жалко, так?Конечно, не жалко…***На рынке было шумно и людно. Давно я тут не бывала. И отвыкла. За пять минут меня три раза толкнули, один раз пнули, и нагло оттеснили от элваров. Пришлось пробиваться локтями. Ага, щас!Передо мной тут же вырос кавказец поперек себя шире.Хочу сказать сразу – я НЕ нацистка. Не расистка.Да и будь я хоть на сотую долю нацисткой, меня бы просто не пустили в Универ.Но!Это не значит, что люди другой национальности все плохие. Или все хорошие.Сволочь – это такое существо, вроде микроба или вируса гриппа, который чихать хотел на национальность.Если на Марсе есть жизнь – и там обязательно найдется сволочь!И вот такая вот сволочь, жирная, наглая, сверкающая золотыми зубами и зверски воняющая потом, сомкнула руку на моем локте.– Слюшай, какой кырасывый дэвушка, да? Тэлэфон, золато, доллары?Меня аж передернуло от омерзения.ла свободной рукой.Сейчас он видел в этой руке ужасно грозное удостоверение.– Полиция, проверка, регистрация. Приготовьте документы. Вышел указ президента – лицам кавказской национальности больше никаких поблажек не будет. Ну!?Элвар двумя пальцами снял его руку с моей.– Документики предъявите.– Пять минут. Время пошло.Так тебя, учить и учить. Другую, авось, не схватишь. Да и вообще, тебе твои же соотечественники жизни не дадут.Я довольно улыбнулась Тёрну.– Лайре. А то по улицам скоро не пройдешь.Ответом мне была нежная улыбка.– Я никогда не думал, что моими способностями можно пользоваться и так…– Ты же поработаешь голосом моей совести?– Вот уж неправда. Ты у меня самая лучшая.– ребята, вы долго тут будете статую свободы изображать? – зашипел на нас Лерг.Оказалось, что мы с Тёрном стоим прямо посреди улицы, взявшись за руки, и нежно глядя друг на друга. А прохожие на нас не налетают только потому, что рядом рассредоточ– Пойдем уж, чудо природы…– Сам ты… чудак!– За чудака ответишь!Но с места мы таки стронулись. Болтать можно и на ходу. А заторы создавать ни к чему.***В магазине, где я выбирала нижнее белье по последнему визгу моды (сувениры девчонкам) было людно. Распродажа.Наших денег хватило бы и на приобретение самого магазина, но экономика должна быть экономной! И все тут!– Тань, ты слышала, какой кошмар?!– Какой?– У Людки, Семиренковой сын, говорят, за один день постарел.– Да ты что!?– Ну да. Он домой ночевать не пришел, она тревогу забила, милицию на уши поставила, мальчишке еще и четырнадцати нет… так что ты думаешь?– Что?– Является! Но в каком виде!– Что избили? Ограбили? Изнасиловали?– Нет, нет и нет!– А что тогда? Давай, рассказывай!– Он словно бы на семьдесят лет постарел!Собеседница аж слюной захлебнулась.– КАК!?– Да вот так! Одежда – его! Все знает, что знает ее сын, все при всем, но – старик!– Слушай, а вроде бы есть такая болезнь, когда дети стареют быстрее нормы?…– Есть. Гери, гере… прогерия, вот! Только это точно не оно. Он не мог постареть за один день! А постарел!– Жуть какая! Как же это так?– Врачи в шоке и ужасе! Никто не знает!Я довольно улыбнулась.И не узнает. Еще чего. Я так понимаю, речь идет об одном из самых младших мерзавцев. А поделом. Интересно, что они рассказали…И словно отвечая моим мыслям, заговорила вторая.– Говорит, что ничего не помнит. Шел домой, через гаражи, потом его словно светом ослепило, он упал – и темнота.– Инопланетяне?!– А кто его знает?…Почти. Иномиряне.Дальше мне стало неинтересно слушать. Умные, сволочи. Надеюсь, ум и подскажет, что не надо больше воровать и гадить людям. А поднимать руку на стариков вообще последнее дело.Я сгребла кучку белья, отобранного для себя – и проскользнула в примерочную.