Она знает, где и кого подбили. Сколько раз.
Она — центральный разум. Она — ведущая.
И ее корабли повинуются. Они уходят глубоко в гипер. На те уровни, куда нет доступа кораблям НОПАШ. И — выскакивают вновь и вновь.
В центре эскадр.
Один залп — и они опять уходят вниз. В них тоже стреляют, их задевают, но какое это имеет значение?
Это не драка. Это избиение. Если бы кораблей НОПАШ было не так много — они бы выиграли. Но… хватит ли снарядов?! А плевать!
Я никого не пропущу к Русине.
Сама Аврора действует точно так же. Ей тоже достается. Но разве это важно?
В разуме женщины уже не осталось ничего. Ни чувств, ни мыслей, ни желаний.
И только Рон связывает ее с прежней Авророй. Рон — и одно-единственное ‘Ты. Никогда. Не. Причинишь. Вреда. Моим. Детям. ‘
В остальном же…
Она знает, что дальше враги пройти не должны. И они не проходят. Они строят ордера, готовясь обороняться. Надо отдать должно НОПАШцам — они не трусы. И дерутся. У Авроры преимущество в технологиях. У НОПАШцев в силе. Людях. Технике.
Сорок змей и пять тысяч мышей.
Кто одолеет?
****
Эскадра Русины шла на форсаже. Выли и стонали от перегрузок двигатели.
Вся Родина встала заслоном
Нам биться с врагом до конца
Ведь пояс твоей обороны
Идет через наши сердца…*
* Прокофьев, стихотворение о войне, прим. авт.
В рубке, рядом с Рико Эстевисом стоял и Эрасмиус Гризмер. Мужчина с радостью удавил бы доктора. Но — нельзя.
Он — создатель и Авроры и кораблей. Случись что…
Оба гнали от себя мысль о том, что может быть уже и все…
И случаться нечему.
Рико был готов вынырнуть из гипера — и тут же идти в бой…
Данил, оставшийся на планете, переживал за сына и невестку.
А Эрасмиус…
За своих детей.
Да-да…
Он сотворил крейсера. Он растил их. Ухаживал. Вложил душу…. Разве это — не его дети?
Может у кого-то иное мнение — плевать! Вот уж это мужчину не волновало ни в малейшей степени.
Знание — все.
Он принес в этот мир много нового знания. И оно не погибнет. Это — главное.
Пульсирует серое кольцо на запястье, покрываясь алыми полосами. Он знает, пока оно не покраснело полностью — бой еще идет. Они еще сражаются.
Мертвыми глазами смотрят в экраны пилоты.
Аврора обещала задержать эскадру Висена.
Все знали девушку. Корабли шли, повинуясь ее программам. Сокращая путь.
Она пообещала — и она это сделает. Даже ценой своей жизни. Но никто из указанной точки не уйдет. Потому что потом найти их в гипере будет нереально.
У них больше нету живых кораблей. Больше некому обнаружить врага в подпространстве. И его не выманить. Они могут уйти — и вынырнуть у Русины. Уничтожая тех, кого поклялся защищать флот.
У них только один шанс. Задержать врага именно здесь. И — уничтожить.
Аврора продержится. Да. Но какой ценой?
Пожалуйста, девочка, дождись!!!
Дождись помощи!!!
Мы уже идем…
Они ничего не могли сделать. Корабли шли через гипер без их активного участия. Оставалось только сжимать кулаки и повторять одно и то же.
— Держись. Пожалуйста, держись…
***
Двенадцатый…
Кончились заряды. Корабль небоеспособен. Остался ‘последний удар’.
Так Эрасмиус Гризмер назвал ‘таран’. Когда пилот плюет на все — и отдает свою жизнь для уничтожения врага.
Шестнадцатый.
Корабли один за другим выходили из боя.
Аврора недрогнувшей рукой отправляла их на таран туда, где было нужнее всего.
Пусть.
Если эта падаль доберется до твоих детей, будет больнее…
Роман….
Краем сознания Аврора ощущала его присутствие. Ему тоже было больно. И это подхлестывало.
Уничтожить врага.
Любой ценой.
Ее муж, ее дети, ее родина — неприкосновенны.
Пятнадцатый.
