— Если что — оставить записку у хозяина кабака ‘Плавунец’ и ждать ответа. Дня через три.
— Я думаю, ты поняла, что делать тебе там нечего? — прищурилась Яна. Потом подумала — и достала из кошеля пару жемчужин, положила на стол. Судя по тому, как взблеснули глаза Радеи — цену розовому жемчугу она знала. — Это наша благодарность за потраченное время, кайта.
Радея кивнула. Кажется, сейчас она уже не считала допрос таким унизительным. А что? Психология проститутки — я хоть как прогнусь, но вы мне заплатите за мои страдания! Это уловил и Рошер — и решил чуть попортить женщине настроение.
— А если ты хотела туда побежать и про нас намекнуть, так это зря. В таких делах дешевле свидетеля убрать, чем на нас охотиться. Я не девчонка шести лет, у нее волчица, на которую не один болт понадобится, да и лайри Яна не беззащитна. А вот ты, твоя дочь… придут ночью — и домик твой с трех концов полыхнет. Думаешь, пожалеют?
Судя по побледневшему лицу Радеи — дошло. Не пожалеют.
— Я бы на твоем месте вообще из города уехал ненадолго.
— Денег у меня… — взгляд на жемчужины заставил Радею оборвать фразу. На поездку в столицу хватило бы. Как раз дней на десять… и судя по лицу женщины — она так и собиралась поступить.
— Вот. А хочешь еще заработать?
— Как?
— Вот так. Если будет кто еще интересоваться Авельенами, ты мигом побежишь вот в этот дом и спросишь Рошера Вайста. Поняла? И расскажешь там все.
Яна медленно достала из кошелька жемчужину. Покрутила между пальцами, полюбовалась на свет, вздохнула, делая вид, что убирает ее в кошель — и жадность возобладала в душе Радеи над обидой.
— Я скажу. Обещаю.
Третья жемчужина заняла свое место на столе.
— Я надеюсь, ты нас не обманешь. Тот человек тебе что платил?
— Дал пару серебряных… жлоб!
Яна дернулась. Застыла.
— Яна?
— Потом, все потом. Ааша, — Яна перешла на родной язык, отдавая команды. — Проверить. Слежка.
Волчица чуть рыкнула и исчезла на улице.
— Ч‑то? — Радея чуть запиналась, пытаясь понять, что происходит. Но Яна ее в неведении не оставила.
— Если за вами кто‑то следит, Ааша это узнает. Почует.
— За нами? Зачем?
— Радея, а до вас еще не дошло, что вы чудом живы? — прищурился Рошер. — Кто бы ни был ваш гость — помочь вы ему ничем не можете. Но вы его видели и можете описать. А судя по тому, что это человек непростой — кольца, манеры, осанка, он в этой истории не случаен. Хотите проснуться с перерезанным горлом?
— Но… но пока ведь…
— а раньше никто и не пытался разобраться в этой истории, — пожал плечами Рошер. — Месяца три назад этот человек был у вас, потом начались покушения на лару Аэлену. И это неспроста. Но сейчас он почувствует опасность.
— Это вы виноваты!
— в том, что вы — жадная и глупая? Вот уж вряд ли.
— Кайта Радея, лучше бы вам и правда куда уехать ненадолго, — мягко вступила Яна. — вы мне еще скажите, рост примерно вот такой? И ширина плеч — вот? У того гостя? — Она показывала руками, для чего ей пришлось встать на цыпочки, но Радея подумала — и кивнула.
— Ну… примерно.
— Это хорошо. Это очень хорошо… а если я вам портрет покажу? Не признаете?
— Может, и признаю. — три жемчужины очень хорошо стимулировали память. И верно, а чем Радея обязана этому неизвестному? Другое дело — Рошер и Яна. Пусть и давят, но ведь и платят? А от вопросов кусок не отломится…
— Ты кого‑то…
— Я рисовать не умею. А ты его и не видел, — Яна прикусила губу. — Ааша умничка, но одну ее не отпустишь. Рошер, ты тут побудешь до моего возвращения?
— Откуда?
— От Аэлены.
— долго?
— Минут двадцать туда, три, оттуда… час, не больше. Кайта Радея, он посидит тихо, его никто лишний раз не увидит, чтобы внимания не привлекать, а вам все безопаснее до возвращения мужа. И я скоро вернусь.
Радея вздохнула.
Рошшер.
Рошер.
Второе перевесило.
— Пусть только сидит, где его не видно.
— как скажете, кайта.
— а ты?
— А я мигом к Аэлене и вернусь.
Яны хватило на то, чтобы выйти из домика, как приличный человек. И даже дойти до конца улицы. А вот там…
Прыгнуть на спину волчице, вцепиться в густую шерсть обеими руками…
— К Аэлене, милая! Давай, Ааша…
И только кончик черного хвоста мелькнул за углом.
* * *
— Аэлена! Ты где!?
Яна влетела в дом вихрем. Ураганом.
— Яна? Я тут, что случилось!?
— мне срочно нужен портрет Диолата. Хоть карандашом на бумаге набросай! Скорее!
Яну всю трясло от возбуждения. А вдруг!?
— Сейчас… э… Яна…
— Нархи — ро? А зачем вам портрет Диолата? Надоело на волков любоваться?
Голос был ленивым и ехидным. Яна перевела взгляд с Аэлены на его обладателя — и едва не зашипела от удивления.
— Вы!?
— Ты!?
Мужчина начал приподниматься из кресла.
— Ах ты…
— Ааша! Вам штанов пока хватает… к портному не обращались?
