дворец ради непонятного рая в шалаше.
Аэлена сама сказала бы так и себе, и любой подруге, но сейчас…
Что происходило с ней сейчас?
Мара, наваждение, болезнь…
Аэлена готова была целовать руки Тайяне! Ей — ей, если бы не нархи — ро, она бы натворила дел, но девушка, которую она приютила частично из благодарности, частично из любопытства была ее якорем.
Она помогала, поддерживала, была рядом, разбиралась в той куче бед, которая упала на голову Аэлены — вот и сейчас…
Тайяна беседует с Диолатом, а она, Аэлена…
Женщина металась по комнате, не в силах сидеть спокойно.
Четырехликий, ну за что!? Почему!? Как!?
Но выйти она не могла. По ее же просьбе, Тайяна повернула ключ в замке, а потому метайся, не метайся, хоть криком кричи — не поможет.
Аэлена и не собиралась кричать. На это ей еще хватало самообладания. Но разум ее словно разделился на две части.
Одна — спокойная, холодноватая, рассудительная, та, которая разговаривала на кухне с Тайяной, предлагая ей защиту и помощь. И вторая — безумно страстная, нервная, огненная…
Откуда это в ней?!
Аэлена не могла найти ответа. Может быть, Рошер и Яна смогут?
Со стороны виднее?!
Да посмотрите же хоть кто‑нибудь!!! Я не могу разобраться сама! Помогите мне!!!
Но беззвучного крика никто не слышал.
* * *
Тайяна лишний раз убедилась, что Диолат — дрянь. Стоило им войти в гостиную вместе с Аашей, как трайши обернулся — и такую рожу скорчил! Словно ему на голову куча навоза упала.
Очень это выражение не смотрелось вместе с густо — синим костюмом и громадным букетом роз.
Рошер дождался, пока внимание трайши отвлеклось — и скользнул за портьеру. Посмотреть на Диолата ему хотелось, но потихоньку, чтобы сам трайши не заметил. Вот и поглядит.
Тайяна улыбнулась ему так, что челюсть едва не свело. Нежно — нежно.
— Мы рады приветствовать вас в этом доме, трайши.
— Да, безусловно, я тоже рад видеть вас… э… Ана?
— Лайри Тайяна э´Лесс Риккэр.
Почему нельзя скомандовать Ааше: ‘убей’? Лежал бы этот красавчик с порванным горлом… хотя нет! Еще отравится дурной‑то кровью!
— Лайри?
— Лара Аэлена — моя подруга, — Тайяна пожала плечами. — Я полагала, вы, как ее друг, знааете больше о нархи — ро?
Диоолат скривился.
— Я бы с удовольствием побеседовал с вами, милая лайри. Но… может, вы позовете Аэлену?
— Не могу.
— и почему же?
— После возвращения лара приняла лекарство. Она очень плохо себя чувствовала…
— Она больна?
— Нет. Но сейчас она спит и тревожить ее нельзя.
А глаза у Тайяны были невинные — невинные. Диолат зло прищурился.
— Лайри, если вы мне лжете…
— Я не лгу.
— Я ведь могу и вернуться. И тогда…
— Вы угрожаете мне?
Яна выпрямилась, став даже чуть выше ростом. Рядом распушилась и злобно рыкнула Ааша, Рошер смотрел на это во все глаза.
— Я знаю, что трайши — это человеческая знать. Но не советую угрожать — Лесу!
И глаза ее на миг полыхнули зеленым светом.
Диолата напугать не получилось.
— Вы не сможете охранять от меня Аэлену — всю жизнь.
— А всю жизнь и не надо, верно? Скоро лойрио Алинар возвращается… да и долго вы скрывать все не сможете.
— Кажется, вы что‑то сочиняете, девушка, — Диолат смотрел с ярко выраженным превосходством. — То вам угрожают, то с ларой Аэленой что‑то не так… может, именно из‑за вас? Надо поговорить с градоправителем.
— Надо, — радостно согласилась Тайяна. — обязательно надо! Завтра же поговорю с ларой, а уж потом и с градоправителем. Я ведь тоже не девочка с улицы, я лайри.
Ааша согласно рыкнула.
