а после тюрьмы — нет ходу!
Лука. Ого-го! За что сидел-то?
Сатин. За подлеца… убил подлеца в запальчивости и раздражении… В тюрьме я и в карты играть научился…
Сатин. Из-за родной сестры… Однако — ты отвяжись! Я не люблю, когда меня расспрашивают… И… всё это было давно… Сестра — умерла… уже девять лет… прошло… Славная, брат, была человечинка сестра у меня!..
Лука. Легко ты жизнь переносишь! А вот давеча тут… слесарь — так взвыл… а-а-яй!
Лука. Он. «Работы, кричит, нету… ничего нету!»
Сатин. Привыкнет… Чем бы мне заняться?
Лука (тихо). Гляди! Идет…
(Клещ идет — медленно, низко опустив голову.)
Сатин. Эй, вдовец! Чего нюхалку повесил? Что хочешь выдумать?
Клещ. Думаю… чего делать буду? Инструмента — нет… всё — похороны съели?
Сатин. Я тебе дам совет: ничего не делай! Просто — обременяй землю!..
Клещ. Ладно… говори… Я — стыд имею пред людьми…
Сатин. Брось! Люди не стыдятся того, что тебе хуже собаки живется… Подумай — ты не станешь работать, я — не стану… еще сотни… тысячи, все! — понимаешь? все бросают работать! Никто, ничего не хочет делать — что тогда будет?
Клещ. С голоду подохнут все…
Лука (Сатину). Тебе бы с такими речами к бегунам идти… Есть такие люди, бегуны называются…
Сатин. Я знаю… они — не дураки, дедка!
(Из окна Костылевых доносится крик Наташи: «За что? Постой… за что-о?»)
Лука (беспокойно). Наташа? Она кричит? а? Ах ты…
(В квартире Костылевых — шум, возня, звон разбитой посуды и визгливый крик Костылева: «А-а… еретица… шкуреха…»)
Василиса. Стой… погоди… Я ее… вот… вот…
Наташа. Бьют! Убивают…
Сатин (кричит в окно). Эй, вы там!
Лука (суетясь). Василья бы… позвать бы Васю-то… ах, господи! Братцы… ребята…
Актер (убегая). Вот я… сейчас его…
Бубнов. Ну и часто они ее бить стали.
Сатин. Идем, старик… свидетелями будем!
Лука (идет вслед за Сатиным). Какой я свидетель! Куда уж… Василья-то бы скорее… Э-эхма!..
Наташа. Сестра… сестрица… Ва-а-а…
Бубнов. Рот заткнули… пойду взгляну…
(Шум в квартире Костылевых стихает, удаляясь, должно быть, в сени из комнаты. Слышен крик старика: «Стой!» Громко хлопает дверь, и этот звук, как топором, обрубает весь шум. На сцене — тихо. Вечерний сумрак.)
Клещ (безучастно сидит на дровнях, крепко потирает руки. Потом начинает что-то бормотать, сначала — невнятно, далее). Как же?.. Надо жить… (Громко.) Пристанище надо… ну? Нет пристанища… ничего нет! Один человек… один, весь тут… Помощи нет…
(Медленно, согнувшись, уходит. Несколько секунд зловещей тишины. Потом — где-то в проходе рождается смутный шум, хаос звуков. Он растет, приближается. Слышны отдельные голоса.)
Василиса. Я ей — сестра! Пусти…
Костылев. Какое ты имеешь право?
Василиса. Каторжник…
Сатин. Ваську зови!.. скорее… Зоб — бей его!
Татарин (выбегает. Правая рука у него на перевязи). Какой такой закон есть — днем убивать?
Кривой Зоб (за ним Медведев). Эх, и дал я ему разочек!
Медведев. Ты — как можешь драться?
Татарин. А ты? Твоя какая обязанность?
Медведев (гонится за крючником). Стой! Отдай свисток…
Костылев (выбегает). Абрам! Хватай… бери его! Убил…
(Из-за угла выходят Квашня и Настя — они ведут под руки Наташу, растрепанную. Сатин пятится задом, отталкивая Василису, которая, размахивая руками, пытается ударить сестру. Около нее прыгает, как бесноватый, Алешка, свистит ей в уши, кричит, воет. Потом еще несколько оборванных фигур мужчин и женщин.)
Сатин (Василисе). Куда? Сова, проклятая…
Василиса. Прочь, каторжник! Жизни решусь, а — растерзаю…
Квашня (отводя Наташу). А ты, Карповна, полно… постыдись! Что зверствуешь?
Медведев (хватает Сатина). Ага… попал!
Сатин. Зоб! Лупи их!.. Васька… Васька!
