помогал!
М е д в е д е в. Теперь запрещено жен бить… теперь во всем – строгость и закон-порядок! Никого нельзя зря бить… бьют – для порядку…
Л у к а (вводит Анну). Ну, вот и доползли… эх ты! И разве можно в таком слабом составе одной ходить? Где твое место?
А н н а (указывая). Спасибо, дедушка…
К в а ш н я. Вот она – замужняя… глядите!
Л у к а. Бабочка совсем слабого состава… Идет по сеням, цепляется за стенки и – стонает… Пошто вы ее одну пущаете?
К в а ш н я. Не доглядели, простите, батюшка! А горничная ейная, видно, гулять ушла…
Л у к а. Ты вот – смеешься… а разве можно человека эдак бросать? Он – каков ни есть – а всегда своей цены стоит…
М е д в е д е в. Надзор нужен! Вдруг – умрет? Канитель будет из этого… Следить надо!
Л у к а. Верно, господин ундер…
М е д в е д е в. М-да… хоть я… еще не совсем ундер…
Л у к а. Н-ну? А видимость – самая геройская!
В сенях шум и топот. Доносятся глухие крики.
М е д в е д е в. Никак – скандал?
Б у б н о в. Похоже…
М е д в е д е в. И мне надо идти… Эх, служба! И зачем разнимают людей, когда они дерутся? Они и сами перестали бы… ведь устаешь драться… Давать бы им бить друг друга свободно, сколько каждому влезет… стали бы меньше драться, потому побои-то помнили бы дольше…
Б у б н о в (слезая с нар). Ты начальству поговори насчет этого…
К о с т ы л е в (распахивая дверь, кричит). Абрам! Иди… Василиса Наташку… убивает… иди!
Квашня, Медведев, Бубнов бросаются в сени. Лука, качая головой, смотрит вслед им.
А н н а. О господи… Наташенька бедная!
Л у к а. Кто дерется там?
А н н а. Хозяйки… сестры…
Л у к а (подходя к Анне). Чего делят?
А н н а. Так они… сытые обе… здоровые…
Л у к а. Тебя как звать-то?
А н н а. Анной… Гляжу я на тебя… на отца ты похож моего… на батюшку… такой же ласковый… мягкий…
Л у к а. Мяли много, оттого и мягок… (Смеется дребезжащим смехом.)
Акт второй
Та же обстановка.
Вечер. На нарах около печи Сатин, Барон, Кривой Зоб и Татарин играют в карты. Клещ и Актер наблюдают за игрой. Бубнов на своих нарах играет в шашки с Медведевым. Лука сидит на табурете у постели Анны. Ночлежка освещена двумя лампами, одна висит на стене около играющих в карты, другая – на нарах Бубнова.
Т а т а р и н. Еще раз играю, – больше не играю…
Б у б н о в. Зоб! Пой! (Запевает.)
Солнце всходит и заходит…
К р и в о й З о б (подхватывает голос).
А в тюрьме моей темно…
Т а т а р и н (Сатину). Мешай карта! Хорошо мешай! Знаем мы, какой-такой ты…
Б у б н о в и К р и в о й З о б (вместе).
Дни и ночи часовые – э-эх!
Стерегут мое окно…
А н н а. Побои… обиды… ничего кроме – не видела я… ничего не видела!
Л у к а. Эх, бабочка! Не тоскуй!
М е д в е д е в. Куда ходишь? Гляди!..
Б у б н о в. А-а! Так, так, так…
Т а т а р и н (грозя Сатину кулаком). Зачем карта прятать хочешь? Я вижу… э, ты!
К р и в о й З о б. Брось, Асан! Все равно – они нас объегорят… Бубнов, заводи!
А н н а. Не помню – когда я сыта была… Над каждым куском хлеба тряслась… Всю жизнь мою дрожала… Мучилась… как бы больше другого не съесть… Всю жизнь в отрепьях ходила… всю мою несчастную жизнь… За что?
Л у к а. Эх ты, детынька! Устала? Ничего!
А к т е р (Кривому Зобу). Валетом ходи… валетом, черт!
Б а р о н. А у нас – король.
К л е щ. Они всегда побьют.
С а т и н. Такая у нас привычка…
М е д в е д е в. Дамка!
Б у б н о в. И у меня… н-ну…
А н н а. Помираю, вот…
К л е щ. Ишь, ишь как! Князь, бросай игру! Бросай, говорю!
А к т е р. Он без тебя не понимает?
Б а р о н. Гляди, Андрюшка, как бы я тебя не швырнул ко всем чертям!
Т а т а р и н. Сдавай еще раз! Кувшин ходил за вода, разбивал себя… и я тоже!
Клещ, качая головой, отходит к Бубнову.
А н н а. Все думаю я: господи! Неужто и на том свете мука мне назначена? Неужто и там?
Л у к а. Ничего не будет! Лежи знай! Ничего! Отдохнешь там!.. Потерпи еще! Все, милая, терпят… всяк по-своему жизнь терпит… (Встает и уходит в кухню быстрыми шагами.)
Б у б н о в (запевает).
Как хотите, стерегите…
К р и в о й З о б.
Я и так не убегу…
(В два голоса.)
Мне и хочется на волю… эх!
