е й. Не совсем.
Г у б и н. Отец умнее тебя, хотя… тоже не Бисмарк! Ну, айда шампань лакать, баболюб.
И о с и ф. Достопочтенный Алексей Матвеевич…
Г у б и н. Чего?
И о с и ф. Богом вас прошу — заплатите за гусей, коих вы перестреляли…
Г у б и н. Ага! Это — ты? Так я же тебе сказал: подавай в суд.
И о с и ф. Нет на вас суда, кроме божия…
Г у б и н. Врёшь, есть! Пошёл прочь. И — подавай в суд. Не подашь приеду другой раз, ещё кого-нибудь застрелю… понял?
И о с и ф. Я, Алексей Матвеевич, в газету пожалуюсь на вас.
Г у б и н. Валяй! В газету! Архиерею! Валяй… (Ушёл в буфет.)
(Иосиф вынул кисет, свёртывает папиросу, вспомнил, что нельзя курить махорку, и, спрятав кисет, огорчённо махнул рукой, снова сел в угол.)
Ц е л о в а н ь е в. А боится Павлин Губина!
Т р о е р у к о в. Кто его, чёрта, не боится!
(Нестрашный вышел.)
Л и с о г о н о в. Подставили ему ножку попы-то.
Ц е л о в а н ь е в. Положим, это вот Порфирия Петровича тяжёлая лапка вышибла его из городских-то голов.
Н е с т р а ш н ы й. При чём тут я? Архиерей это действовал, после того как Губин дьякона во время обедни за волосья оттаскал.
Т р о е р у к о в. Его в сумасшедший дом…
Н е с т р а ш н ы й. Теперь для сумасшедших города строить надобно.
Л и с о г о н о в. Чу, шумят в буфете! Пойду, взгляну.
(Все ушли. Остался Троеруков, осаниваясь, поглаживая бороду, смотрит на портрет царя и в зеркало на себя. Налил коньяку, встал, пьёт, крякнул.)
И о с и ф. На доброе здоровье.
Т р о е р у к о в (подумав). Да ведь я не чихнул.
И о с и ф. Тогда — простите, ослышался!
Т р о е р у к о в. Ты откуда?
И о с и ф. Из слободы, из Комаровой.
Т р о е р у к о в. Ага… А… чего ждёшь тут?
И о с и ф. Игуменью, мать Меланию ожидаю, по её приказу. Обещала быть здесь.
Т р о е р у к о в. Она — здесь. Коньяк — пьёшь?
И о с и ф. Где уж нам! Самогонцу бы, да и того не сыщешь! Ох, разоряется Русь!
Т р о е р у к о в. На-ка, выпей!
И о с и ф. Спаси вас Христос! Будьте здоровы. Ух… Какая… неожиданная жидкость!
Т р о е р у к о в (удовлетворённо). Ожёгся? То-то. На ещё…
(Из буфета выходят: Бетлинг, за ним Достигаев и Мокроусов; перед ним, забегая то справа, то слева, — Лисогонов.)
Б е т л и н г (пренебрежительно и ворчливо). Вы — не прыгайте! Вы спокойно…
Л и с о г о н о в. Взволнован честью беседовать с вашим превосходительством…
Б е т л и н г. Позвольте, я сяду. И вы — сядьте! Ну, что же вам угодно?
Л и с о г о н о в. Мудрый совет ваш, ваше…
Б е т л и н г. Вы — короче, без титула…
Л и с о г о н о в. Говорят, что большевик этот — Ленин — выдуман для устрашения нашего…
Б е т л и н г. Как это — выдуман?
М о к р о у с о в. Разрешите сообщить: Ленин, после ареста его шайки, бежал в Швецию. Он — лицо действительное.
(Из буфета, из зала выходят люди, окружают Бетлинга, смотрят на него. В толпе, у стены — Тятин. Вышла Мелания, села в кресло. К ней подходит поп Иосиф, кланяется, подаёт бумагу, беседует. Мелания уводит его в зал. Через некоторое время попик быстро пробирается в буфет.)
Б е т л и н г. Ну да! И, конечно, Швеция выдаст его нам. Вот вы, член городской управы, увлекаетесь политикой, а в городе по улицам нельзя на автомобиле ездить. Видите? Напоминаю вам, что для политики у нас есть Временное правительство…
Л и с о г о н о в. Простите! Конечно, мы — дикари, и кому надо верить — не знаем.
Б е т л и н г. Вот вы снова вскочили и… мелькаете, прыгаете…
Л и с о г о н о в. Утверждают, что большевики завелись даже в нашем городе.
Б е т л и н г. Нельзя придавать значения болтовне каких-нибудь базарных торговок.
Л и с о г о н о в. Это жена комиссара Звонцова говорит.
Б е т л и н г. Что? Не верю. Я знаю её, она благоразумная женщина.
М о к р о у с о в. Осмелюсь доложить: большевики в городе есть.
Б е т л и н г. Есть?
М о к р о у с о в. Так точно.
Б е т л и н г. Гм… Ну и что же они?
