Егор Булычов и другие. Максим Горький
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Е г о р Б у л ы ч о в.
К с е н и я — его жена.
В а р в а р а — дочь от Ксении.
А л е к с а н д р а — побочная дочь.
М е л а н и я — игуменья, сестра жены.
З в о н ц о в — муж Варвары.
Т я т и н — его двоюродный брат.
М о к е й Б а ш к и н.
В а с и л и й Д о с т и г а е в.
Е л и з а в е т а — жена его.
А н т о н и н а |
А л е к с е й | — дети от первой жены
П а в л и н — поп.
Д о к т о р.
Т р у б а ч.
З о б у н о в а — знахарка.
П р о п о т е й — блаженный.
Г л а ф и р а — горничная.
Т а и с ь я — служанка Мелании.
М о к р о у с о в — полицейский.
Я к о в Л а п т е в — крестник Булычова.
Д о н а т — лесник.
ПЕРВЫЙ АКТ
Столовая в богатом купеческом доме. Тяжёлая громоздкая мебель. Широкий кожаный диван, рядом с ним — лестница во второй этаж. В правом углу фонарь (полукруглый, треугольный или многогранный остеклённый выступ в стене здания на высоту одного, двух и более этажей — Ред.), выход в сад. Яркий зимний день. К с е н и я , сидя у стола, моет чайную посуду. Г л а ф и р а , в фонаре, возится с цветами. Входит А л е к с а н д р а , в халате, в туфлях на босую ногу, непричёсанная, волосы рыжие, как и у Егора Булычова.
К с е н и я. Ох, Шурка, спишь ты…
Ш у р а. Не шипите, не поможет. Глаша — кофе! А где газета?
Г л а ф и р а. Варваре Егоровне наверх подала.
Ш у р а. Принеси. На весь дом одну газету выписывают, черти!
К с е н и я. Это кто — черти?
К с е н и я. К раненым поехал. Черти-то — Звонцовы?
Ш у р а. Да, они. (У телефона.) Семнадцать — шестьдесят три.
К с е н и я. Вот я скажу Звонцовым-то, как ты их честишь!
Ш у р а. Позовите Тоню!
К с е н и я. До чего ты дойдёшь?
Ш у р а. Это ты, Антонина? На лыжах едем? Нет? Почему? Спектакль? Откажись! Эх ты, — незаконная вдова!.. Ну, хорошо.
К с е н и я. Как же это ты девушку-то вдовой зовёшь?
Ш у р а. Жених у неё помер или нет?
К с е н и я. Всё-таки она — девушка.
Ш у р а. А вы почему знаете?
К с е н и я. Фу, бесстыдница!
Г л а ф и р а (подаёт кофе). Газету Варвара Егоровна сама принесёт.
К с е н и я. Больно много ты знаешь для твоих лет. Гляди: меньше знаешь — крепче спишь. Я в твои годы ничего не знала…
Ш у р а. Вы и теперь…
К с е н и я. Тьфу тебе!
Ш у р а. Вот сестрица шествует важно. Бонжур, мадам! Комман са ва? (Как дела (франц.) — Ред.)
В а р в а р а. Уже одиннадцать, а ты не одета, не причёсана…
Ш у р а. Начинается.
В а р в а р а. Ты всё более нахально пользуешься тем, что отец балует тебя… и что он нездоров…
Ш у р а. Это ты — надолго?
К с е н и я. А что ей отцово здоровье?
В а р в а р а. Я должна буду рассказать ему о твоём поведении…
Ш у р а. Заранее благодарна. Кончилось?
В а р в а р а. Ты — дура!
Ш у р а. Не верю! Это не я — дура.
В а р в а р а. Рыжая дура!
Ш у р а. Варвара Егоровна, вы совершенно бесполезно тратите энергию.
К с е н и я. Вот и учи её!
Ш у р а. И у вас портится характер.
В а р в а р а. Хорошо… хорошо, милая! Мамаша, пойдёмте-ка в кухню, там повар капризничает…
К с е н и я. Он — не в себе, у него сына убили.
В а р в а р а. Ну, это не резон для капризов. Теперь столько убивают…
(Ушли.)
Ш у р а. А если бы у неё красавца Андрюшу ухлопали, вот бы взвилась!
Г л а ф и р а. Зря вы дразните их. Пейте скорее, мне здесь убирать надо. (Ушла, унося самовар.)
(Шура сидит, откинувшись на спинку стула, закрыв глаза, руки — на затылке рыжей, лохматой головы.)
З в о н ц о в (с лестницы, в туфлях, подкрался к ней, обнял сзади). О чём замечталась, рыжая коза?
Ш у р а (не открывая глаз, не шевелясь). Не трогайте меня.
З в о н ц о в. Почему? Ведь тебе приятно? Скажи — да? Приятно?
Ш у р а. Нет.
