долгий разговор. Вы позволите угостить вас чашечкой травяного взвара с медом? Я боюсь, что не усну после…. этого.

Тайяна подумала. Она тоже не уснет после такого, это точно. Да и пробовать не стоит, точно какая‑нибудь гадость приснится. А потому предложение скрасить остаток ночи за чашкой взвара показалось ей весьма привлекательным.

— Я буду вам очень признательна, лайри.

— Называйте меня просто Аэлена, Тайяна.

— Благодарю, Аэлена. Тогда я — Тайяна.

— Пойдем?

На кухне было уютно и спокойно. Большой очаг, стол посреди кухни — и еще один, у окошка. Вот к нему и направили Тайяну, пока Аэлена умело раздувала огонь и стаивла чайник с водой.

— Как у вас ловко получается…

— я не всегда была лайри.

Аэлена доставала из шкафа плюшки, какие‑то сладости, мед, чайничек, отмеряла травы, заливала их водой…

Тайяна смотрела молча. Да, эта женщина не белоручка. Это видно сразу по тому, как она двигается, как действует, как привычно перехватывает тяжелый чайник и заливает траву кипятком.

Тайяна, не удержавшись, взяла ложечку и зачерпнула меда. Слизнула, зажмурилась. На корабле кормили неплохо, но как же девушка скучала без этого… без трав, без свежих овощей и фруктов, без меда… вку — усно…

— Угощайтесь, Яна.

— простите?

— Ох, это вы меня простите. Я не нарочно, просто сокращение такой удобное…

Тайяна подумала.

— а что, мне нравится. Яна?

— да…

Тай оставалась позади, в Лесу. А новая жизнь — новое имя.

— да, мне нравится. Можете называть меня Яна.

— Аэла.

Женщины сидели на кухне, молча пили травяной взвар, заедая его медом и сладостями, и ничего не говорили. Не хотелось нарушать это спокойствие. Пусть обманчивое, пусть зыбкое и неверное, но все же — тишина, шум огня в очаге, ровное дыхание волчицы, которая нагло навалилась им на ноги всей тушкой и теперь работала грелкой.

И все же лайри Аэла нарушила молчание.

— А что вы планируете делать дальше, Яна?

— Не знаю. Деньги у меня есть, на первое время хватит. Сниму комнату, попробую пожить среди людей, может, поищу работу.

— а что вы умеете делать?

Тайяна задумалась.

— я хорошо работаю с животными. Знаю растения, разбираюсь в отварах, в травах… умею готовить, шить, но вряд ли мода нархи — ро схожа с человеческой.

— Мы почти ничего не знаем о нархи — ро.

— Мы стараемся, чтобы о нас не знали.

— Но почему?

— А стоит ли доверять людям?

— Не стоит. Это верно.

— Люди странные и каждый — сам по себе. А мы — единый народ. С единой мечтой и целью.

— У нархи — ро есть цель? А какая?

— обрести крылья.

Аэла хлопнула глазами. Она явно не понимала, о чем идет речь. Тайяна подумала пару минут, а потом встала из‑за стола и принялась расшнуровывать плащ. Затем на пол опустилась рубашка — и девушка осталась в одной нагрудной повязке. Повернулась спиной.

— Вот.

— Четырехликий!

Тайяна пожала плечами. Она не видела в своей спине ничего такого странного. На да — зародыши крыльев. Выглядит это — как два длинных уплотнения, от плеча до пояса. Не горб, нет. Как будто лопатки выперли еще сильнее и растянулись на всю длину спины.

— Это — зародыши. У меня они просто не прорезались. Еще рано.

— Рано?

— Зрелость нархи — ро наступает в двадцать пять — тридцать лет.

— а вам….

— Двадцать два.

— Никогда бы не сказала… ну, лет пятнадцать…

— Мы дольше живем, медленнее стареем, но это — в Лесу. Что будет среди людей, я не знаю.

— Полагаю, у вас была серьезная причина уйти из Леса.

— Бежать. Попросту бежать. Но я считаю, что брак с нелюбимым — это причина уважительная?

— Более чем.

— так вот. У мужчин крылья прорезаются раньше, у нас — позже. Но они не могут поднять нас в воздух. Чего‑то не хватает. И никто не знает — что именно заставляло нас летать раньше? Магия? Кровь? Века хранят молчание.

— И никто…

— За все века — никто. Понимаете, Аэла, некоторые даже не обретают крыльев. Зародыши остаются вот такими, как сейчас, девушка или юноша считаются неполноценными и мы стараемся не спелать волос с такими семьями.

— Сплетать…

— Заключать союз.

— Жениться.

— Да.

— Но вы же….

— они прорежутся, я это точно знаю. Но — и только‑то. Мы что‑то утратили, что‑то очень важное и перестали быть Крылатыми хранителями Леса. Теперь мы просто храним его. А это — грустно, очень грустно и больно — жить без Неба. Раньше, в те времена, от которых остались только летописи, бескрылые нархи — ро могли вообще броситься со скалы, чтобы Лес забрал их жизнь и дал им искупить вину. И обрести крылья в новой жизни.

— вину?

— Мы не знаем, в чем провинились. Но это иногда очень больно. Знать, что могло быть иначе, тосковать, мечтать о несбыточном и никогда этого не получить.

— А еще брак с нелюбимым.

— я бы умерла в нем. Наверное. Или смирилась — и убила себя в себе. Не знаю… не могу сказать лучше.

— Я понимаю. Я тоже думала однажды, что смерть — это лучший выход. Но вы смогли бежать, Яна. Вы обязательно будете счастливы, может, даже и с человеком?

— Мы можем жить с людьми. И даже иметь детей. Но они будут либо нархи — ро, либо чистые люди. Так всегда бывает.

