разуму подскажут. Поэтому у нас происходит быстрый отсев некачественных преподавателей. В. И голову в том числе.В обычном же учебном заведении…Это тоже дело опасное. Каждый ученик в любой момент может обратиться к телепату. И будет сластолюбцу полный привет. В смысле – крепкий пинок под филей. Да еще неслабГрибы на ушах, щеках и лбу, складывающиеся в выразительном эльфийское ‘Хайтnote 9’ – еще не самое плохое, что может случиться с насильником. Оборотни вообще откусить могут. Ненужное для жизни, ага… А элвары вообще убивают. Медленно.В мире же техники студентки оказываются практически беззащитны. Даже если находится одна смелая девчонка, которая пытается оторвать насильнику все возможное или жбюджет. Да и бросить мать с бабушкой, больной Альцгеймером не могла. Это значило фактически убить обеих.– Девочка молодец, – шепнул мне Тёрн. –Я внимательнее присмотрелась к Лиде.ицо с чуть раскосыми зелеными глазами, платьице хоть и дешевое, но отлично обрисовывает красивую грудь и тонкую талию.У девочки было два пути. Либо бросить науку и идти искать работу. Либо поступить в аспирантуру – и искать подработку. Ей больше нравился второй путь. Да и вообще у нее был дар к математике. Ей просто не хотелось зарывать талант в землю.Была выбрана аспирантура. Специальность. И даже сданы вступительные.Лида успела отучиться ровно год.А потом началось.Сначала вроде бы безобидно. Начальник (он же зав. кафедрой, он же научный руководитель) стал задерживаться у ее стола, временами класть руку девушке на плечо…Вроде бы безобидно?А может и догадывалась, но старалась не будить спящую гиену.– Догадывалась. Но старалась отогнать эту мысль. Она этому уроду во внучки годится.– Ты его уже увидел?– Ага, смотри…Муж спроецировал мне картинку из воспоминаний Лиды. И я поморщилась. Нечто с тонкими руками и ногами, но большим пивным животом. Седые волосы со старательно зачесан аж передернуло.– Профессор Козлимник Алессандр Парисович, прошу любить и жаловать, – прокомментировал муж.Бедная девочка, как ее только не стошнило.– От неожиданности. Лаборатория изнутри не закрывается, она завизжала на весь этаж, шарахнулась… вот посмотри…лабораторию:– Пустите немедленно!!! Не смейте меня трогать!!!Схватила сумочку и вылетела стрелой за дверь.Бедный ребенок.– А почему она пошла жаловаться Гошке?а – идеальный вариант. Он не болтун, не станет рассказывать ничего ее родителям… и кстати, она ему нравится.– А он ей?– И он ей.– Так может…– А может, пусть они сами решают?– Никаких самих! Если ты считаешь, что девочка хорошая – пусть Гошка женится. Где он еще такую найдет? Сам знаешь, дети богатых родителей…– Ох, знаю. А теперь поговори с братом…Я вздрогнула и перевела взгляд на братца. Тот сидел красный и недовольный. Лида была не лучше. Ее аж всю трясло.– я что – так похожа на шлюху?! – вопросила она. – Я же… я не давала ему повода!!! Клянусь!!!– Не врет.– Я знаю, – мягко ответила я. – Просто есть такие подонки, которые считают себя божьим даром…– И что?! Если я красивая – я обязана спать со всеми подряд!? Если я одеваюсь так чтобы показать свою внешность – я доступная женщина!? Ненавижу!!!– Глупости, – успокоил ее Тёрн. – Вот посмотри на мою жену. Она красивая. Но никто не считает ее доступной.– потому что я все могу доступно объяснить. Парой огненных шаров.– И это тоже.И уже ребятам.– Пойми, ты красива. Но это вовсе не значит, что ты – проститутка. Или что с тобой можно так поступать. Просто тебе попался подонок. Такие бывают.– Какие?– Первое. Вы с Гошкой женитесь.– Что?!– Как!?Ребята аж шарахнулись. Не сидели бы – так упали.– Объясняю. Хотите – пусть у вас будет фиктивный брак. Лида у себя, Гошка у себя, – коварно предложила я, вспоминая, чем закончилось подобное предложение от Тёрна. – Но пусть у вас будут кольца и штампы. Можете даже ничего не говорить родителям. И не менять фамилии.