рискуешь.

— И Радеей тоже. Думаешь, я не понимаю, что ее могут убить?

— Понимаешь. И не жалко тебе ее?

— Аэлену мне больше жалко. Слушай, а кто такой Гарт?

— Гарт… а что вдруг?

— да он сегодня был у Аэлены.

— Такой… примерно как я, темноволосый…

— Ну да.

— Так это брат ее мужа. Младший. Они вроде как дружат и хорошо, он, небось, зашел племянников повидать.

Яна застонала. Вот брата нам и не хватало для полного счастья! Да чтоб ему… чтоб его Ааша три раза покусала!

Вот ведь… вляпалась!

* * *

Аэлена сейчас думала примерно то же самое. Гарт ругался.

Вдохновенно и изобретательно, как это могут только истинные аристократы — вроде и слова грубого тебе не сказали, а все равно сидишь дурак — дураком.

— Я понимаю, что нархи — ро — это экзотика! Но зачем тащить в дом всякое… отребье?

— Не буду ж я бегать к ней на другой конец города каждый раз, когда накатит вдохновение?

— а брат знает?

— приедет — расскажу. А что у вас случилось с Яной?

— Ничего.

— а при чем тут штаны?

— Не при чем.

— и где вы познакомились?

— Нигде!

Гарт фыркнул и постарался побыстрее откланяться. Он отлично понимал, что Тайяна все расскажет подруге, но… уж очень непривлекательно выглядела история, в любом изложении!

Он тоже виноват, что не сдержался, не понял, что перед ним женщина. Но — был немного навеселе, устал и не вглядывался. Вот и вышло, как вышло.

И даже осуждать девчонку всерьез нельзя.

Она боялась, нервничала, естественно, пыталась защититься как могла.

Гарт мог ее понять. Но симпатий ему это точно не прибавило.

Аэлена же порадовалась, что он так быстро ушел — и даже не спросил для чего Тайяне какой‑то портрет. А мог ведь, еще как мог — и что ему отвечать?

А для чего Тайяне портрет Диолата?

Ответ Аэлена узнала этим же вечером — и ахнула, прижав руки к щекам.

— вы думаете, это — он!? Но зачем!?

— Знать бы, — Рошеру идея с кабаком не нравилась, но выбора не было.

— Мы же… я же… это месть?

— Для мести это слишком глупо. Извини, конечно, Аэлена, но не та ты величина, — Рошер смотрел, как Тайяна бестрепетной рукой рисует себе широкие брови. — Что ты ему — не дала? Велика обида! Схватить тебя на улице, опоить чем помощнее и отыметь во всех позах. Ты бы еще им промолчала, чтобы мужа не впутывать, не так?

— Ну… примерно так.

— Гарту, надеюсь, ничего не сказала?

— Я уверена, что это не он. Но…

— Вот именно. Лучше не расширять количество посвященных. Так мы точно быстрее найдем негодяя.

— Зануда ваш Гарт, — Яна надула губы. — И вредина.

Над историей о знакомстве посмеялись. Аэлена подумала и успокоила Тайяну.

— Гарт хоть и промолчал, но гадостей тебе делать не будет. Он для этого слишком благородный.

— не доверяю я всяким благородным, — пробурчал Рошер.

— а долгов у него нет? Или еще чего? — прищурилась Яна.

— Думаешь? — Рошер подхватил мысль на лету. — С Аэленой происходит несчастный случай, муж от горя кончает жизнь самоубийством, а любящий дядюшка получает опеку над детьми и доступ к семейным капиталам.

— Рош!

— Ну что — Рош? Уж сколько лет, а я все он.

— Гарт не такой!

— А я его все равно проверю. Так, на всякий случай.

Яна утвердительно кивнула. Ну, не нравился ей этот тип, не нравился! Не как Диолат, конечно, но… развели благородных! Благоуродных!

* * *

‘Плавунец’ свою репутацию гадюшника оправдывал полностью. Более того, рискнувшая заползти туда гадюка, бросилась бы наутек, лишь бы не утонуть в грязи. Яна так вот точно тонула. Под ногами что‑то похрустывало и поскрипывало, то ли тараканы, то ли обглоданные кости, в одном углу пили крепленое вино, в другом кого‑то били, в третьем играли в кости, воняло тухлятиной и прокисшим пивом.

Гадость.

На Яну особого внимания не обратили. Много тут таких бегает. То ли мальчишка то ли девчонка — пока не ясно, но просто так сюда не приходят. А значит и не хватай кого не надо, коли не хочешь проблем.

Девушка скользнула к стойке.

— У меня тут записочка для кого надо. Не передадите ли?

— Много вас тут таких ходит, — хозяин симпатии не вызывал. Вид у него был… вот если борова взять, поставить на задние лапы и одежду нацепить — очень похоже будет. Да, и еще по грязи повозить для пущего сходства. Только глаза выбивались из образа. Очень умные, цепкие, светло — серые, поблескивающие из‑под низких надбровных дуг… нет, это не боров. Это, скорее, кабан.

— Таких — мало. Я — Радея Варлон.

Что‑то мелькнуло в серых глазах и тут же исчезло.

— а мне хоть Педея Брион. Я таких не знаю.

— Да и не надо меня знать, вы записочку передайте — и ладно будет, — Яна придавила листик серебряной монетой. Кабатчик поглядел на нее чуть благосклоннее, чем на девушку.

— ладно… коли спросит кто — передам я твою писульку. Если не потеряю.

— а вы постарайтесь не потерять. Да побыстрее бы, время не терпит…

Вторая монета легла на стойку.

— ладно. Передам.

— Вот и благодарствую.

— Выпьете чего, кана?

