себя чашку с соком и ей пришлось уйти переодеваться под присмотром няньки. А мальчишки решили в это время спрятаться — пусть малявка их поищет!
Где?
Да в домике, на дереве.
Отец специально вызывал плотника, чтобы тот устроил им такое замечательное место. Можно бы и самим, но какие там силенки у малышей? А так получилась отличная хижина, с крышей, которая не протекала даже во время самого сильного ливня, с надежным полом, и главное — вывалиться из нее было невозможно.
И сейчас…
Риман первым полез на дерево. В хижину можно было попасть через люк в полу. Он дернул защелку… и прямо на него выпала здоровущая змея.
Спас мальчика, как это ни удивительно, обыкновенный комар.
Веревочная лестница — отличная штука. Но лучше, если ее кто‑то придерживает. Разумеется, брат. А если его в этот миг кусает — и пребольно, комар — мальчик дергается.
Вместе с лестницей.
Вместе со стоящим на ней братом, который и свалился ему на голову.
Чудом не свернув шею ни себе, ни Лиму. Отделались синяками, ссадинами… да, и выпавшей змеей.
Та оказалась самой разумной и попросту удрала куда подальше. Вопреки множеству сказок и басен, змеи — не самые глупые создания. И если человек не причиняет им вреда — стараются не ссориться с человеком. Хотя пара найденных Рошером в хижине чешуек — змею явно зашвырнули туда так, что гадина ударилась о стену, свидетельствовали о чем‑то вроде гадюки.
Точнее бы сказала Тайяна, когда вернется.
Мальчишкам повезло и с комаром — и с люком. Вот если бы гадина спряталась в хижине, а они туда влезли и не заметили ее…
Тут было возможно все. От укуса, до… да могли просто выпрыгнуть через окошки и переломать себе все, что можно. Или если бы в хижину забралась Аира….
Аэлену затрясло.
Рошер крепко обхватил ее одной рукой и подтолкнул к дому.
— Ну‑ка, пошла!
Диолат ждал их в гостиной.
— что‑то случилось?
— Да, трайши. К сожалению, я вынужден просить вас откланяться. В сад заползла змея и чуть не укусила одного из мальчиков. Лара переволновалась и всем им нужен покой.
Рошер был сама учтивость.
Диолат блеснул глазами, но крыть было нечем. Рошер был изысканно вежлив, выпроваживая визитера, Аэлена на него и не смотрела обнимая детей… ясно же, что толку не будет. Хотя что‑то странное в его глазах мелькало, но — что?!
Рошер никак не мог понять… задумчивость? Или недовольство?
Да и Раш с ним, с Диолатом. Без него дел по горло.
Остаток дня пришлось убить, чтобы привести все семейство в порядок. Ну хоть как‑то…
Аэлену напоили горячим вином со снотворным и уложили спать. В принудительном порядке.
Сад обыскали. Но гадюка, если это была она, оказалась умной и уползла по своим делам. Детей усадили в маленькой гостиной и няня поклялась не отходить от них ни на шаг.
Рошер провел остаток дня, опрашивая слуг.
Не видел ли кто?
Не видел ли что?
А вдруг?
Чтобы поместить змею в домик, ее надо пронести на территорию… ну это — ладно. Можно принести ее сотней разных способов, да хоть бы и молока со снотворным дать — и пусть лежит в кошеле. С детских слов, змея была крупная и черная, но дети же! Рошер привычно поделил ‘вот такенную змеюгу’ натрое и вышло, что длиной она не больше детской руки.
Не самая крупная тварь.
Хорошо еще, что день был жарким, змее просто не хотелось спать, да и есть было нечего, вот она и ползала, видимо, по хижине, искала выход…
А было б холодно — точно бы свернулась где‑нибудь и придремала. До визита детей.
Повезло…
А из слуг никто ничего не видел. Как отрезало!
