Два раза повторять не пришлось. Колин весело взглянул на меня.
— Справились?
— Надеюсь. Теперь надо выяснить, что им понадобилось.
— Пойдем, поищем трактирщика.
Оный был обнаружен на кухне, в кладовке, где спрятался, ожидая, пока схватка завершится и дрожал со здоровущим тесаком в руках. Пришлось выбить железку, добавить для верности пару оплеух и отволочь в зал. Там удобнее допрашивать, когда кровь повсюду, трупы выволакивают…. Ломать меньше приходится.
Кто ж это нас заказал?
Толстый Винни, хозяин трактира «Зеленый шмель».
Когда Карн появился у меня на пороге, я так и подумал, что пришла беда. Даже Беда, так-то. Всем Карн хорош, но остановиться он никогда не умел. А еще не мог соразмерять свои силы и силы противника. Вот я это всегда умел, потому и обзавелся своим трактирчиком, а Карн до сих пор наемничает.
Выслушав приятеля, я только утвердился в своем мнении. Нет, нельзя быть таким болваном, но ведь и не выгонишь его. Он про мои делишки кое-что знает и если свистнет кому надо — житья мне не станет. А Карн ведь нашепчет, характер у него паскудный…
Это ж надо додуматься…
Умник наш связался с лойрио Ройлом, о котором даже я кое-что нехорошее слышал. Кровушкой оный лойрио не брезговал и не только ей. Для достижения своей цели — стать наследным лойрио или трайши и заиметь наследника, в ход шло все.
А сейчас он мне предложил дождаться, пока мимо меня поедет компания…
Лойрио Торвальд. Колин Торвальд.
Вот кого мне заказал старый приятель. Сыпануть им снотворного в пищу, сопровождающих перерезать, мальчишку захватить живьем, или, если не выйдет, тоже прикончить. Лойрио.
Наследного.
За такие дела вообще-то кверху ногами вешают, пока не подохнешь.
Какое-то время я всерьез рассматривал возможность сыпануть ему яду в эль, сбросить в колодец и забыть навеки, но куда там. Карн меня тоже знал — и капли в рот не взял, с-скотина.
Мне оставалось только одно — принять его план и пообещать свое содействие. И так под приговором хожу со своим маленьким дельцем, одним больше, одним меньше…
Сначала все шло неплохо. Пожаловавшая ко мне компания казалась вполне лопушистой. Неудобства мог доставить только десятник, но никак не парни, самому старшему из которых исполнилось лет двадцать пять и не мальчишка, упоенно тискавший живого белого зайца.
Я проводил солдатню в большую залу на первом этаже, для таких и предназначенную, приказал проводить лойрио на второй этаж, лично всыпал сонник в эль, и порадовался, что у меня сегодня нет других гостей.
Рано обрадовался.
Когда Сари прибежала и сказала, что лойрио зачем-то пошел к своим людям, я даже не встревожился. Ну, пошел и пошел, что с того?
Мало ли что ему понадобилось?
Он даже ничего не заподозрит. Сонник не имеет привкуса и почти не имеет запаха, да и вообще эль все маскирует. Всыпал я не так, чтобы очень много, всем хватит, но свалить их должно за полчаса, не меньше. Самых стойких где-то за час. К тому же сейчас уже почти ночь, людям и свойственно ночью спать.
Их и свалило. Мальчишка ушел, солдаты уснули… оставалось дать знак Карну и пойти, всех перерезать.
Кто меня оглушил — я так и не понял. Очнулся я уже связанным на полу у камина. Огляделся вокруг.
М-да…
А в побежденных жить грустно и печально…
Лойрио Торвальд стоял надо мной и задумчиво поигрывал кинжалом.
Рука у мальчишки не дрожала. А холодные синие глаза подтверждали то, что я понял. Он ведь действительно меня убьет — без размышлений и сожалений. Просто уничтожит.
Я кашлянул — и синие глаза впились в меня.
