ты свободен!
Ты получишь свою свободу и взмолишься, чтобы я вернулась. Ты поплатишься за свою наглость, клянусь!
Я подыгрывала Ройлу, и мечтала о кинжале. Вонзить и повернуть. Медленно, жестоко… Дайрин. Ройл. Колин. Шакр.
Все, все заслужили!
Я расплачусь со всеми моими обидчиками сполна. Надо только выбрать нужный момент.
Зая.
Лайсу похоронили тихо и без суеты. Жрец что-то побормотал над могилой — и все. Ее больше не было. Она больше не будет травить меня, смеяться, издеваться, строить глазки Райшену — ее нету.
Колин понимал, чего мне стоит присутствовать на ее похоронах — и гладил меня по спинке.
А мне было плохо.
Мне было настолько плохо, что я едва не пропустила важное. Только что успела толкнуть Колина под руку, когда тот решил положить себе ложку жаркого с чесноком. То есть положить он ее успел, а вот есть нее стал, глядя на меня.
И правильно.
А нечего в приправу варшас добавлять.
Я его хорошо чувствую, да и люди тоже. Просто запах у него очень своеобразный, его лучше всего маскировать чесноком. Но это не приправа, эта травка в состав многих снадобий входит.
Пока я не пойму, что к чему, лучше ее не трогать. Я принялась принюхиваться. Колин тем временем размазывал жаркое по тарелке, незаметно скидывая его в хлебную корку.
Ройл как-то странно посматривал на него. Колин сделал вид, что проглотил несколько ложек варшаса — и мужчина успокоился. Ох, неспроста.
А вот вечером в нашу дверь поскреблась служанка.
Я мигом перекинулась обратно в зайца, а Колин пошел открывать.
— Ваш поднос…
Действительно, Колин принялся на ночь приказывать приносить себе что поплотнее. Для меня, конечно. Я же не могу все время питаться, как заяц, мне и мясо нужно, и овощи, и сладкое мне нравится, но слуги-то об этом не знают!
Я обнюхала поднос.
О-ой…
А вот это уже интереснее.
Я перекинулась обратно.
— Колин, а тебя хотят усыпить.
— Как?
— А вот так. Варшас и таркас вместе дают такое своеобразное состояние… ты будешь как во сне — и не во сне.
— То есть?
— Вроде и не спишь, но думаешь в три раза медленнее.
— Интересно. И зачем это?
— Не знаю. Но это точно на тебя рассчитано. Только тебе подсыпали таркас. А может, и не только тебе…
— Моим людям?
— Дороговато это для твоих людей… но ты сходи, проверь, если хочешь?
— Закройся пока…
— ладно.
Колин ушел, а я принялась за трапезу. С аппетитом уплела мясо, овощи, не обращая внимания на таркас. Мне-то он ничего не сделает, если с варшасом не сочетать.
Колин вернулся достаточно быстро.
— Нет. У них все в порядке.
— Значит, это направлено только на тебя.
— не знаю, но вряд ли хорошего.
— Подождем.
Колин.
Заюшке я верил полностью. Если она говорит, что надо чего-то ждать, значит будем. Не просто так меня будут опаивать.
Пришлось моей девочке перекинуться обратно в зайца и ждать. Я валялся на кровати, изображая абсолютно одурманенного человечка и ждал.
Недолго.
Скрипнула дверь.
Как уж смогли убрать стражника от моей двери — не знаю. Ну да вариантов много. В комнату заявилась Дайрин.
В одной рубашке и накинутой шали.
— Мой лойрио…
Я одурманенно поглядел на нее. Видимо, женщина осталась довольна, потому что рубашка полетела на пол. Она скользнула ко мне на кровать и к чему-то прислушалась.
— Ага…
Заволновалась зайка. А я, кажется, понял, в чем суть игры.
Но как только шаловливые ручки принялись за шнурки, я перехватил их и посильнее сжал.
— и чем это вы, кана, хотели со мной заняться?