Трайши понял, что у него патовая ситуация. Сдвинуть Тайяну с места не получится. Прорваться к Аэлене силой?
Ну — ну, волк — животное крупное и сильное. Один на один он Аашу не одолеет.
Позвать стражу?
А если лара Аэлена действительно спит? Дураком себя выставит. Да еще каким дураком! Это же не наемница, это нархи — ро! Лайри она там или нет — еще листэрр хвостом махнула, а если и правда — лайри?*
*- аналог высказывания — бабушка надвое сказала, прим. авт.
Размышления отчетливо читались на лице трайши. Тайяна смотрела спокойно, рука поглаживала волчицу. Рошер словно слился со стеной — его никто не замечал.
Трайши развернулся. Дверь хлопнула пушечным выстрелом.
Яна метнулась к окну и пронаблюдала, как разъяренный Диолат садится в карету. Букет полетел в канаву.
Рошер отделился от стены.
— Выпусти Аэлену. Поговорим.
Яна кивнула и пошла наверх. А Рошер, сам не зная почему, направился к выходу.
Букет, говорите?
Почему ему так захотелось поднять букетик и обследовать получше? Чувство сыщика? Чутье?
А Раш его знает! Захотелось!
* * *
— он ушел?!
Аэлена выглядела так, что краше в гроб кладут. Яна смотрела на нее с сочувствием, Рошер — внимательно.
— Да. Пригрозил мне градоправителем и ушел. Но вернется — наверняка.
Аэлена схватилась за голову.
— Не могу!!!
— Я его не пропущу, — пообещала Тайяна. — Если что — костями тут лягу.
— Если что — он через твои кости переступит. — Рошер уложил букет на стол и серьезно посмотрел на подругу. — Я тут поглядел на него… Ни Раш он не влюблен!
Аэлена выдохнула.
— Слава Четырехликому!
— Но ему от тебя что‑то нужно. Очень нужно.
— Но что?!
— не знаю. Но это не любовь. И ему это настолько нужно, что он на все готов.
— да что — это!? Что всем от меня понадобилось!? Все сошлось!!! — Аэлена вся дрожала. — Вериола решилась мстить, этот меня зачем‑то преследует, розы эти… ты зачем их приволок!?
— а вот зачем. Яна, посмотри, в них ничего нет? Аэла, а ты к ним близко не подходи.
Аэлена послушно отошла в другой конец гостиной, не переставая ломать пальцы. Яна приблизилась, взяла букет, поворошила лепестки концами пальцев.
— не знаю… Нет, не знаю. Ааша?
Волчица тщательно обнюхала букет, встопорщила шерсть и рыкнула. Неодобрительно.
— Ей это не нравится.
— Цветы?
— Или что‑то в цветах.
Яна перебирала пальцами лепестки, сорвала один, потерла в пальцах…
— не понимаю, ничего не понимаю…
— Что не так?
— не знаю. То ли запах, то ли что‑то еще… Я нархи — ро, на меня не подействует. Рошер мужчина, он тоже не поймет. А Ааша тревожится.
Аэлена дернулась.
— Может, мне попробовать?
— Одурела?! — Яна поспешно спрятала букет за спину.
— а кто?!
— А… — лицо Рошера осветилось улыбкой. — Аэлена, отойди в угол…
И потряс колокольчиком.
Через пару минут в комнату вошла горничная.
— Возьмите, пожалуйста, цветы. Поставьте в вазу.
Девушка, не раздумывая, приняла тяжелый букет. Невольно вдохнула.
Лицо ее неуловимо менялось. Глаза заблестели, губы порозовели, к щекам прилила кровь… несколько секунд Яна смотрела на это, а потом резко выдернула букет.
— А ну стой!
Девушка послушно замерла. Букет полетел в угол.
— что ты чувствовала?
Горничная захлопала глазами.
— Я…. а…
— Ты, ты. Тебе чего‑нибудь хотелось?
Горничная замялась, перебирая передник. Рошер подошел сзади, положил ей руку на плечо.
— Кажется, я знаю. Мужчину, да?
Щеки девушки вспыхнули еще ярче.
— Иди, лапочка. Спасибо.