Четвертый….
Один за другим корабли выходили из строя.
Аврора не считала время. Но ей показалось, что прошло так мало…
Она оценила вражеский флот.
Висен пока еще цел. Оно и понятно. Он в самом центре построений. Туда так просто не добраться. Надо быть гением. И пройти с точностью до миллиметра.
На это способна только она.
Попробовать еще потянуть время?
Аврора отправила еще один корабль на смерть. Привычно передернулась, стряхивая с себя боль.
Надо использовать всё.
****
Экран в рубке флагмана опять загорелся.
— Уходи, Тар.
Ничто другое не заставило бы Интаро отозваться. Но это имя… которого он так добивался в ту ночь, его имя…
Аврора не зря изучала психологию. Сейчас ее разум работал на пределе мощности. И решения появлялись сами собой.
— Сука…
— Твоя эскадра будет разбита. Пожалей людей.
Аврора тянула время. И параллельным потоком мышления рассчитывала место.
Она должна вынырнуть из гиперпространства — и взорвать корабль. Проблема в другом.
Если на том месте, куда она вынырнет, кто-то окажется — взрыв произойдет раньше времени. И не факт, что Интаро будет уничтожен.
Этого допустить нельзя. Поэтому просчитать — и сто раз перепроверить!
— Людей? — Интаро Висен зашелся страшным булькающим смехом. — Людей? Ты на брюхе ползать будешь, тварь!
Аврора покачала головой.
— Не буду.
Еще пара минут. И готово.
Рома, прости меня.
Хотя…. Ты и так простишь, родной. Это ведь наши дети там, за нашими спинами.
Наша жизнь.
Мы умираем, а они пусть живут. Не отягощенные моим проклятием. Моим безумием.
— Будешь… — Висен расписывал, что он с ней сделает. Впрочем, это уже не имело значения…
Маршрут был проложен.
— Тар, — позвала Аврора.
— Что? — осекся Висен. Не столько от имени, сколько от тона, которым это было сказано. Нежного и томного…
— Прощай, Тар…
Экран мигнул. И в следующий миг корабль Авроры рванулся вперед. Рванулся, что есть сил. Нырнул в гипер — это заняло не больше секунды, мелькнул там с невероятной скоростью, так, что Аврора стиснула зубы. Эта боль превышала все, испытанное до сих пор. Но сейчас она закончится. Осталась пара секунд.
Аврора едва успела отдать приказ шести оставшимся кораблям.
— Наверх вы, товарищи, все по местам
Никто не успел понять. Тем более отреагировать. И меньше всего Интаро Висен.
Корабль вылетел буквально перед носом флагмана. Еще бы пара десятков метров в любую сторону — и все. Они почти касались друг друга обшивками. Но это было уже неважно. Все было неважно. Потому что крейсер — взорвался.
Сначала — яростным залпом, тратя все, что осталось, вкладывая свое тело там, где не хватало снарядов.
А затем — повинуясь последней команде капитана.
Это было мощнее самой страшной планетарной бомбы.
Взрывом разнесло корабль Авроры, флагман Интаро Висена — и еще несколько десятков кораблей, которым не повезло оказаться рядом.
И такие же взрывы, только менее мощные, раздались рядом.
Они уничтожили не так много.
И эскадра могла двигаться дальше. Но лишенные командования… НОПАШцы растерялись.
Требовалось время на реорганизацию, перекличку, выбор командующего…
Но этого времени им не дали.
Из гиперпространства выходила эскадра Русины.
***
Рико был вне себя от гнева и боли. И так же стискивал рядом зубы Эрасмиус.
Они пришли.
Если бы на час раньше….
Если бы!
‘Стремительный’ подал сигнал — и спустя минуту выслал шлюпку. Но Рико было не до того. Он командовал боем.
И растерянные, лишенные командования, остатки эскадры Висена, той самой ‘Непобедимой армады’ разлетались в разные стороны.
Впрочем, уйти им не давали. Догоняли и просто давили. Никакой пощады врагам.
Кто с мечом к нам пришел…
В плен взяли немногих…
Очень немногих…
***
Эрасмиус не занимался ничем. Он крепко сжал браслет на своем запястье — и звал.