Глава 8. За одного битого двух небитых дают. И в придачу – корзину с розгамиМы как раз выходили из магазина, когда позади послышался шум. Я невольно обернулась.Ладно, пол был чистый. Но девчонку было все равно жалко. И не только мне. Тёрн чуть кивнул элварам и Керрон сорвался с места.– Девушка, вы в порядке? Что с вами?– Неси на воздух, – отдал распоряжения супруг, и Керрон повиновался. На лавочке девушке стало чуть лучше. Она приоткрыла глаза, огляделась…– Лёлька?Я хлопнула ресницами.Не помню, хоть убивайте!– Лёлька, ты что!? Это же я, Катька из пятого бэ!– Эвхаар граакс!Действительно. Вот теперь я ее вспомнила.Катя Немоляева, которую жутко дразнили за ее фамилию. И я. Мы не были подругами. Но однажды…Я никогда не могла найти контактов с одноклассниками. Мы были слишком разные. У меня в крови, как я понимала теперь, играла магическая сила, заставляя быстрее взрослеть, осознавать себя, острее и живее воспринимать мир…А их больше интересовала губная помада косметика и мальчики.Точек соприкосновения с одноклассницами не было. Кроме одного случая. Когда десять девчонок решают поиздеваться над одной – они находят и время и место.Я была в пятом классе тогда. И как всегда, прогуливала физкультуру. Сидела за школой, читала книгу. Поглядывала на часы. Там меня и отыскала злобная стайка.Плохо помню, что они мне говорили. Зато хорошо помню, как вырвали у меня из рук книгу Эдит Несбит, которую я с огромным трудом выпросила у библиотекарши, как она улетела в лужу, как больно толкнули меня…Кажется, я бросилась в драку.Ничем хорошим это не кончилось бы, если бы Катька не привела туда учителя физкультуры. А потом заявила у директора, что девчонки сами задирали меня. Толкнули. Испортили книгу. И вообще начали свару первыми.Директор поверил. И даже заставил родителей девчонок оплатить стоимость книги. Больше никто меня не задирал. С Катей мы подружились. А потом, в седьмом классе, ее родители переехали на другой конец города.Катя перешла в другую школу.И сейчас передо мной стояла моя старая подруга.Но в каком виде!Высшие силы леса!!!Катька никогда не была толстой. Но сейчас она была худа и бледна как смерть. На джинсах дыра красовалась на дыре. И не в силу моды нет. Просто джинсы были старыми, а денег на новые у подруги, видимо, не было. Старенькая кофта тоже не вызывала восторга. Модной и новой она была хорошо, если три года назад. Про обувь вообще говорить не хотелось.Волосы хоть и чистые, но тусклые и секущиеся, глаза запали, губы обветрели и видно, что Катя часто прикусывает их, словно нервничает. А пальцы… у скелета с кафедры анатомии они потолще будут!Лютик бесцеремонно присел рядом с Катей на скамейку, коснулся шеи…– а она заворот кишок не получит? – усомнился Эвин, присаживаясь с другой стороны. – Ты посмотри, она же дня два не ела!– я ей сейчас фрейхи поставлю.Слова у Лютика с делом не расходились. Он вытащил из кармана губку и тут же пришлепнул ее на Катино запястье.– Это что!?Эвин перехватил ее за руку.– Не дергайся. Лекарство.– Какое еще… Лёлька, что это значит!?Я пожала плечами. Элвар обнял меня за плечи.– Девушка, у вас ведь проблемы?– Нет у меня никаких проблем! – попыталась соврать Катя. Ага, размечталась. Моему мужу закоренелые дипломаты врать не пытаются, а ты тут самая умная?– Ну да. И голодаете вы, чтобы записаться в модельное агентство? Правда?Лютик тем временем воткнул в порозовевшую губку пузырек с соком фрейхи. Безумно питательный раствор, друиды его чуть ли не на вес серебра продают. В мире техники в таких случаях ставят капельницу с глюкозой. И не одну. В мире магии хватает десяти грамм фрейхи.