Вы – в свите князя?
Пассажир. Я? Нет! Я просто люблю в дороге выпить…
Князь (слабо). Это… из чего… сделано?
Зобнин. Можжевельник! На чистом спирте настояна! Вы – грибком её погладьте! Она требует сопровождения маринованным грибом-с!
Кичкин (Типунову, тихо, указывая на дверь уборной). Кум! Там кто-то есть…
Типунов. А ты следи за делом-то! (Быстро распаковывает кулёк.)
Князь. Вот этим грибом?
Зобнин. Самым этим!
Князь (взял гриб в рот и – жалобно). Тоже… на спирте?
Татьяна. В уксусе отварены… пожалуйте, возьмите ещё!
Князь. Благодарю… довольно! Вот, Бубенгоф, попробуйте… это удивительно!
(Бубенгоф взял гриб в рот и ходит по комнате, глядя на всех со строгим удивлением. Вышел за дверь, тотчас воротился и внимательно рассматривает закуски.)
Князь (осторожно). Вы… часто употребляете это?
Зобнин. При досуге – позволяем себе…
Татьяна. По праздникам!
Марья. Ах, ваше сиятельство, они ужасно много пьют… просто как лошади!
Князь. Да?
Кичкин (строго). Ты знаешь сколько – много-то?
Типунов (суёт в руки Марье бутылку и рюмку). Вот, ваше сиятельство, тоже замечательный напиток! На чае и берёзовых почках. Вам который есть князь русский, надобно знать все продукты места, и – позвольте ещё раз за ваше светлое здоровье…
(Марья, улыбаясь, подаёт ему рюмку, князь – беспомощно оглядывается, что-то говорит Бубенгофу, тот кивает головой. Все взяли рюмки)
Князь. Когда такие милые ручки… я не смею отказаться… хотя это крепко…
Костя. В крепости и сила, ваше сиятельство! Взять, примерно, Порт-Артур: сколько около него врага погибло… Ура!
(Кричат ура. Бубенгоф выпил раньше всех и мотает головой. Князь, поклонившись дамам, выпил, наклонил голову и отошёл к окну. Все за ним наблюдают.)
Бубенгоф. Этот напиток есть очень опасен для жизнь…
Пассажир (Татьяне). Превосходный буфет у вас, королева!
Татьяна. Кушайте, если вы с князем! Но только это не буфет…
Пассажир (удручен). Нет? Странно… Что же это?
Татьяна. Приём! Разве вы не понимаете?..
Пассажир (наливая водки). Чрезвычайно странно… (Выпив, он смотрит на часы и – хохочет. Идёт к двери, пошатываясь, и исчезает за нею.)
Марья (Косте). Ой, нехорошо ему…
Зобнин (робко). Ваше сиятельство…
Князь (живо обернулся). Нет, больше я не могу… Я вот… смотрю… какой широкий горизонт у вас…
Зобнин (находчиво). Стараемся, ваше сиясь!..
Князь (решительно). Бубенгоф… Нам надо торопиться!
Бубенгоф (Кичкину). У вас имеет лёшад?
Кичкин. Лошади? Пять у меня их…
Бубенгоф. Вы везёте мой и этот князь?
Кичкин. Кум! Чего он говорит?
Князь (заметно оживился, Марье). Вам не скучно здесь, а?
Марья (растерялась от неожиданности). О, но! Же сюи…[6] очень довольна… жэм боку ля натюр…[7] тишину е ле флер…[8] (Окончательно смутилась, сделала реверанс. Костя укоризненно качает головой. Зобнин радостно шепчет что-то Косте, Татьяна – довольна, хихикает.)
Кичкин (мрачно). Она в гимназии пять лет училась.
Бубенгоф (усмехаясь, говорит Типунову, постукивая себя по лбу пальцем). У этот шеловек очень много нет мозги…
Типунов (ласково). Нам, господин, много-то мозгов и не требуется… мы от избытков своих всем с нищими делимся…
(Евстигнейка всё чаще приотворяет дверь уборной. Это заметила Татьяна; сначала смутилась, но потом, узнав Евстигнейку, устроила себе развлечение: как только он приоткроет дверь, она открывает рот, точно собирается крикнуть. Евстигнейка – испуганно прячется, Татьяна – хихикает.)
Князь (смущённо Зобнину). А как вы… как, например, у вас ископаемое богатство?
(Все подозрительно смотрят друг на друга.)
Зобнин (находчиво). Да что ж, ваше сиятельство, копаемся, конечно, понемножку…
Типунов. Люди мы – заштатные, силы у нас – невеликие…
Марья. Ах, это не то! Ископаемое – это что в земле лежит…
Кичкин (сурово). А ты – молчи! В земле! В земле-то покойники лежат! (Решительно.) Вот что, ваше сиятельство, давайте говорить попросту…
Зобнин (торопливо). Вот, ваше сиятельство, я, стало быть, желаю…
Кичкин. И я…
Типунов. Мы имеем к вам дельце…
Князь (теряется). Очень рад… очень! Бубенгоф, – что же лошади?