Т а т а р и н (кричит). А! Карта рукав совал!
Б а р о н (конфузясь). Ну… что же мне – в нос твой сунуть?
А к т е р (убедительно). Князь! Ты ошибся… никто, никогда…
Т а т а р и н. Я видел! Жулик! Не буду играть!
С а т и н (собирая карты). Ты, Асан, отвяжись… Что мы – жулики, тебе известно. Стало быть, зачем играл?
Б а р о н. Проиграл два другривенных, а шум делаешь на трешницу… еще князь!
Т а т а р и н (горячо). Надо играть честна!
С а т и н. Это зачем же?
Т а т а р и н. Как зачем?
С а т и н. А так… Зачем?
Т а т а р и н. Ты не знаешь?
С а т и н. Не знаю. А ты – знаешь?
Татарин плюет, озлобленный. Все хохочут над ним.
К р и в о й З о б (благодушно). Чудак ты, Асан! Ты – пойми! Коли им честно жить начать, они в три дня с голоду издохнут…
Т а т а р и н. А мне какое дело! Надо честно жить!
К р и в о й З о б. Заладил! Идем чай пить лучше… Бубен! И-эх вы, цепи, мои цепи.
Б у б н о в. Да вы железны сторожа…
К р и в о й З о б. Идем, Асанка! (Уходит, напевая.) Не порвать мне, не разбить вас…
Татарин грозит Барону кулаком и выходит вслед за товарищем.
С а т и н (Барону, смеясь). Вы, ваше вашество, опять торжественно сели в лужу! Образованный человек, а карту передернуть не можете…
Б а р о н (разводя руками). Черт знает, как она…
А к т е р. Таланта нет… нет веры в себя… а без этого… никогда, ничего…
М е д в е д е в. У меня одна дамка… а у тебя две… н-да!
Б у б н о в. И одна – не бедна, коли умна… Ходи!
К л е щ. Проиграли, вы Абрам Иваныч!
М е д в е д е в. Это не твое дело… понял? И молчи…
С а т и н. Выигрыш – пятьдесят три копейки…
А к т е р. Три копейки мне… А впрочем, зачем мне нужно три копейки?
Л у к а (выходя из кухни). Ну, обыграли татарина? Водочку пить пойдете?
Б а р о н. Идем с нами!
С а т и н. Посмотреть бы, каков ты есть пьяный!
Л у к а. Не лучше трезвого-то…
А к т е р. Идем, старик… я тебе продекламирую куплеты…
Л у к а. Чего это?
А к т е р. Стихи – понимаешь?
Л у к а. Стихи-и! А на что они мне, стихи-то?…
А к т е р. Это – смешно… А иногда – грустно…
С а т и н. Ну, куплетист, идешь? (Уходит с Бароном.)
А к т е р. Иду… я догоню! Вот, например, старик, из одного стихотворения… начало я забыл… забыл! (Потирает лоб.)
Б у б н о в. Готово! Пропала твоя дамка… ходи!
М е д в е д е в. Не туда я пошел… пострели ее!
А к т е р. Раньше, когда мой организм не был отравлен алкоголем, у меня, старик, была хорошая память… А теперь вот… кончено, брат! Все кончено для меня! Я всегда читал это стихотворение с большим успехом… гром аплодисментов! Ты… не знаешь, что такое аплодисменты… это, брат, как… водка!.. Бывало, выйду, встану вот так… (Становится в позу.) Встану… и… (Молчит.) Ничего не помню… ни слова… не помню! Любимое стихотворение… плохо это, старик?
Л у к а. Да уж чего хорошего, коли любимое забыл? В любимом – вся душа…
А к т е р. Пропил я душу, старик… я, брат, погиб… А почему – погиб? Веры у меня не было… Кончен я…
Л у к а. Ну, чего? Ты… лечись! От пьянства нынче лечат, слышь! Бесплатно, браток, лечат… такая уж лечебница устроена для пьяниц… чтобы, значит, даром их лечить… Признали, видишь, что пьяница – тоже человек… и даже – рады, когда он лечиться желает! Ну-ка вот, валяй! Иди…
А к т е р (задумчиво). Куда? Где это?
Л у к а. А это… в одном городе… как его? Название у него эдакое… Да я тебе город назову!.. Ты только вот чего: ты пока готовься! Воздержись!.. возьми себя в руки и – терпи… А потом – вылечишься… и начнешь жить снова… хорошо, брат, снова-то! Ну, решай… в два приема…
А к т е р (улыбаясь). Снова… сначала… Это – хорошо… Н-да… Снова? (Смеется.) Ну… да! Я могу?! Ведь могу, а?
Л у к а. А чего? Человек – все может… лишь бы захотел…
А к т е р (вдруг, как бы проснувшись). Ты – чудак! Прощай пока! (Свистит.) Старичок… прощай… (Уходит.)
А н н а. Дедушка!
Л у к а. Что, матушка?
А н н а. Поговори со мной…
Л у к а (подходя к ней). Давай, побеседуем…
Клещ оглядывается, молча подходит к жене, смотрит на нее и делает какие-то жесты руками, как бы желая что-то сказать.
Л у к а Что, браток?
К л е щ (негромко). Ничего… (Медленно идет к двери в сени, несколько секунд стоит пред