— Пришел в себя? Ну, полежи пока, дойдет до тебя очередь…
Спорить не хотелось. Хотелось жить.
Солдаты довязывали последних на дворе и судя по звукам, запирали ворота. Слуги не сопротивлялись — они не бойцы. Ножичком по горлу черкануть могут, а вот чтобы один на один, не воины ведь. Так, деревня мокрозадая…
Скажем честно, слуг-то у меня пять человек, да четыре бабы. Да еще ребята Карна!
Старший над солдатами, похоже, десятник, подошел ко мне, извлек меч — и принялся водить над моим лицом. Уж насколько я человек не трусливый, но тут и меня дрожь пробрала… а вас бы нет? Когда меч только что не в глазницу тебе тычут? Одно случайное движение — и ходить мне кривым до конца дней моих!
Мужчина смотрел на меня — и я видел, что ему очень хочется отпустить меч.
— Кто тебе за нас заплатил?
— Н-никто…
— Врешь.
— Клянусь!
Меч в паре сантиметров от глаза очень способствовал откровенности.
Колин.
Схватка закончилась быстро. Но все же действие снотворного проявилось тоже. Первыми свалило Клима и Фарни, как самых мелких. Остальные еще держались.
Я сходил к Аделии, кое-как успокоил девчонку и попросил до утра не высовываться. Допрос — не лучшее зрелище для благородной лайри. Та согласилась, еще раз уточнила — все ли в порядке и посетовала, что спать теперь ночь не будет.
Я предложил ей сонника, но Аделия замотала головой. Возиться с ее капризами мне было откровенно некогда, поэтому я спросил еще — не видела ли она моего зайца, получил отрицательный ответ и ушел вниз, к своим людям. Там все было в полном порядке. Трупы в одном углу, раненные увязаны и аккуратно сложены в другой угол, трактирщик почти пришел в себя — благолепие!
Шакр смотрел на меня испытующе.
— Я скоро свалюсь. Но допросить этого мы еще успеем…
Я кивнул.
— Я начну, а вы тогда подхватите?
— Нет, лойрио.
— Почему нет? Я умею?
— Потому что я страшнее. А вы меня будете останавливать.
Я не обиделся. Шакр меня учил допрашивать пленных — и я знал, дело это грязное, кровавое, неприятное — и еще мягко сказано. Сначала допрашиваемого надо крепко напугать. Потом дать надежду на спасение. Потом опять напугать — и раскачивать так, пока не поплывет. Нет, можно и пытать. Но дело это долгое, кровавое, грязное и — неблагодарное. Дядя меня учил и этому, но не советовал применять пытки без нужды. Болью можно сломать человека, но не сразу — и наврать он тебе успеет с три короба. К тому же, если нет никакой возможности уйти целым — зачем выкладывать врагу все секреты? Человека ломает сочетание страха и надежды. Или боли и надежды — для кого как. Но трактирщик выглядел умным…
Что ж. Шакр действительно выглядит внушительнее, чем я — мальчишка со зверьком на руках. Кстати, где все-таки моя зайка? Ладно, потом найдем, наверняка испугалась да забилась куда-нибудь. А пока Шакр начал колоть трактирщика.
Для начала он поводил мечом у него перед глазами, буквально в паре сантиметров от зрачка. Очень хорошо действует. Потом отвел меч и улыбнулся.
— Наверное, надо тебе сначала вырезать глаза. Я не люблю тех, кто на меня покушается — и подыхают они очень долго и неприятно…
— Ты здесь все кровью зальешь, — недовольно протянул я, изображая богатого сопляка. Хотя ей-ей, сам бы убил.
— Сам залью — сам и подожду со всех восьми концов, — огрызнулся Шакр. — или вам жалко этого подонка?
Я поморщился.
— Помилуйте, высокородный!!! — завопил трактирщик. — Не виновен я!!!