(Все сталкиваются в кучу около прохода, у красной стены. Наташу уводят направо и там усаживают на куче дерева.)
Пепел (выскочив из проулка, он молча сильными движениями расталкивает всех). Где — Наталья? Ты…
Костылев (скрываясь за углом). Абрам! Хватай Ваську… Братцы — помогите Ваську взять! Вора… грабителя…
Пепел. А, ты… блудня старая! (Сильно размахнувшись, бьет старика. Костылев падает так, что из-за угла видна только верхняя половина его тела. Пепел бросается к Наташе.)
Василиса. Бейте Ваську! Голубчики… бейте вора!
Медведев (кричит Сатину). Не можешь… тут — дело семейное! Они — родные… а ты кто?
Пепел. Как… Чем она тебя? Ножом?
Квашня. Гляди-ко, звери какие! Кипятком ноги девке сварили…
Настя. Самовар опрокинули…
Татарин. Может — нечаянно… надо — верно знать… нельзя зря говорить…
Наташа (почти в обмороке). Василий… возьми меня… схорони меня…
Василиса. Батюшки! Глядите-ка… смотрите-ка… помер! Убили…
(Все толпятся у прохода, около Костылева. Из толпы выходит Бубнов, идет к Василию.)
Бубнов (негромко). Васька! Старик-то… того… готов!
Пепел (смотрит на него, как бы не понимая). Иди… зови… в больницу надо… ну, я рассчитаюсь с ними!
Бубнов. Я говорю — старика-то кто-то уложил… (Шум на сцене гаснет, как огонь костра, заливаемый водою. Раздаются отдельные возгласы вполголоса: «Неужто?», «Вот те раз!», «Ну-у?», «Уйдем-ка, брат!», «Ах, черт!». «Теперь — держись!», «Айда прочь, покуда полиции нет!» Толпа становится меньше. Уходят Бубнов, Татарин. Настя и Квашня бросаются к трупу Костылева.)
Василиса (поднимаясь с земли, кричит торжествующим голосом). Убили! Мужа моего… вот кто убил! Васька убил! Я — видела! Голубчики — я видела! Что — Вася? Полиция!
Пепел (отходит от Наташи). Пусти… прочь! (Смотрит на старика. Василисе.) Ну? рада? (Трогает труп ногой.) Околел… старый пес! По-твоему вышло… А… не прихлопнуть ли и тебя? (Бросается на нее; Сатин и Кривой Зоб быстро хватают его. Василиса скрывается в проулке.)
Сатин. Опомнись!
Кривой Зоб. Тпруу! Куда скачешь?
Василиса (появляясь). Что, Вася, мил друг? От судьбы — не уйдешь… Полиция! Абрам… свисти!
Медведев. Свисток сорвали, дьяволы…
Алешка. Вот он! (Свистит. Медведев бежит за ним.)
Сатин (отводя Пепла к Наташе). Васька — не трусь! Убийство в драке… пустяки! Это — недорого стоит…
Василиса. Держите Ваську! Он убил… я видела!
Сатин. Я тоже раза три ударил старика… Много ли ему надо! Зови меня в свидетели, Васька…
Пепел. Мне… оправдываться не надо… Мне — Василису надо подвести… я же ее подведу! Она этого хотела… Она меня подговаривала мужа убить… подговаривала!..
Наташа (вдруг, громко). А-а… я поняла!.. Так, Василий?! Добрые люди! Они — заодно! Сестра моя и — он… они заодно! Они всё это подстроили! Так, Василий?.. Ты… для того со мной давеча говорил… чтобы она всё слышала? Люди добрые! Она — его любовница… вы — знаете… это — все знают… они — заодно! Она… это она его подговорила мужа убить!.. муж им мешал… и я — мешала… Вот — изувечили меня…
Пепел. Наталья! Что ты… что ты?!
Сатин. Вот так… черт!
Василиса. Врешь! Врет она… я… Он, Васька, убил!
Наташа. Они — заодно! Будь вы прокляты! Вы оба…
Сатин. Н-ну, игра!.. Держись, Василий! Утопят они тебя!..
Кривой Зоб. Понять невозможно!.. Ах ты… дела!
Пепел. Наталья! Неужто ты… вправду? Неужто веришь, что я… с ней…
Сатин. Ей-богу, Наташа, ты… сообрази!
Василиса (в проулке). Убили мужа моего… ваше благородие… Васька Пепел, вор… он убил… господин пристав! Я — видела… все видели…
Наташа (мечется почти в беспамятстве). Люди добрые… сестра моя и Васька убили! Полиция — слушай… Вот эта, сестра моя, научила… уговорила… своего любовника… вот он, проклятый! — они убили! Берите их… судите… Возьмите и меня… в тюрьму меня! Христа ради… в тюрьму меня!..