Вот невидимка пронес змею, влез на дерево, выпустил ее… как есть — невидимка! И поди, пойми, без Ааши‑то, врут или не врут! С — сволочи!
Угораздило ж Тайяну уехать!
Или…. наоборот?
Тайяна уехала, а потому кто‑то решился на этот шаг? Но тогда… этот кто‑то должен быть в курсе. Кто‑то из домашних?
Да, определенно. Разве что не учительница. Она — приходящая по утрам, а поездку они обсуждали после обеда, вечером Яны уже не было. А надо поймать змею, принести… Ладно, хоть одну вычеркнуть — и то хлеб.
Скорее бы Яна вернулась. Еще побеседуем…
* * *
В то время, как Тайяна готовится ехать дальше, над домом лойрио Алинара Авельена сгущаются сумерки. Размывают силуэты, скрадывают фигуры, изменяют даже голоса… хотя это только один из собеседников изменяет голос. А второй просто его приглушает. Разговор у них такой… не предназначенный для посторонних ушей, да и глаз тоже.
— Привет.
— Поговорить надо.
— Мне — не надо.
— Вот тебе‑то как раз и надо. Узнаешь?
Мешок, словно по волшебству, развернулся в руках одного из собеседников. Второй (или вторая?) чуть побледнел.
— Мешок. И что?
— Змеей пахнет. Показать его, что ли, хозяйке?
— Довольно! Чего ты хочешь?
— Сколько тебе платят?
— Чего. Ты. Хочешь?
— Для начала — полтинник золотом. А там посмотрим.
— у меня столько нет.
— Врешь.
— Я не стану держать здесь такую сумму, сам понимаешь.
— Принеси. А не то… Лара точно заинтересуется, что тебе было делать в такое время, да на конюшне…
— С — сволочь!
Тихий скрип зубов слышен весьма отчетливо.
— Ты не докажешь…
— А мне и так поверят. А если проверят, то, может, и еще чего найдут?
— Ладно! Я сейчас схожу домой, возьму деньги.
— Я буду ждать тебя на конюшне.
— Только учти, если кто‑то…
— Сам понимаю, чай, не дурак.
На этот счет собеседник шантажиста имеет свое мнение, но предпочитает промолчать.
— к полуночи, как все уснут…
— Буду ждать. С нетерпением.
Улыбка с одной стороны, желваки на скулах с другой…
Столько трудов — и все может рухнуть из‑за какого‑то шантажиста?
Нет!
Не бывать!
* * *
* * *
* * *
Тимол оказался достаточно крупным городом. Так что Яна подумала — и отправилась в ближайшую таверну.
Кушать и слушать. И — расспрашивать про Гетанро.
В первой таверне ее усилия успехом не увенчались. И во второй. И даже в третьей. Только в седьмой по счету забегаловке с красивым названием ‘Крашеный кабан’ ей смогли помочь. Яна даже свою систему выработала. Заходила с черного хода, на кухню и расспрашивала там. А то заказывать хоть что‑то в каждой таверне… нет уж. Желудку дороже встанет.
Справедливо полагая, что Гетанро можно будет найти не в самых богатых районах, Яна начала свой путь с ремесленных кварталов — и предчувствие ее не обмануло.
— Гетанро? Финар? Да, был такой.
— Был? — Яна впилась глазами в служанку. В пальцах блеснула монетка. — А подробнее?
— раз был — значит, умер, — просто объяснила девица.
— УМЕР!?
— Да года два уж тому как… все ходил к нам, тоску вином заливал, потом его жена появлялась к полуночи, мужа выволакивала…
— Льяна?
— Вроде как… она‑то у нас не пила.
Тайяна задумалась. Странно как‑то…
— Что еще рассказать о них можешь? Или, может, кого знаешь, кто поделится?
— А вам что до них за дело? — подозрительно прищурилась служанка.
— Просто фамилия интересная, — Яна натурально похлопала длинными ресницами.
— врешь.
