не нашед в службе, как то по просторечию называют, счастия, или не желая оного в ней снискать, удалился из столицы, приобрёл небольшую деревню, например, во сто или в двести душ, определил себя искать прибытка в земледелии. Не сам он себя определял к сохе, но вознамерился наидействительнейшим образом всевозможное сделать употребление естественных сил своих крестьян, прилагая оные к обработыванию земли.]
Способом к сему надёжнейшим почёл он уподобить крестьян своих орудиям, ни воли, ни побуждений не имеющим; и уподобил их действительно в некотором отношении нынешнего века воинам, управляемым грудою, устремляющимся на бой грудою, а в единственности ничего не значущим. Для достижения своея цели он отнял у них малый удел пашни и сенных покосов, которые им, на необходимое пропитание, дают обыкновенно дворяне, яко в воздаяние за все принуждённые работы, которые они от крестьян требуют. Словом, сей дворянин некто — всех крестьян, жён их и детей заставил во все дни года работать на себя. А дабы они не умирали с голоду, то выдавал он им определённое количество хлеба, под именем месячины известное. Те, которые не имели семейств, месячины не получали, а по обыкновению лакедемонян пировали вместе на господском дворе, употребляя для соблюдения желудка в мясоед пустые шти, а в посты и постные дни хлеб с квасом. Истинные разговенья бывали разве на святой неделе.
Таковым урядникам производилась также приличная и соразмерная одежда. Обувь для зимы, т.е. лапти, делали они сами; онучи получали от господина своего, а летом ходили босы. Следственно, у таковых узников не было ни коровы, ни лошади, ни овцы, ни барана. Дозволение держать их господин не отымал, но способы к тому. Кто был позажиточнее, кто был умереннее в пище, тот держал несколько птиц, которых господин иногда бирал к себе, платя за них цену по своей воле.. »
[Помещик, описанный Радищевым, привёл мне на память другого, бывшего мне знакомого лет 15 тому назад. Молодой образ мыслей и пылкость тогдашних чувствований отвратили меня от него и помешали мне изучить один из самых замечательных характеров, которые удалось мне встретить. Этот помещик был род маленького Людовика XI. Он был тиран, но тиран по системе и по убеждению, с целью, к которой двигался он с силою души необыкновенной и с презрением к человечеству, которого он не думал и скрывать.] Сделавшись помещиком 2000 душ, он нашёл своих крестьян, как говорится, избалованными слабым и беспечным своим предшественником. Первым старанием его было общее и совершенное разорение. Он немедленно приступил к совершению своего предположения и в три года привёл крестьян в жестокое положение. Крестьянин не имел никакой собственности: он пахал барскою сохою, запряжённой барской клячею; скот его был весь продан; он садился за спартанскую трапезу на барском дворе; дома не имел он ни штей, ни хлеба. Одежда, обувь выдавались ему от господина, — словом [статья Радищева кажется картиною хозяйства моего помещика].
…ругает своё воспитание «поганым и проклятым».
— В письме Л. С. Пушкину от 1824 года А. С. Пушкин отмечал «недостатки проклятого своего воспитания».
«Объят тоской за чашей ликованья…»
— перифраз двух строк стихотворения А. С. Пушкина «Кн. А. М. Горчакову (Отрывок)»: Так, иногда, за чашей ликованья Найдёшь меня, объятого тоской…
«Достойны равного презренья…»
— из стихотворения «Когда твои младые лета…».
«Расти на воле без уроков…»
— из монолога Алеко, не вошедшего в окончательный текст поэмы «Цыганы».
— Письмо к Н. Н. Пушкиной от 18 мая 1836 года из Москвы А. С. Пушкин заканчивал словами: «… чорт догадал меня родиться в России с душою и с талантом! Весело, нечего сказать…» Осуждая самодержавно-крепостнический строй царской России, А.С.Пушкин в то же время с горячей любовью говорил о своей родине, о своём народе. В том же году (в письме от 19 октября 1836 года) он писал П.Я.Чаадаеву: «…клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество…».