— Тогда у вас есть шанс на счастье.

— я верю в это. Очень верю.

Аэла коснулась руки Тайяны, которая оделась и теперь зашнуровывала ворот.

— Могу ли я предложить вам гостеприимство на первое время?

Девушка задумалась. Да, пока она не нашла себе дом, это решило бы многие ее проблемы. Но…

— Мне бы не хотелось…

— Если вы не желаете чувствовать себя обязанной, есть простой выход. Я хочу нарисовать ваш портрет — и мы будем в расчете. Можете мне еще рассказать мне о нархи — ро…

— только то, что не повредит моему народу.

— А про крылья?

— Это не секрет. Это есть в летописях.

Лайри чуть улыбнулась.

— Яна, поверьте, среди людей мало кого интересуют летописи. Так что не спешите рассказывать о своем народе. Люди часто бывают злы и ненавидят тех, кто от них отличается. Нархи — ро, риани, темные… чем ограниченнее человек, тем более он нетерпим.

— У нархи — ро тоже так.

— а давно вы не летаете?

— Более тысячи лет.

— Тогда верьте — люди давно забыли, что вы это можете.

Тайяна фыркнула. Над городом занимался рассвет.

— мне не хотелось бы вас стеснить…

— поверьте, Яна, в этом доме можно разместить два десятка гостей — и потерять их. А в загородном поместье — и того больше. Я бы с удовольствием пригласила вас туда, но мне надо еще встретиться с заказчиком.

— Заказчиком? То есть извините за любопытство, лайри, но вы же…

— Благородная? Не совсем. Мой род — воины. А мне приходилось и портреты за деньги рисовать. Сейчас я могу себе позволить делать это для развлечения или по желанию, — на дне серых глаз плеснулось что‑то трудноуловимое, как старая боль. — Сейчас — могу…

Тайяна промолчала. А что тут скажешь?

— Недавно пришло письмо от трайши Диолата. Он хочет, чтобы его портрет нарисовала именно я… — губы женщины опять дрогнули. — Не хотелось ему отказывать, поэтому, пока муж уехал…. О! На лице женщины мелькнула улыбка. — Яна, вы не согласитесь мне помочь?

— В чем?

— Я найму вас моей хранительницей чести.

— Это как?

Нархи — ро такого не знали. Хранить… честь? Она либо есть — либо ее нет. Как ее сохранишь? Да еще с чужой помощью?

— Когда в знатной семье рождается девочка, родители думают о ее замужестве. И лет в двенадцать нанимают ей хранительницу чести. Это женщина, часто в пожилом возрасте, которая неотлучно находится при подопечной — и при вступлении в брак свидетельствует, что девушка невинна и чиста.

Яна от души фыркнула.

— Какие вы странные — люди. Честь — это часть женского тела? Так?

— Очень странные, — в глазах лайри плясали искорки. — Но это работает и когда муж, например, уезжает из города. Тогда хранительница сопровождает повсюду его жену…

— А ваш муж…

— А он мне доверяет. Но я считаю, что так будет лучше.

— Этот трайши…

— В свое время он позволил себе… неподобающее поведение. Дальше поцелуев не зашло, но не по его вине. И да — мне не хотелось бы, чтобы он начал вспоминать старые добрые времена.

— Которые не слишком стары и не выглядят добрыми? — ответом Тайяне стала улыбка и Яна пожала плечами. — Я помогу, но я ведь не почтенного возраста?

— Но вы — нархи — ро. Это экзотично.

— Диковинка?

— не в обиду…

Яна ухмыльнулась.

— Верьте, лайри, окажись вы в Лесу — к вам относились бы так же. Я была готова — и не обижаюсь. Я — странность в мире людей? Так давайте обернем это себе на пользу!

Серые глаза встретились с зелеными. Две женщины отлично понимали друг друга и Яна на миг подумала, что люди — не страшные. Может, с некоторыми из них даже удастся подружиться?

В углу тихо рыкнула Ааша, обращая на себя внимание. Яна подбежала и опустилась рядом с ней на колени.

— Ааша, девочка, поможем лайри Аэле?

Волчица чуть вильнула хвостом. Она не возражала.

* * *

Утро прошло… своеобразно. Лайри Аэла забраковала всю одежду, которая была у девушки и уговорила Яну, как она выразилась, ‘поменять стиль’.

— Яна, среди людей в таком как нархи — ро просто не ходят. Надо что‑то броское, подчеркивающее ваши достоинства…

— А они у меня есть?

— Конечно. Я же вижу! А вы прячете грудь, скрываете талию, да и волосы убираете так, что не разглядеть. Это неправильно!

— Но я…

— А вы попробуйте! К тому же — хранительница чести должна быть одета подобающе….

— разве?

— честное слово.

Так что Тайяна теперь щеголяла в ярко — голубой рубашке из какой‑то тонкой ткани, черных брюках, тонкую талию стягивал пояс с заклепками, а коса была заплетена каким‑то странным способом, так, что казалась в два раза толще обычного. Только сапожки остались прежними — с ними Тайяна расстаться не решилась. Слишком уж удобны.

Красиво?

Да. Только очень непривычно.

Сама лайри Аэла оделась в простое платье темно — синего тона, надела нитку жемчуга и тщательно уложила волосы. Получилось очень строго и со вкусом.

— не вызывающе?

Тайяна пригляделась.

— да вроде нет.

Платье было очень простым по крою. Глухое, с высоким воротом и узкими длинными рукавами, с длинной юбкой, чуть расклешенной внизу… С таким платьем украшением женщины служит ее фигура — и у лайри Аэлы она была на редкость хорошей, для человека. Нархи —