Дайрин только что ресницами хлопнула.
— А… э…
Я ухватил женщину за руку, нещадно ее вывернув.
— а ну пошла!
Стащить ее с кровати было делом умения, а его в меня вколачивали беспощадно. И вовремя. За дверью слышался шум.
Я успел в последнюю минуту — распахнуть дверь и предстать перед кучей народа во главе с лойрио Ройлом. За его спиной были Аделия, лайри Элерия, соседи… а тут я — и с голой девкой.
Да, застань нас в кровати — точно тут бы и окрутили. А так — нетушки, переигрываем.
— лойрио Ройл, — громко произнес я, опережая всех желающих. — Я уже просил изолировать эту девицу от людей. Тто она бросается на меня и уверяет, что вы пытаетесь меня убить. То является голой в спальню и хочет изнасиловать. Я боюсь оставаться с ней под одной крышей и прошу принять меры.
— Колин, но тебя не изнасиловали?
Я с благодарностью поглядел на лайри Элерию.
— Нет, лайри. Я сопротивлялся.
— Вот и чудненько. Пойдемте, любезнейшая, — это уже Дайрин. — Юноше надо отдыхать, а нам вы расскажете, почему бегаете с голым задом по замку, пугая мышей.
Ройл побагровел, скинул с себя камзол и закутал девицу.
— кана Дайрин оденется — и придет…
— Значит, добежать до комнаты мальчика в голом виде она не стеснялась, а показаться перед людьми не желает? А зря. Вы бы выставились получше, деточка, надо же покупателю товар… гхм… лицом показать. Хотя бы и так.
Я закрыл дверь и уткнулся носом в подушку. М-да, чудны дела твои, Четырехликий, каких только дураков ты не рождаешь!
Колин.
Материнский тайник я вскрыл ночью.
Почему?
Ну, хотя бы потому, что Рыло был занят. И Дайрин некогда было шпионить. Будем надеяться — и остальным тоже. А у меня как раз хватит времени достать все, разобраться…
Увы.
Меня ожидало жестокое разочарование. Листок, исписанный неровным почерком, маленький мешочек с гарлайном и чуть побольше — с драгоценностями.
Их я узнал. Это те, что отец не дарил матери. Фамильные.
Старая цепь с изумрудами, принадлежавшая еще первому из Торвальдов, пара колец, тяжелый браслет…
Интересно, где сейчас мамины побрякушки?
У Ройла…
За письмо я взялся в последнюю очередь.
Неровный почерк, буквы прыгают…
Увидеть тебя мне уже не доведется. Ройл убьет меня. Уже убивает. Мне что-то подсыпают в еду, не дают выходить из комнаты, я могу есть только то, что мне приносят. Даже этот листок я добыла чудом.
Бойся его.
Он договорился с пиратами. С островов приплывают корабли, выгружают гарлайн, Ройл хранит его и переправляет дальше. Где-то на побережье у него есть логово…
Есть тайник в замке, в кладовой. Там я нашла гарлайн. Он в мешочке, это доказательство преступления Ройла.
Я и половины о его делах не знаю, но если найдете его — схватите лиса за хвост.
Я люблю тебя малыш.
Не забывай меня, а я присмотрю за тобой с неба.
Мама. Заюшка, перекинувшаяся в человека, обняла меня.
— Она тебя любила.
— Она мертва…
— она хотела, чтобы ты жил. Если показать это письмо королю — тебе поверят?
— у короля есть придворные маги. Думаю, мне поверят.
— Должны поверить!
— Особенно, если мы найдем логово.
— Конечно! Ты проедешься со мной завтра по берегу?
— Колин, не стоило бы. Лучше, когда король приедет…
— Зай, они тогда наружу не вылезут…
— а так — вылезут. От стрелы в спину даже я тебя не спасу.
Тут она была полностью права. Но…
— Ловушку ему устроить?
— А где потом пленника держать?