— А… — палец девушки указывал на розы.
— а с этим я сам разберусь.
Рошер подхватил цветы и вышел из комнаты. Яна метнулась, открыла окно.
Аэлена вся дрожала. Яна обхватила ее за плечи.
— Сядь. Не думай ни о чем. Мы со всем разберемся, обещаю!
Аэлена подчинялась, как кукла.
— Не понимаю, ничего не понимаю…
— Диолат обработал цветочки чем‑то сильным, — вернувшийся уже без букета Рошер тоже злился. — Если цветочки побывали в канаве — и даже потом! Все равно они вызывают желание! Яна, что это может быть?
— Не знаю. Это надо в борделе поговорить. Что угодно — от змеиной розы до лунной пыли. Перечислить я их могу, а вот определить точно… откуда им в Лесу взяться?!
— Ничего, Диолат знает.
— Мразь! — Яна почти шипела. — что же делать, что делать!
— Не знаю! — Аэлена вся дрожала. — Почему, ну почему!?
— Я выясню, — Рошер смотрел серьезно. — Яна, не оставляй ее одну.
— обещаю.
— Яна… — Аэлена кусала губы. — Я не знаю, как благодарить…
— Я знаю. Когда все закончится и выяснится — нарисуешь мой портрет.
— Хорошо. Обещаю.
— А пока пойдем. Я тебе сейчас прикажу сонник заварить, отдохнешь, полежишь…
Рошер смотрел, как нархи — ро уводит пошатывающуюся Аэлену из комнаты. М — да…
Его путь сейчас лежал в дом стражи — и в городскую управу.
* * *
Эмина встретила Рошера улыбкой.
— Как я рада тебя видеть! Как дела?
— Кайта, вы сегодня великолепны. Как и всегда!
Несколько комплиментов, коробочка со сладостями, травяной взвар — и Эмина наконец‑то начинает рассказывать.
— Рош, ты знаешь, оказывается Диолат‑то нищий!
— Да неужели?
— Ну, по нашим меркам — нет, а так — да.
Сплетница навалилась грудью на стол, расплющив по пути конфетку, но какиие там слладости — пятна, когда такое!
— Никто и не знал, и градоправитель наш не знал, а я тут списалась с одной знакомой. С ним та — акой скандал был! Вся столица гудела!
— Ну, до нас пока те новости еще дойдут!
— Я вообще в шоке! Ты представляешь…
История повергла в шок даже Рошера.
Трайши Диолат не был особенно богат. Не бедствовал, но больше пускал пыль в глаза. Круги, в которых он вращался, требовали денег, а поместья… всем известно, чтобы земля начала приносить доход, в нее надо вложить деньги. Много.
Вкладывать Диолат не собирался. Копаться в земле? Выслушивать крестьян!? Закупать зерно!?
Скучно, неинтересно, недостойно великолепного трайши!
А вот скачки, состязания, карты…
Увы, у трайши наступила полоса невезения. Сначала он проиграл больше, чем мог себе позволить. Потом — умудрился закрутить интрижку с племянницей короля. Девушка повелась на отличную фигуру и проникновенный взгляд голубых глаз.
Диолата король бы еще стерпел. Но принцип трайши о поиске новых ощущений, подвел беднягу под топор палача.
А чем не новые ощущения, когда королевскую племянницу учат женской любви две шлюхи, а Диолат наблюдает и даже участвует?
Особенную новизну им придал доклад королю от советника по безопасности. Есть во дворце такие твари, в удовольствие им в чужие дела нос совать!
Король не поверил. Сначала. Потом затеял ремонт в покоях племянницы — и убедился сам. Правда, там было с двумя лакеями и Диолатом во главе представления, но и это зрелище не доставило его величеству никакого удовольствия.
Племянница получила крепкую оплеуху и два месяца в одном из монастырей на хлебе и воде. Могла бы и навечно там поселиться, но король был милосерден — все ж таки родная девчонка, от рано умершего королевского младшего брата. Королевская ж кровь, ее замуж выдавать надо и лучше — с выгодой для государства!
Ладно еще — девка до замужества погуляла, бывает! Дело житейское, тут муж шума не поднимет. Сам не без