Акт четвертый
Обстановка первого акта. Но комнаты Пепла — нет, переборки сломаны. И на месте, где сидел Клещ, нет наковальни. В углу, где была комната Пепла, лежит Татарин, возится и стонет изредка. За столом сидит Клещ; он чинит гармонию, порою пробуя лады. На другом конце стола — Сатин, Барон и Настя. Пред ними бутылка водки, три бутылки пива, большой ломоть черного хлеба. На печи возится и кашляет Актер. Ночь. Сцена освещена лам— пой, стоящей посреди стола. На дворе — ветер.
Клещ. Д-да… он во время суматохи этой и пропал…
Барон. Исчез от полиции… яко дым от лица огня…
Сатин. Тако исчезают грешники от лица праведных!
Настя. Хороший был старичок!.. А вы… не люди… вы — ржавчина!
Барон (пьет). За ваше здоровье, леди!
Сатин. Любопытный старикан… да! Вот Настёнка — влюбилась в него…
Настя. И влюбилась… и полюбила! Верно! Он — всё видел… всё понимал…
Сатин (смеясь). И вообще… для многих был… как мякиш для беззубых…
Барон (смеясь). Как пластырь для нарывов…
Клещ. Он… жалостливый был… У вас вот… жалости нет…
Сатин. Какая польза тебе, если я тебя пожалею?..
Клещ. Ты — можешь… не то, что пожалеть можешь… ты умеешь не обижать…
Татарин (садится на нарах и качает свою больную руку, как ребенка). Старик хорош был… закон душе имел! Кто закон душа имеет — хорош! Кто закон терял — пропал!..
Татарин. Такой… Разный. Знаешь какой…
Татарин. Не обижай человека — вот закон!
Сатин. Это называется «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных»…
Барон. И еще — «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями»…
Татарин. Коран называет… ваш Коран должна быть закон… Душа — должен быть Коран… да!
Клещ (пробуя гармонию). Шипит, дьявол!.. А князь верно говорит… надо жить — по закону… по Евангелию…
Сатин. Живи…
Барон. Попробуй…
Татарин. Магомет дал Коран, сказал: «Вот — закон! Делай, как написано тут!» Потом придет время — Коран будет мало… время даст свой закон, новый… Всякое время дает свой закон…
Сатин. Ну да… пришло время и дало «Уложение о наказаниях»… Крепкий закон… не скоро износишь!
Настя (ударяет стаканом по столу). И чего… зачем я живу здесь… с вами? Уйду… пойду куда-нибудь… на край света!
Настя. Голая! На четвереньках поползу!
Барон. Это будет картинно, леди… если на четвереньках…
Настя. Да, и поползу! Только бы мне не видеть твоей рожи… Ах, опротивело мне всё! Вся жизнь… все люди!..
Сатин. Пойдешь — так захвати с собой Актера… Он туда же собирается… ему известно стало, что всего в полуверсте от края света стоит лечебница для органонов…
Актер (высовываясь с печи). Ор-га-низ-мов, дурак!
Сатин. Для органонов, отравленных алкоголем…
Актер. Да! Он — уйдет! Он уйдет… увидите!
Барон. Кто — он, сэр?
Актер. Я!
Барон. Мерси, служитель богини… как ее? Богиня драм, трагедии… как ее звали?
Актер. Муза, болван! Не богиня, а — муза!
Сатин. Лахеза… Гера… Афродита… Атропа… черт их разберет! Это всё старик… навинтил Актера… понимаешь, Барон?
Актер. Невежды! Дикари! Мель-по-ме-на! Люди без сердца! Вы увидите — он уйдет! «Обжирайтесь, мрачные умы»… стихотворение Беранжера… да! Он — найдет себе место… где нет… нет…
Актер. Да! Ничего! «Яма эта… будет мне могилой… умираю, немощный и хилый!» Зачем вы живете? Зачем?
Барон. Ты! Кин, или гений и беспутство! Не ори!
Актер. Врешь! Буду орать!
Настя (поднимая голову со стола, взмахивает руками). Кричи! Пусть слушают!
Сатин. Оставь их. Барон! К черту!.. Пускай кричат… разбивают себе головы… пускай! Смысл тут есть!.. Не мешай человеку, как говорил старик… Да, это он, старая дрожжа, проквасил нам сожителей…
Клещ. Поманил их куда-то… а сам — дорогу не сказал…
Настя. Врешь! Ты сам —