— Ну и вру… немного. Но плачу деньги, чтобы мне не врали. Это ведь хорошо?
Яна смотрела, чуть прищурившись. Что в ней опознают нархи — ро, она не слишком боялась. В таверне было темновато, руки были надежно спрятаны в большие перчатки, а Ааша… ту вообще не заметишь, если волчица сама не пожелает.
Служанка нахмурилась.
— может, и неплохо. Постой здесь, я сейчас спрошу.
Вторая служанка появилась минут через пять, еще более замызганная, чем первая.
— Ты, что ли, про Гетанро спрашивала?
— Я. А есть что рассказать?
— Они нашими соседями были, потому дядька Финар сюда и захаживал, знал, что в долг нальют.
В пальцах Яны блеснула еще одна монетка.
— Были? Соседями? Расскажи ладком, красавица?
Польщенная красавица хихикнула, показав немаленькую дыру на месте трех зубов — и принялась рассказывать.
Покойный Финар, земля ему пухом, переехал сюда лет десять назад. Даже, кажись, больше.
Ага, — согласилась Яна. — Вот как Аэлена их разнесла, так и перебрались…
Двое детей, сын и дочь, сын и сейчас здесь, в страже работает как отец…
— вот как? А Финар работал в страже?
— пока попивать не начал. И сильно так, запоями. Почитай, десять дней хлыщет, десять трезвый, кто ж такое потерпит? Раз сказали, два сказали, а потом и пинком почествовали.
— Ясненько.
— Ну а как его со службы выкинули, во всю ширь развернулся. Не запой, так загул. Тетка Льяна его пыталась вытащить, ругалась сильно, дралась даже — куда там! Вино хлестал, как воду.
— вот оно как…
— Все какую‑то Аэлену поминал, мол, если б не эта мерзавка, всю жизнь ему сломала… я так думаю, он с ней загулял, а она его и бросила. Наверное…
— Жизнь, значит, сломала…
Яна усмехнулась уголком рта. Ну да. Мать на улицу выгонять — это нормально. А в ответ получить — и началось! Пошел навоз по канаве! Жизнь сломала, в суп плюнула, оскорбила, надругалась, поиздевалась, из города выжила…
Врагиня — да и только!
И ведь не объяснишь таким, что сам виноват! Нет, это кругом враги! И злой умысел.
— А ты их вообще близко знала?
— Ну…
Еще одна монетка развеяла остатки стыдливости.
— Было у нас… с Лидасом. Даже жениться хотели, но потом он к Танне ушел! Словно она намного красивее!
Яна скромно промолчала. Почему девушки часто не понимают — если и так есть молоко, мужчина не станет покупать корову? Но — упорно доятся… то есть дают до свадьбы. И часто остаются с носом, потому что мужчина пойдет за подвешенной морковкой, а не за надкусанной.
Нархи — ро в этом отношении проще, тут все по сговору, хотя иногда и сложнее. Если бы ее бросили перед свадьбой… Р — раш!
Только о Шете ей думать сейчас и не хватало! Ну‑ка соберись!
— и женат сейчас на этой Танне?
— И в страже работает. Сын у них, хороший такой мальчишка…
— а как бы поглядеть на них?
Ответом был подозрительный взгляд.
— да просто поглядеть. Даже разговаривать с ними не буду, если что. Просто убедиться, что живы — здоровы!
Подозрения были успешно развеяны то ли убеждениями, то ли еще одной монеткой.
— Ладно. Мне домой скоро…
— Вот и я бы…?
— Пойдем вместе, словно вы к нам, там и посмотрите, кана.
— А, да. А Льяна? С ними живет?
— Плоха она. Не встает почти…
— А Вериола?
— Так из дома уехала. Еще как отец умер, все ходила мрачнее тучи, а потом собралась и уехала.
Была б у Яны шерсть на холке — точно бы дыбом встала. И хвостом тянуло забить… след! Да еще какой след!
Вериола?!