Бубенгоф (пожимая плечами). Здесь нет лёшади… это совсем другой звери… я – не понимайт никому…
Кичкин. Кум! Говори, чёрт, подробно!
Зобнин (князю, ласково). Лошадки вам у меня готовы, и помещение – готово, пожалуйте!
Кичкин (свирепо). Как это?
Князь. Благодарю вас…
Костя (отталкивая Кичкина). Пожалуйте, ваше сиятельство! У нас всё готово!
Кичкин (орёт). Угарно у него! У него в третьем году тёща от угара умерла, коли он её подушкой не задушил…
Костя (плюёт). Ну, прорвало! Эх вы, дикарь…
Князь (испуганно, Марье). Mademoiselle… объясните мне…
Марья. Ах, авек плэзир…[9]
Кичкин (кричит). Они – тёмные люди…
Зобнин (Типунову). Уйми ты его…
Типунов. Вот я сейчас…
Костя (князю). Вот видите, среди каких лиц проходят младые дни юности! (Берёт его под руку.) Пожалуйте на лошадей…
Кичкин (хватая Костю). Кум! Гляди…
Типунов. Позвольте, не спешите! Ваше сиятельство! Позвольте вам объяснить причину ожесточения…
Князь (жалобно). Я – очень хочу понять! Пожалуйста! И, если можно… мне пора ехать…
Типунов. Вот наша речь: мы трое, здешние люди торгового сословия, желаем снять ваш лес, – вот мы все здесь – Мокей Зобнин, Иван Кичкин и я, Пётр Типунов…
Бубенгоф (изумлён). Што-о такой?
Зобнин (тихо). Трое? Ай да Петруха, а? Костя, а?
Кичкин (бормочет). Господи Исусе! Кум… и ты? Ах, собака!
Типунов (захлёбываясь). Мы весь лес ваш можем взять… мы весь его… мы бы, знаете…
Кичкин. Ну пёс! Эх, люди…
Костя (Бубенгофу). Вот – видите…
Бубенгоф (красный, надутый). Не хочу… не вижу! (Отходит в угол, сердито фыркая.)
Князь (увещевая). Послушайте, господа… Бубенгоф, что же вы? Объясните вы им, я совершенно потерялся… Послушайте, господа! Но лес, весь мой лес – запродан мной…
Кичкин. К-как же?.. Кому же?..
Зобнин. Запродан?
Типунов. Верно это, господин немец?
Бубенгоф (хлопая себя по боку). О, это – здесь! Лес? Нет – лес! Это – мой… который купил лес, это я! Всю его купил! Фертиг![10] Понимайт?
(Все убито смотрят на него и на князя. Молчание.)
Марья (тихо Косте). Ой, какие все вдруг глупые стали…
Костя (ворчит). Вот те и обгарнизовали промышленность туземного края!
Типунов. Э… из-за чего же мы старались?
Бубенгоф. Ню… кончилось? Кто имейт лёшади? (Зобнину.) Ви это?
Зобнин (уныло). А я на чём домой поеду?
Кичкин. Вот, Мокей… а?
Типунов. Да-а… как же это? Ничего не слыхать было…
(Все трое сошлись и совещаются о чём-то. Князь тихо разговаривает с Марьей. Костя старается подслушать. Татьяна увлечена игрой с Евстигнейкой.)
Пассажир (входит, очень обрадован, Бубенгофу). Вы… мейн герр, что ли? Шпрехен зи дейч?[11]
Бубенгоф (гордо). Jawohl! Naturlich![12]
Пассажир (тыкая его пальцем в живот). Пруссия! Уважаю! А поезд мой – ушёл! Хотел я записать об этом в жалобную книгу, да у жены начальника станции зубы болят… жалко его!
Бубенгоф. Што ви хотит от мене?
Пассажир (удивлённо). Второй раз, брат, не попадаю я в поезд! А ехать мне ещё вёрст триста… каково, а?
Бубенгоф. Но што ви желайт?..
Пассажир. Выпить желаю… Идём нах буфет! (Бубенгоф идёт охотно.) Да познакомь меня с этим… князь он, что ли…
Бубенгоф (наливая водки). О нет…
Пассажир. От… почему? (Пьёт.)
Татьяна (смеётся). Ой, господи…
Пассажир. Прекрасная буфетчица – отпочему вы смеётесь?
Татьяна. Да нет же такого слова!
Пассажир. Отпочему нет? Выпьемте, дорогая, за здоровье моей тётки, ей-богу… Умирает она… а я еду к ней… я – наследник! Ура!
Татьяна. Ну какой же вы смешной…
(Дверь из уборной широко распахнулась – вылетел Евстигнейка, упал перед князем на колени. Князь отскочил, Марья взвизгнула, Татьяна хохочет. Бубенгоф схватил Евстигнейку за плечи, все остальные – удивлены, но охвачены любопытством, ожидают скандала. Пассажир садится рядом с Татьяной, приветливо улыбаясь ей, и тоже начинает смеяться пьяным смехом.)
Бубенгоф. Што такой, эй…
Евстигнейка (бьётся). Подь ты к чёрту, рыжий! Ваше сиятельство, дозвольте отечеству пользу принести! Семь годов работал, разорился…
Князь. Что с вами? Кто вы?