В кресле, в гостиной Аэлены сидел тот самый мужчина, который так неудачно для своих штанов толкнул нархи — ро на улице.
— Гарт, вы знакомы? — искренне удивилась Аэлена.
— Нет. Кана не соизволила представиться, — процедил мужчина.
— по — моему меня вообще приняли за мужчину, — пожала плечами Яна. — Но если вы настаиваете — лайри Тайяна э´Лесс Риккэр. К услугам лары Аэлены.
— Судя по вашему воплю?
— А вы не судите — и вас не осудят, — показала зубы Тайяна.
— Да, действительно. Я все понимаю, вы только что из леса…
Произносилось это таким тоном, словно Тайяна с елки слезла, оставив на ней хвост.
— Гарт! — вмешалась Аэлена. Но Яна и сама могла постоять за себя.
— Да, я в лесу к другим манерам привыкла. Там меня никто не толкал…
— Это еще кто кого толкнул?
— Извинилась? Было! Ну и что еще надо?
— компенсацию? — ехидно предположил мужчина.
— Могу заказать вам новые штаны. Из нормальной ткани, а то в той у волчицы зубы увязли, — Яна выглядела невинно. — Только размеры скажите, а то вдруг самомнение не поместится.
— А вы не хотите снять мерки?
— Могу попросить Аашу. Мерки, шкурки — это к ней…
Аэлена молча уселась к столу — и карандаш забегал по бумаге. И то, и другое у нее было всегда под рукой, как и у любого художника. А мало ли что захочется зарисовать? Причем — срочно, пока не забыла?
— А без волчицы вы на что способны, лайри?
— На все, — спокойно проинформировала Яна. — Что не карается законом.
— Законом людей — или Леса?
— Обоими…
— Яна, вот возьми.
Аэлена отчетливо поняла, что если не развести спорщиков, они так и будут ругаться. И чем это еще закончится? И принесло же Гарта именно сегодня!
Вообще, деверя она любила, ценила и всегда была рада видеть. Но… где, во имя Четырехликого, он умудрился сцепиться с Яной!? Да еще так?
Обычно от Гарта можно было добиться только ледяного презрения, а тут — извольте получить!
— спасибо, Аэлена. Ты чудо.
Яна сунула листок в карман — и рванула обратно на улицу, краем уха еще услышав:
— И что это малолетнее хамье делает в твоем доме, Аэла?
Хамье?
Ну, ты в следующий раз штанами не отделаешься, гад!
А что этот случай представится — Яна и не сомневалась. Как и в том, что гад получит от Аэлены достойный ответ.
* * *
Радея долго вглядывалась в рисунок, но потом покачала головой.
— Не знаю. Вроде и похож, а вроде и нет. У того волосы темнее были, щеки как потолще, бородка… не могу сказать.
Яна и Рошер молчали, пока не вышли за порог ‘гостеприимного’ дома. Прорвало их только в городском саду.
— Думаешь, это Диолат?
— а кто еще? Похож же…
— нет у него братьев… наверное. Узнать надо. И потом, Яна, ты в людских хитростях настолько не разбираешься. А ведь все это… волосы покрасить и смыть — час, бородку приклеить — минута…
— Щеки отъесть?
— Со щеками и того проще. Есть специальные пластинки, ими комедианты пользуются. Засовывают в рот — и щеки дуются, и голос меняется.
— Вот оно как… не знала. Но как тогда быть?
— А вот тут я уже не знаю. Радея — не свидетель.
— И цена ей — медяк. Если мы к градоправителю с этим придем — нас на смех поднимут.
— К тому же — зачем Диолату смерть Аэлены?
Яна потерла лоб.
— Не знаю. И кто эта загадочная женщина? Рошер, а может быть так, что на одну семью нацелилось двое злодеев с разными интересами?
— и так одновременно? Странно это… а вместе они действовать не могут?
— Яна, я допускаю все. Но…. зачем!? Что могла сделать Аэлена? И этой женщине, и Диолату? Понимаешь, она же совершенно безобидна! Вся в своих картинах, семье, доме… даже любовника нет, я‑то знаю.
Яна не стала спрашивать — откуда. Знает? Значит, так оно и есть.
— Значит, есть что‑то, чего мы не знаем. Рошер, а откуда вы знакомы?
— Мы на одной улице жили в детстве. Ну и лет шесть назад…
— Шесть лет? А переехала она во сколько?
Рошер задумался.
— знаешь, ей лет пятнадцать тогда было…
— И сколько ты ее не видел?
— и что с ней было за эти годы? Знаешь?
— Э… нет.
— а если навести справки? Ты же завтра идешь в управу…
— Ты в чем‑то подозреваешь Аэлену?
Яна замотала головой.
— Да нет же! Рошер, ты не понял! Просто у любого человека есть то, что он будет скрывать от всех. А может, в этом и есть разгадка? Или бывает так, что кто‑то кому‑то переходит дорогу — и даже не замечает. У меня мама так… не важно! Но страдают из‑за этого невинные люди! Понимаешь?
— Думаешь, Аэлена что‑то упускает в своей жизни, а мы не видим концов?
— Вот!
— ладно, я попробую узнать. Бедные мои уши…
— А я попробую зайти с другой стороны. Ты знаешь, что там за кабак? Который нам называла Радея?
— ‘Плавунец’. Гадкое местечко. Гнилое.
— то есть?!
— Радею я видела. Смогу изобразить. Волосы затемню, глаза накрашу, чтобы похоже было…
— ты нархи — ро, это не спрячешь.
— под плащом? Поговорим с Аэленой, она художница, поможет. И передам записку для неизвестного. Назначу ему встречу.
— Хм — м…
