла. И сбросила наездницу.Когда ее нашли…Тетя Дженни ударилась спиной о камень. Итогом стал мертвый ребенок. А сама тетушка после выкидыша не смогла больше двигаться. Вся нижняя часть ее тела осталась парализована. Она могла говорить, кушать сама, но уже справить нужду — нет. Только со служанкой.Докторусы сказали одно и то же — детей у нее больше не будет. И дядя смотрел на сына сестры со злостью. И завистью. Как на то. Что хотел сам, но не мог получить. Законного наследника.Тетя умерла, когда Алексу было восемнадцать. И на следующий год. Сразу после траура в доме появилась Аделаида.Яркая. Красивая. И по возрасту — намного ближе к племяннику, чем к своему законному мужу. общий язык они нашли почти сразу.Дядя до последнего дня так и не узнал, что его рога в дверь не пролезали. Зачем? Еще перепишет завещание…В любом случае, денег у них было немного. Да еще Алексу нравились бои. Ну и ставки тоже.А это дорогое удовольствие.И почему-то Алексу часто не везло.А когда ему повезло, выигранные деньги он потратил на важное.Ну зачем Джесу Иртон законная жена?Аделаида станет прекрасной графиней! И разумеется, не забудет про своего кузена. А если забудет — он не постесняется напомнить.* * * Утром Лиля ощущала себя совершенно разбитой.Вечер пришлось потратить на баб. А ночью — четыре раза вставать к пациенту. Корабельный «докторус» таки явился, но из всех средств у него были только обезболивающее, в котором Лиля по описанию узнала кору ивы. А