Евстигнейка. Тутошний слесарь… все знают… всеми осмеян… для пользы родины, ей-богу! Даром отдам, только бы работала она…
Князь. Кто-о? (Ко всем.) Господа – что это? Что за человек?
Костя (передёрнув плечами). Просто – машину выдумал…
Пассажир (засыпает). Сосед… разбудите меня…
Евстигнейка. Ваше сиятельство! Перепетум состроил я…
Бубенгоф. Што он говорит?
Типунов. Не знаю! Это немцы всё знают, а мы… куда нам!
Евстигнейка (со слезами). Перепетум, барин, ей-богу! Вся надежда на вас… последняя!.. А то – пропал я! Очень уж просто: вроде станка она, в каком лошадей куют…
Князь. Что ему нужно?
Кичкин (угрюмо). Вот и догадайся…
Евстигнейка (воодушевлённо). А в серёдке – колесо с ковшами, вроде мельничного. Ежели теперь наверху станка поставить человека, чтобы он в ковши эти гири али булыжники бросал, – колесо вертится, ей-богу! Без останову будет вертеться, весь век, только тяжести давай ему…
Бубенгоф (догадался). О, это перпетуум… ф-фа! (Хохочет.) Перпетуум!
Князь (расстроен). Нет, я не могу… я – извиняюсь… Я пойду просить… тут должны быть лошади!
Бубенгоф (Кичкину). Где ваши лёшади?
Кичкин (усмехаясь). А тебе на что? Ты конокрад али кто?
Бубенгоф. Ми… нужно ехать!
Типунов (вежливо). С богом! Мы середь дороги вашей не стоим!
Бубенгоф (Зобнину). Лёшади?
Зобнин. Костя, чего он ко мне лезет?
Князь (ко всем). Господа… вы, кажется, обиделись… но лес запродан давно уже… Слушайте, Бубенгоф… надо спросить начальника станции… он устроит лошадей… (Идёт к двери, прикрываясь Бубенгофом, и бормочет.) Я очень благодарен за честь… ваше простодушие… до свиданья…
Марья (Татьяне). Фи, какой невежа! (Татьяна расспрашивает её о чём-то.)
Евстигнейка (вставая на ноги). Что же, понял он али нет?
Типунов. Поймут они, дожидайся!
Зобнин. Больно нужны мы им!
Евстигнейка (бросаясь к двери). Эх, пойду я…
Костя (хватая его). К-куда?
Евстигнейка. Он не понял… пусти!
Костя. Хошь – поднесу?
Евстигнейка (отчаянно). Давай… для храбрости! Пропало моё дело! (Костя поит его из всех бутылок по очереди.)
Зобнин. Что, брат, Иван Иваныч?
Кичкин. Н-да-а! Ведь вот, глядите-ка, человек эдакой обходительный, ласковый… а продать – успел!
Типунов. Продавать они навострились!
Зобнин. Пропали все наши труды… (Выглядывая за дверь.) Старуха его сцапала-таки…
Кичкин. Мастера они продавать…
(Все, грустно вздыхая, молчат. Костя занят с Евстигнейкой, в углу храпит пассажир.)
Марья (вполголоса). Я даже думаю, что он не понимает французского языка…
Татьяна. Видит – дама стоит пред ним с подносом, руки у неё дрожат, и хоть бы спасибо сказал…
Марья. Очень невежлив с женщинами…
Татьяна. Другой бы… (Шепчет.)
Марья. Конечно!
Типунов. Эх, братья! Выпьем, что ли?
Зобнин. Не домой же везти всю эту провизию… Татьяна, наливай-ка!
Татьяна (Зобнину). А он вовсе не глухой…
Кичкин. Какое нам от этого удовольствие?
Типунов (указывая на пассажира). Вот ещё горемыка…
Зобнин. Он чего тут?
Типунов. От поезда остался!
(Все пьют.)
Костя. Разбудить надо этого…
Евстигнейка (пьяный). Уши ему тереть надо… дайте я его сейчас…
Зобнин. Он и так воспрянет… Костя, поднеси ему к носу рюмку!
Костя (поднося). Путешествующий! Москва близко!
Типунов (толкнул Костю под локоть). Эко!
(Костя облил пассажира вином – все хохочут.)
Кичкин (добродушно). Вот, Мокей, спорили мы с тобой, спорили…
Зобнин (так же). А ничего и не вышло… Прямо сказать – зря мешали друг другу!
Кичкин. Уж больно ты ловок!
Зобнин. А ты – жаден! И отчего ты так жаден?
Кичкин. Али заметно?
Зобнин. Страсть! Прямо – зверь… А куда тебе? Помрёшь скоро…
Кичкин. Это верно! Жить мне мало осталось… Так это я, по привычке…
Зобнин. Ну, давай, ещё хватим!
Кичкин. Да и тебе хочется помешать… уж больно ты ловок… забегаешь больно…
(В углу занимаются с пассажиром.)
Типунов (озабоченно). Нет ли табаку нюхального где? Табаку бы ему в нос насыпать…
Костя.