Ребята переглянулись.боду. То же и с Лидой. Разве плохо?Ребята переглядывались.– я не хотел бы…– я не планировала, – начали они одновременно.Я фыркнула.– Ребята, это всего лишь штамп в паспорте. Если хотите – подпишите еще и брачный контракт. Типа, каждый при своем и никто ни на что не претендует. А я схожу в институт.– А ты сможешь? Ты только начала восстанавливаться…Тёрн расплылся в шкодливой усмешке. Он также понял, что я хочу сделать с подонком.– Ну? Согласны?Ребята переглянулись. Кивнули.ольше людей.Лида чуть побледнела.– Вы его не убьете?– Нет. Руки еще марать об эту сволочь. Как зовут сволочь, кстати?Имечко я и так знала, но не открывать же детям все наши способности? Еще не хватало!– Профессор. Козлимник Алессандр Парисович.– Не поняла? Откуда имечко? Не Александр?– Нет. У него предки были повернуты на древних греках, изучали, даже диссеры писали. А дитятко подалось в математику.– Ясно. Значит, устроим ему показательную экскурсию по царству Аида, – криво ухмыльнулась я, вспоминая мифологию.– Но…– Меньше знаешь, лучше спишь.Лида кивнула, опуская ресницы.***Следующий день был посвящен разработке плана и подготовке. А ближе к вечеру, когда на кафедре гарантировано никого не оставалось, мы пошли на дело.То есть пошла я.На электронный ящик мерзавца упала коротенькая записка:’Этого хватило. И я с удовольствием пронаблюдала свет, горящий в окне кафедры. А потом толкнула дверь – и вошла. Специально завернулась в бесформенную хламиду, махнула удостоверением личности – и проскользнула внутрь. Тёрн даже такими приемами не пользовался. Набросил невидимость и ана, насланный Лергом. Маленькое черное облачко тумана на пару минут приклеилось к объективу – и ребята проскользнули внутрь, пока охрана пыталась понять, что же у них не в порядке.Товарищ Козлимник (для краткости мы уже сократили его до Козла) ждал меня на кафедре. По дороге я скинула хламиду, вручив ее Тёрну. Сделала поглубже декольте. Взбила волосы. И вообще была в полой боевой готовности.Чем хороши иллюзии?Да тем, что одну из них можно легко поменять на другую.Жители мира магии могут их распознать. Хоть и не все, но многие. А в мире техники…Я открыла дверь и проскользнула внутрь.– Алессандр Парисович, добрый вечер.– Здравствуй, Лидочка. Рад тебя видеть.– Вижу, что рады, – не пошла я на контакт. – Что значит ваше поведение вчера утром? Я специально пришла прояснить все, чтобы между нами не было неясностей.Могла бы и не спрашивать. Масляная улыбка на губах негодяя была омерзительна.– А разве не ясно, что оно означает? Вы – молодая привлекательная девушка. Строго говоря, главное ваше достоинство – это ваша внешность…Да мой супруг утверждал, что при хорошем образовании она стала бы не хуже Лери. А может еще и станет. А Её Высочество Дилера уже год как возглавляет королевский фискальный кабинет. В переводе – проверяет всю бухгалтерию, на которую ее бросает король, по достоинству оценивший невестку. Даже когда она была беременна, все равно чтоА тут!– А что – мои мозги уже ничего не стоят? – ледяным тоном поинтересовалась я. – И то, что я связалась с вашей аспирантурой, куда даже чтобы откосить от армии – и то не идут?– Это конечно, важно. Но вы же понимаете, что женщина и математика…– Полагаю, Софья Ковалевская об этом не знала, – парировала я.– А в личной жизни вы придерживаетесь ее принципов?Вспомнив, что знаменитый математик отнюдь не была ханжой, я мерзко улыбнулась. И парировала.– Только с теми, кто мне нравится.– А с теми, от кого зависит ваша дальнейшая судьба? Хотите после защиты остаться на кафедре? Да и вообще – хотите защититься?– Представьте себе – хочу.