– Это что? Как…– Сиди, не дергайся, – цыкнула я на подругу. – И рассказывай, как дошла до жизни такой.– нормальная у меня жизнь…– Катька!Мой грозный рев подействовал, и подруга заговорила.– У меня недавно умерла мама…– Теть Света!? Шхресс!оянно смеялась, шутила, беззлобно ехидничала… там, где была она, всегда было тепло и уютно.– Ну да. Попала под машину. А после ее смерти все разладилось…– что именно?Катя опустила глаза долу. То есть к подолу.– Отец запил. Он сейчас почти не просыхает. Приходит, забирает деньги – и опять уходит. Одно утешение, он старается держаться подальше от дома, когда пъян. Да и когда трезв – тоже. Говорит, что не может жить в доме, где все пропитано памятью о маме…На последних словах голос подружки дрогнул – и я погладила ее по голове.– Какой кот?– Никакой. Тут главное, чтобы крыша не съехала.– Лёлька!в! Но утешать плачущих девиц… на это я не подписывалась!Я не лекарь!– Сто лет Лелька. Ты давай, дальше рассказывай. Папаша запил. Это ясно.– А Янка попала в секту.Упс.– Туда! Называются эти уроды ‘Дети Воскресения Христова’
note 10. Приползли из Америки, черти б их взяли! Молятся, поют, Янка туда вообще сначала ходила английский изучать. Но ты понимаешь, какая засада? Они этот английский изучают на библейских текстах! А после уроков – чай с печеньем и душеспасительной беседой! Сначала она просто смеялась. Потом там задерживаться начала. А уж потом…– потом – это до или после смерти матери? – вдруг напрягся мой любимый.Катя задумалась.– Сложно сказать.– Сколько она уже туда ходит?– Года два.– И что ты этим хочешь сказать?– пока – ничего. Пока мы не посмотрим на эту секту, я не смогу сказать, где причина, а где следствие.– Мы?! Посмотрим?!– А что – ты ее так бросишь?– Любовь моя, и кто из нас двоих больший филантроп? Ты или я?– Эвин. Ты посмотри, как он глядит на девочку.Я перевела взгляд на оборотня, который, пользуясь паузой, подносил к Катиным губам стакан с водой и уговаривал выпить.– Не поняла?– И очень жаль. Она ему очень понравилась.– Катьке только этого и не хватало?– Чего?Я задумалась. Действительно – чего? Интрижки? Да о чем может идти речь? Если Эвин здесь будет еще неделю – от силы. А потом мы удерем на родину. В мир магии. Ничего они толком не успеют. Ни влюбиться, ни жениться…– Дорогая, а как насчет не быть затычкой в каждой бочке?Я пожала плечами, глядя на то, как Эвин подсовывает Катерине сухое печенье.– А чем нам тут еще заниматься целую неделю? С ума сойдешь от скуки!– Действительно. Но может быть, здесь есть кружки шитья? Или вышивания?– А ты собрался шить? И что же?Я хлопнула ресницами. Вот тебе раз? Элвары? Вышивание?– Так мы же от эльфов тоже происходим!ь делать? Ежели надо? А я даже носки толком штопать не научилась. Вечно у меня такой авангард получается, что самой страшно. Один раз носок к пятке пришила, у другого горловину заштопала намертво…От мрачных размышлений меня отвлекло тихое хрюканье. Тёрн не смеялся в голос только потому, что боялся переполошить половину улицы.Разыграл?!Ах ты… ты… да я тебя сейчас… ну, погоди у меня!!!Клыкастый мерзавец увернулся от подзатыльника и послал мне воздушный поцелуй.– Выходи за меня замуж и отрави мне оставшиеся три тысячи лет жизни?– Я тебе… Я тебя!!! Я тебе штаны зашью!!! Намертво!!! Я тебе пояс верности крестиком вышью!!! Ну, попадись ты мне только!!!Мои попытки догнать увертливого элвара оборвал Керрон, который сгреб меня в охапку и приподнял над землей.– Ёлка, бить Его Величество на глазах у верноподданных – это плохой пример.– А вам самим ему ни разу настучать не хотелось?– И