И тут моя девочка была права. Полностью. Не в замке ж… а мы тут притащили, он утверждает, что вы его наняли меня убить. Пусть посидит до королевского визита.
Весело получится. Нет, это не выход.
Я засунул все обратно в тайник и закрыл панель.
Вместо ответа девушка чуть сосредоточилась. Тело ее мягко расплылось, словно на девушку плеснули водой.
Вдох — и вот сидит уже зайка, смешно шевелит ушками.
Пришлось подхватить и крепко поцеловать в розовый нос.
— я тебя люблю, родная моя.
Зайка смешно чихнула. Почему-то я не сомневался, что меня тоже любят.
Когда Колин показал мне письмо матери, я только головой покачал.
— Лойрио, и что теперь делать?
— мне — сидеть дома. Тебе… назначь пару-тройку людей, чтобы побродили по окрестностям. Поохотились, там, или порыбачили.
— А где лучше поискать? Вы же здесь выросли, лойрио…
— Не знаю. Побережье все изрезано. Там есть и гавани, и бухточки, и пещерки, здесь же не песчаный берег. Здесь галька. Кости земли, можно сказать.
— Нам от этого не легче.
Я понимал, что не легче, но и выбора не было. Мама не писала, что, где, как… Ищи то, не знаю где и что.
Шакр пожал плечами, но выбора у нас не было. Только искать.
Глазами одной серой мышки.
Если бы мыши могли говорить — они могли бы рассказать многое.
Если бы еще пожелали связываться с такими странными существами, как люди.
А конкретно эта мышь могла бы рассказать, как пробегала по своим мышиным делам, когда заметила затаившегося человека. Пришлось его обежать поверху — и сверху она увидела еще одного.
Второй не скрываясь шел по коридору к лестнице. Шел, пока не поравнялся с первым.
Тот пропустил его, оказался за спиной у идущего — и нанес один удар. Сзади, по затылку.
Человек подхватил тяжелое тело и с трудом потащил его к лестнице, где и скинул вниз.
Мышь замерла в своем укрытии, страшась, что человек начнет охотиться и на нее, но на этом, видимо, дела первого человека закончились. Он пару раз взмахнул рукой, отчего в воздухе появился на редкость неприятный привкус. Мышь чихнула и бросилась наутек.
Человек же отряхнул руки, подхватил то, чем наносил удар — и покинул место происшествия.
Быстро и тихо.
Если бы мыши могли говорить, если бы люди для них не были на одно громадное лицо…
Жизнь не любит слова «если».
Замок опять жил своей обычной ночной жизнью, но внизу оказался труп.
Мышка чихнула от запаха дорогих духов — и исчезла с места происшествия. Только серый хвостик мелькнул за камнем.
Шакр, десятник стражи.
Крик разорвал тишину утра так внезапно, что я подскочил на полметра над тюфяком. Схватил меч и припустил на шум как был, в одном белье. А что?
Это дурак штаны натягивает, умный сначала хватается за меч, да с врагом разбирается…. Вот, помню, был у нас случай. Гоняли мы шайку кривого Джоха, человек пятьдесят. Умен был, сволочь, но и мы не лыком шиты, шли по следу.
Шли к его логову, да пришлось переходить вброд лесной ручей, а эта дрянь оказалась глинистой… врюхались мы по самые… колокольчики.
И что тут делать прикажете?
Конечно, встали привалом, разделись и принялись штаны отжимать. И надо ж, чтобы на нас мерзавцев и вынесло…
Ну так вот, начни я тогда штаны натягивать — не жил бы здесь и сейчас, лег бы там. А командир у нас схватил горсть песка, бросил в первого подбегающего, да за меч. И наискосок полосовать!
Штаны мы надели, когда уже последних добили и увязали. Правда, мерзавцы в отместку молчать не стали, нас потом долго голозадыми героями дразнили, да спрашивали, что мы с разбойниками делать собирались, ежели даже штаны сняли,