— А поил ты нас чем? А…? — Шакр выдал длинную тираду.
— Меня заставили!
— Всех вас заставляют!
Острие меча Шакра скользнуло по щеке трактирщика, тут же окрасившись кровью. Хорошее место — лицо. Любые раны на нем кровоточат очень сильно, а вид собственной крови быстро выбивает людей из колеи. К тому же — боль сильнее и человеку кажется, что пострадал он страшнее, чем на самом деле.
Трактирщик завизжал, как поросенок под ножом мясника. Я поднял руку.
— Шакр! Не спеши! Он нам сейчас все расскажет… правда ведь?
Трактирщик закивал так, что едва над полом не взлетел. Шакр злобно сверкнул глазами.
— Вечно вы всякую мразь жалеете.
И вогнал меч в пол рядом с лицом обалдевшего мужчины — на палец от носа. Трактирщик икнул, шумно сглотнул — и заговорил.
Оказывается, недавно к трактирщику приехал вон тот тип… который? Этот… этот уже никому и ничего не расскажет. Случайно сдох в горячке боя. Приехал, попросил подмоги, а поскольку знал кое о каких делишках трактирщика — пришлось тому соглашаться. Напоил нас сонником — и ждал бы, пока все уснут.
Почему сонником?
Так сыпанул, что под рукой оказалось. Мы бы все в течение получаса — часа заснули, без подозрений на травы — и нас бы перерезали, как цыплят. Дал бы этот мерзавец сигнал Карну — и пошло бы веселье.
Есть, а то как же… только не на всех теперь подействует, наверняка.
Заварили, напоили сначала трактирщика, подождали — нет, не сдох, потом сами выпили. Я не пил, спасибо зайке — уберегла. И принялись решать, что делать.
Зая.
Никто не видел, как я проскользнула на кухню. Кладовку я нашла по запаху. Пнула лапками толстую дверь. Открыто.
Странно, почему бы это? Хотя…
Трактирщик вполне мог что-то доставать и не успел запереть ее. Компания-то пожаловала большая, столько сразу нарезанным да наложенным держать не будешь. И вообще — мне все равно. У людей слишком много странностей, над каждой думать — уши бантиком завяжутся.
В кладовой было тихо и темно. И вкусно пахло копченостями. Я сжалась в комок, проверила окружающее пространство, никого не обнаружила — и собралась.
Вдох.
Сила скручивает меня в дугу — и резко распрямляет. Шерсть быстро исчезает под бледной тонкой человеческой кожей. На лицо падают светлые волосы, ноги едва не подламываются в неудобном положении — и я выпрямляюсь.
Уже — человек.
Ф-фуууу….
Устаешь все время бегать в звериной шкуре. Хорошо мне — я контроль не теряю, зверем себя не ощущаю и вообще — у меня две половины уравновешивают друг друга. А кое-кто, говорили, и навсегда зверем оставался, перекинуться не мог.
Я потянулась от души. Нагота… да и пес с ней. А вот остальное…
Запах солений и копчений просто с ума сводил. Я стянула с веревки здоровенный говяжий окорок, чуть не в треть моего роста, которого хватило бы на целый взвод — видно было, что мясо от него отрезалось по мере надобности, и урча, как лесная кошка, впилась зубами в сочное вкусное мяско.
Умммм….
Как же мне этого не хватает в личине зайца! Я все-таки плотоядная… да и вообще — этот вкус не для зайца, но он позволяет не забывать свою вторую суть. Я оборотень. Хищник по природе своей.
Жир потек по запястью и я его облизнула.
Хорошо…
Желудок согласно булькнул. Я огляделась, примериваясь к бадье с маринованными огурчиками. И — замерла в углу.
Дверь приотворилась, и внутрь скользнул мужчина. Невысокий, тощий, на редкость вонючий…. И тут же заметил меня.
Чего он ждал? Кого?
Не знаю. Но точно не голую девушку со здоровущим окороком в