– Я так и думал. Иначе вы бы не явились сюда в таком очаровательном платье. Вы же понимаете, какое впечатление производите.Я издевательски рассмеялась.– Возьми платок. Прикрой нагую грудь. Сей приоткрыв предмет, ты пролагаешь путь греховным помыслам и вожделеньям грязным…– Что? – растерялся Козел.– Неужто же вы так подвержены соблазнам, что вожделения не в силах побороть, нечаянно вблизи узрев нагую плоть? Вы, как я погляжу, уж чересчур горячий. А я – похолодней. И чувствую иначе. Явись вы предо мной, в чем родила вас мать – перед соблазном я б сумела устоять.– Не понял?– Неудивительно. Это ‘Тартюф’, Мольера. Классика всегда актуальна, не так ли? Даже через триста лет находятся подонки и ханжи – и находятся зависимые от них несчастные.’Подонка’ профессор Козлимник стерпел. И холодно поинтересовался:– Вы понимаете, чего лишаетесь?– Лишаюсь? А кто сказал, что я – откажу? Нет уж. Давайте проясним вопрос. Я сплю с вами… два года? До защиты?– Эээээ…..– Ну вот. Как приставать – так первый. А как признать – в кусты?– Ээээ…..На этот раз блеяние вышло более отчетливым.– Так вот. А вы делаете из меня кандидата наук. И не препятствуете дальнейшей карьере. Ни в каком ее виде. Так?– Почему бы нет? Если вы мне предложили?Ах, я предложила? Ах ты с… сын собаки женского рода!!!– Девочка, успокойся. Рано. Пусть он сначала тебя обнимет.Присутствие за дверью любимого супруга помогло собраться. И я поправила прядь волос.– Если насилия не избежать, лучше отдаться, пока просят, а не угрожают, – улыбка вышла кривой и злой. – Ну, иди ко мне, мой козленочек…Товарищ Козлимник сделал ко мне шаг. Второй. Третий. Гнусный шепоток ударил в уши.– Тебе будет хорошо, обещаю…ие.Я не зря цитировала Мольера. Классика бессмертна.Правда, профессору наверняка было не до детских мультфильмов, когда красотка в его руках вдруг превратилась в огромного волка, стоящего на задних лапах – и оскалила зубы.Эвин, проскользнувший со мной в лабораторию, и незримо стоящий за моей спиной, торжествующе взрычал.Профессор шарахнулся.И я опять сменила облик. Златогривая кобылица опустилась на все четыре копыта…– Куда же ты, жеребеночек?й рост – то, что доктор изловил!– Давай, дожимай! Еще пару превращений – и он спечется!!!Я послушалась любимого супруга.Таракан сменился здоровущей медузой, такой белой и студенистой. А из нее вдруг выросла женщина, вокруг которой полыхнуло пламя. Профессор шарахнулся, но куда там!Иллюзорный огонь. Не обжигает. Не ранит. Не причиняет вреда.Но его надо еще суметь отличить. А перепуганный сластолюбец вряд ли на это способен. Тем более, когда с лица стоящей перед ним женщины стекают все краски, проявляется зеленый цвет, а место волос на головке занимают змеи.Горгона Медуза. А лучше – Эфиальто.За спиной расходятся огромные черные крылья.– Да как ты только посмел, презренный смертный червь!!!Голос, насыщенный ультразвуком, расходится по лаборатории. И ужасно тянет ляпнуть классическое: ‘За то, что ты посмэл аскорбыть наш род, ты умрэшь, как подлый шакал!’.– Соберись, родная! Доигрывай!Я улыбаюсь. Холодно и зло. Иллюзия показывает двухсантиметровые клыки.– Я не буду марать о тебя руки! Вместо этого… Цербер!!! Явись по моему слову!!!Я поднимаю руку, картинно прищелкивая пальцами.Профессор трясется от страха, не смея коснуться огня. А я снимаю полог невидимости с Эвина, попутно добавляя ему приятных штрихов.И рядом со мной на полу оказывается настоящий адский пес. Собака Баскервилей – да и только.По хребту бегут искры, шерсть вздыблена, глаза горят болотными зелеными огнями, с клыков (всех трех голов, одной реальной и двух иллюзорных) течет слюна, от которой на полу образуются дымящиеся проплешины… не забыть накапать кислоты в это место…– Взять!!!И Эвин совершает грандиозный прыжок через огонь. Передними