Спасательные капсулы с пилотами — слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться.
Рико добивал врага.
Эрасмиус звал.
И повинуясь своему создателю, выходили из гиперпространства спасательные капсулы.
Одна за другой.
Второй….
Девятнадцатый….
Рико вытер слезы.
— Они погибли, как герои, — шепнул кто-то рядом.
— Вечная память, — отозвался Рико. Он как раз отдал последние приказания — и теперь просто наблюдал за ходом боя. Сам бы вмешался, но адмиралу не по чину за каждым рейдером гоняться. Без него додавят.
По рубке пронесся тяжелый вздох.
Мужчины вставали один за другим.
Обнажали головы. Кое у кого по щекам текли слезы…
Всю торжественность момента нарушил ледяной голос Эрасмиуса Гризмера.
— Мне нужен корабль с большим ангаром — подобрать уцелевших.
Рико вскинулся, как от удара плетью.
— Уцелевших?!
Эрасмиус фыркнул. Неаристократично, но очень едко.
— Я не разбрасываюсь ценными ресурсами. После уничтожения кораблей пилоты — кто успел, катапультируются в спаскапсулах. Так что если вы еще хотите увидеть своих героев…
Рико удавил бы подонка за иронию… если бы не был ему так благодарен.
Они — живы.
Рядом кто-то всхлипнул. Он сам?
И тут же рявкнул, скрывая за командирским тоном дрожь в голосе:
— Живо!!! Освободить пятую посадочную палубу! Взять истребители на другие корабли!! Приготовиться к погрузке спаскапсул!!!
Живые.
Слава Роду!
Живые…
***
Когда спасательные капсулы погрузили на борт флагмана, среди них оказалась одна — самая крупная.
С двумя людьми, которые так и не разомкнули объятия. И белые волосы Авроры обвивали Рона, подобно водорослям.
Разъединить их не было никакой возможности.
— Ты сможешь их вытащить?
Эрасмиус посмотрел в глаза Рико — и впервые в жизни не смог брезгливо пожать плечами. Столько надежды было в голосе мужчины, в его взгляде… судьба ведь не отберет у него детей — второй раз? Один раз он уже с ними попрощался, второго не будет, правда же?
— Я постараюсь.
Эрасмиус не был уверен в успехе. Вытаскивать предстояло двоих. А учитывая, что у Рона началась перестройка организма, Аврора воспринимает его, как часть себя, а капсула считает их единым целым… впереди просматривалась каторжная работа.
Но ученый готов был пахать день и ночь.
Все ради знания.
Или все-таки он привязался к своим творениям?
Эрасмиус не смог ответить на этот вопрос даже себе. И это означало самое худшее.
Ледяной Доктор стал человеком.
Мальчик и девочка стоят перед громадным регенератором, в котором, крепко сцепившись, плавают два тела.
Они держатся за руки, глаза заплаканы, потом девочка не выдерживает и утыкается в плечо брату.
— Не получается?
На плечи детей ложатся теплые ладони. Дети поворачиваются. И синие глаза встречаются с черными.
— Нет.
— Дедушка, они живы?
Эрасмиус гладит девочку по волосам.
— Они живы, Маргоша. И даже слышат вас. Но они — ушли.
— Ушли?
— Они очень далеко. Они дрались, им было очень больно, потом они умирали — они замкнулись друг в друге. Если они нас и слышат, то очень тихо. Как если бы вам кричали с другого конца планеты.
Девочка вытирает слезы.
— я помню. Я их помню, дедушка Рас.
Миша кивает головой.
— и я помню.
Они не лгут. Эти дети — рожденные пилоты. Идеальные симбионты живых кораблей. И их память хранит все, начиная с первого крика. Надо было только извлечь воспоминания. И дети помнят светлые волосы матери и ее ласковый голос. Песенку про крейсер ‘Аврора’, которую она им пела когда-то. Помнят теплые глаза отца и его последний поцелуй перед тем, как их отдали на катер.
Отправили, спасая им жизнь.
И ушли в бой.
— неужели мы ничего не можем сделать?
— Но ведь они нас не слышат.
— А если это потому, что мы маленькие?
Дети обмениваются понимающими взглядами.
Они явно что-то задумали.