— Кайта. Нельзя мне, муж дома ждет.

— Мужа никак обманывать нельзя, — согласился кабатчик. И захрюкал, негодяй, с намеком.

— Видно, сатро, что не женаты вы. Вам бы хозяйку сюда хорошую, — так же важно ответила Яна. Я ушла.

Снаружи ждала Ааша.

Не просто так вручена была записка с просьбой о встрече, ой, не просто.

Яна лично надушила ее самыми вонючими благовониями, что нашлись у Аэлены. Человек не почует, волк разберется. Проследить за посланцем и узнать, куда он понесет записку. А что понесет практически сразу — Яна и не сомневалась. Может, к утру, но на несколько дней не оставит.

Не то место. Да и уплачено…

Увы…

Вот тут удача Яну покинула полностью.

То ли кабатчик решил сам доставить записку, то ли гонец отправится только утром — в любом случае, ночью дождаться никого не удалось. А днем и ждать смысла не было. Нархи — ро и волчица — парочка заметная, а кабатчик дураком не был.

Аэлена только головой покачала в ответ на энтузиазм Рошера и Яны. Но с их появлением хотя бы гадости прекратились! Кто бы ни был врагом в ее доме — он затаился и не давал о себе знать.

С утра Яна, как и обычно, сопроводила Аэлену к знатному трайши, но теперь она наблюдала за ним вдвое внимательней.

И могла поклясться, что тут — не любовь! Вот ни разу не любовь!

Даже не оскорбленное самолюбие!

Нет, тут что‑то иное. Такое мелькало иногда в голубых глазах Диолата, что хотелось то ли врезать ему со всей силы по смазливой роже, то ли вымыться с ног до головы. Противно.

До сведенных судорогой зубов — противно. Такой сальный взгляд мог быть у вчерашнего кабатчика, а не у человека благородного. Хотя разве благородство — это кровь или титул? Благородство — это нечто иное. Предки дают тебе шанс, но стать достойным их ты можешь только сам. Или — не стать.

Вот Диолат, как казалось Яне, и не стал.

Нет, это — не любовь. Но что!?

Выгода!?

Какая!?

Яну не покидало ощущение, что они чего‑то не видят. Как головоломку собирать без половины частей. Что‑то друг к другу пригнали, туловище показалось, но волк это, лиса или вовсе даже благородный олень — непонятно.

Что‑то узнает Рошер?

* * *

Рошер в это время пил травяной отвар в компании Эмины. Зубами скрипел, но пил. И беседу поддерживал, и улыбался, и выслушивал кучу разной чепухи, которую женщина вываливала… и все для нескольких вопросов.

И — выяснил!

Диолат?

Ой, да, ты знаешь, я как‑то не задумывалась. Трайши же…

Узнать, не продавал ли он чего за последнее время?

Можно, только это дня три, кабы не больше. Хотя мне самой уже интересно. Чего это он в нашу глушь пожаловал?

На этом месте Рошер чуть расслабился. Ну, если Эмине интересно — она что хочешь узнает. Клещами из печени вытащит! Не скроешь!

Бесценный, на самом деле, человек.

И второй вопрос был про Аэлену.

Про ее отъезд. Но тут Эмина подвела.

— Да там ничего интересного не было. У нее бабка умерла, наследство им оставила, вот они и перебрались на несколько лет в другой город. А потом вернулись.

— На несколько лет? Ради наследства?

— Ну, может им там понравилось. Мать у нее и вовсе там замуж второй раз вышла, Аэлена могла ее просто не оставлять…

Рошер пожал плечами. Может, и вышла. Может, и так, в жизни оно всяко бывает.

Но что‑то его царапнуло.

Вот этим он и поделился вечером с Тайяной.

Яна как раз вернулась из борделя, где обучала девушек сложному искусству танца теней. Это ведь не так просто. Нужно и рассчитать, куда поставить лампу, и как двигаться, чтобы не казаться набором темных пятен на экране, и даже подбирать подходящую музыку. Сложное искусство, но вполне осваиваемое. И две девушки из пяти даже были не вполне безнадежны. При должной дрессировке…

Да и хозяйка оказалась не такой стервой. Видя, что Яна вполне нормально учит девушек, не прячет секреты мастерства и не дерет нос, кана Ш´аальзея даже предложила ей контракт.

И как учителю — и на пять выступлений.

Яна подумала — и согласилась. Лица же ее никто не увидит! А если и увидит — ничего страшного, это — не торговля своим телом. Это — торговля мастерством! А значит — не позорно!

Сомневаетесь?

А вы сначала так танцевать научитесь? А потом и поговорим…

* * *

Рошер не мог понять, что его царапнуло. А вот Яна догадалась сразу.

— а что это за город?

— Эреон.

— а Аэлена упоминала, что ее мать живет…

— в столице!

Компаньоны помолчали, осмысливая информацию.

— то есть они туда приехали, пять лет прожили или даже больше. А потом разъехались кто куда?

Яна пыталась как‑то все свести воедино.

— Вообще, ничего противозаконного в этом нет…

— Да я не о противозаконном, а о странном. То есть дело не в родовом гнезде… Рош, а разве нужно много времени, чтобы принять наследство?

— да нет. Поверенный покойного приезжает, передает тебе документы, едешь на место, приходишь в местную управу, и тебе выдают документы.

— Ладно. Но тут у Аэлены был…

— дом. Ее мать была замужем за сатро Карном, потом он сгорел от лихорадки, а вдове достался дом и небольшая сумма денег, вложенная в дело у купцов. Как раз хватало, чтобы скромно жить.

— Она и ее мать оставляют дом и дела на несколько лет? И живут в другом городе, в доме, где умер их близкий человек? Мне кажется, люди так не