М о к р о у с о в. Проповедуют социализм, так же как и социалисты-революционеры.
Б е т л и н г. Ну, ну, милейший, у нас всегда что-нибудь проповедуют… Большевики… В Петрограде их арестовали, а что же у нас? Надо арестовать!
М о к р о у с о в. Спрятались, ваше превосходительство.
Д о с т и г а е в. Некоторые из нас, граф, сомневаются в силе Временного правительства.
Б е т л и н г. Почему? Ведь вот оно арестует, ловит! Водворяет порядок…
Н е с т р а ш н ы й. Вопрос — кто ловит и для чего? Ловят — адвокаты, профессора, интеллигенты и вообще всякая нищая братия.
Б е т л и н г (утомлён). Но — почему же так резко? Там есть почтенные люди, например — князь Львов и этот… как его?
Д о с т и г а е в. Князь-то он Львов, да львы-то у него — как будто ослы.
Б е т л и н г (насильно улыбаясь). Это остроумно… но зачем же так? Мы должны доверять Временному правительству…
Н е с т р а ш н ы й. Иные называют его — беременное; будто бы социалисты изнасиловали его.
Б е т л и н г (беспомощно). Я так не думаю…
Ц е л о в а н ь е в (Нестрашному). Ну, и здорово Достигаев срезал графа.
Н е с т р а ш н ы й. Н-да… Ловок и на язык и на руку.
Ц е л о в а н ь е в. А-яй, здорово!
Б е т л и н г (Достигаеву). А как здоровье компаньона вашего, Булычова?
Д о с т и г а е в. Он помер с месяц тому назад.
Б е т л и н г. Ах да, я забыл! Сожалею. Умный человек, своеобразный.
Л и с о г о н о в. Не так умён, как дерзок.
Ц е л о в а н ь е в. К нам, в родовое купечество, он вскочил из приказчиков.
Н е с т р а ш н ы й. На дуре женился, а у неё — деньги. Вскочил в наш круг, возгордел счастием, начал показывать свои качества да и оказался самодуром, вроде Алексея Губина.
Б е т л и н г. Ах, вот как?
Н е с т р а ш н ы й. Вообразил, что лучше его — нет людей и весь свет на нём клином сошёлся…
Б е т л и н г (с тоской). Почему же не начинают заседание?
(От него постепенно отходят, гостиная пустеет. Он сидит, глядя на портрет царя, отирая рот платком. Оглядываясь на людей, подходит Троеруков, говорит вполголоса.)
Т р о е р у к о в. Позвольте узнать, ваше превосходительство, верно, что портрет на меня похож?
Б е т л и н г. Да, есть некоторое…
Т р о е р у к о в. Ваше превосходительство, вы наш почетный староста, прошу вас: поддержите ходатайство моё…
Б е т л и н г. Но — позвольте: что же я могу?
Т р о е р у к о в. Вы — можете! Пустяки, ваше превосходительство! Вы, как патриот, намекните, что если сына убрали, так и отцу неприлично тут висеть. А я бы взял его себе, перекрасил одежду на штатскую, на купеческую…
Б е т л и н г (возмущён). Извините, но вы… вы — с ума сошли? Вы… фантазёр! (Встал, идёт к дверям буфета. Троеруков испуганно скрывается в комнату направо. Навстречу Бетлингу из буфета: Жанна, Елизавета, Достигаев, Зыбин.)
Ж а н н а (говорит с акцентом). Нужно покупать автомобили. Ах, ты здесь? Я тебя искала.
Б е т л и н г. Послушай…
Ж а н н а. Немножко мольчи! Я говорю: нужно делать шик, это удивляет простые люди. Богатство — удивляет, не правда?
З ы б и н. И рабочий народ живёт спокойно, довольствуясь удивлением.
Ж а н н а. Вы всегда делаете иронию, это плохое дело! Ты всё сидел здесь, как этот…
З ы б и н. Орёл на скале.
Ж а н н а. Нет — куриса! Он ужасно много сидит.
Е л и з а в е т а. И что же — высиживает?
Ж а н н а (грозит ей пальцем). Н-но!
Б е т л и н г (раздражённо). Ты обещала придти через две минуты. А меня взяли в плен эти… коммерсанты, один нетрезвый, другой — сошёл с ума, остальные грубияны.
Ж а н н а. Вот, он снова сидит! Лиза — что вы смеётесь?
Б е т л и н г. Политика, политика! Все точно грибами отравились. Что они могут понимать в политике, эти монстры? Я — устал!
З ы б и н. Теперь даже рабочие, солдаты воображают…
Б е т л и н г. Ах, перестаньте, друг мой!
Е л и з а в е т а. После заседания будут танцевать?
М е л а н и я (вышла, садится в кресло у дверей в зал). Нашла время для пляски, умница!
Е л и з а в е т а (весело). Почему же? Старики поговорят, разойдутся, а мы бы…
В а р в а р а (из буфета). Лиза — не видала, где Андрей?
М о к р о у с о в. В маленькой