З в о н ц о в. Почему?
Ш у р а. Оставьте. Вы — притворяетесь. Я вам не нравлюсь.
З в о н ц о в. А хочешь нравиться, да?
(На лестнице — Варвара.)
Ш у р а. Если Варвара узнает…
З в о н ц о в. Тише… (Отошёл, говорит поучительно.) Н-да… Следует взять себя в руки. Надобно учиться…
В а р в а р а. Она предпочитает говорить дерзости и пускать мыльные пузыри с Антониной…
Ш у р а. Ну и пускаю. Люблю пускать пузыри. Что тебе — мыла жалко?
В а р в а р а. Мне жалко — тебя. Я не знаю — как ты будешь жить? Из гимназии тебя попросили удалиться…
Ш у р а. Неправда.
В а р в а р а. Твоя подруга — полоумная.
З в о н ц о в. Она хочет музыке учиться.
В а р в а р а. Кто?
З в о н ц о в. Шура.
Ш у р а. Неправда. Я не хочу учиться музыке.
В а р в а р а. Откуда же ты это взял?
З в о н ц о в. Разве ты, Шура, не говорила, что хочешь?
Ш у р а (уходя). Никогда не говорила.
З в о н ц о в. Гм… Странно. Не сам же я выдумал это! Ты, Варя, очень сердито с ней…
В а р в а р а. А ты слишком ласков.
З в о н ц о в. Что значит — слишком? Ты же знаешь мой план…
В а р в а р а. План — это план, но мне кажется, что ты подозрительно ласков.
З в о н ц о в. Глупости у тебя в голове…
В а р в а р а. Да? Глупости?
З в о н ц о в. Сообрази сама: уместны ли в такое серьёзнейшее время сцены ревности?
В а р в а р а. Ты зачем сюда спустился?
З в о н ц о в. Я? Тут… объявление одно в газете. И лесник приехал, говорит: мужики медведя обложили.
В а р в а р а. Донат — в кухне. Объявление — о чём?
З в о н ц о в. Это, наконец, возмутительно! Как ты говоришь со мной? Что я — мальчишка? Чёрт знает…
В а р в а р а. Не кипятись! Кажется — отец приехал. А ты в таком виде.
(Звонцов поспешно идёт вверх, Варвара — встречать отца. Шура в зелёной тёплой кофте и в зелёном колпаке бежит к телефону, её перехватил и молча прижал к себе Булычов, за ним идёт поп Павлин, в лиловой рясе.)
Б у л ы ч о в (сел к столу, обняв Шуру за талию, она гладит его медные, с проседью, волосы). Народа перепортили столько, что страшно глядеть…
П а в л и н. Цветёте, Шурочка? Простите, не поздоровался…
Ш у р а. Это я должна была сделать, отец Павлин, но папа схватил меня, как медведь…
Б у л ы ч о в. Стой! Шурка, смирно! Куда теперь этот народ? А бесполезных людей у нас и до войны многовато было. Зря влезли в эту войну…
П а в л и н (вздохнув). Соображения высшей власти…
Б у л ы ч о в. С японцами тоже плохо сообразили, и получился всемирный стыд…
П а в л и н. Однако войны не токмо разоряют, но и обогащают как опытом, так равно и…
Б у л ы ч о в. Одни — воюют, другие — воруют.
П а в л и н. К тому же ничто в мире не совершается помимо воли божией, и — что значит ропот наш?
Б у л ы ч о в. Ты, Павлин Савельев, брось проповеди… Шурок, ты на лыжах бежать собралась?
Ш у р а. Да, Антонину жду.
Б у л ы ч о в. Ну… ладно! Не уйдёшь, так я тебя — минут через пяток — позову.
(Шура убежала.)
П а в л и н. Выровнялась как отроковица…
Б у л ы ч о в. Телом — хороша, ловкая, а лицом — не удалась. Мать у неё некрасива была. Умная, как чёрт, а некрасива.
П а в л и н. Лицо у Александры Егоровны… своеобразное… и… не лишено привлекательности. Родительница — откуда родом?
Б у л ы ч о в. Сибирячка. Ты говоришь — высшая власть… от бога… и всё такое, ну а Дума то — как? Откуда?
П а в л и н. Дума, это… так сказать — допущение самой власти к умалению её. Многие полагают, что даже — роковая ошибка, но священно-церковно-служителю не подобает входить в рассуждение о сих материях. К тому же в наши дни на духовенство возложена обязанность воспламенять дух бодрости… и углублять любовь к престолу, к отечеству…
Б у л ы ч о в. Воспламенили дух да в лужу и — бух…
П а в л и н. Как известно вам — убедил я старосту храма моего расширить хор певчих, а также беседовал с генералом Бетлингом о пожертвовании на колокол новостроящегося храма во имя небесного предстателя вашего, Егория…
Б у л ы ч о в. Не дал на
