задумчиво подходит к буфету, наливает стакан вина, выпивает и бормочет.) Поговорить? Н-да…
(В гостиную справа входит Пётр, садится в кресло, закрыв глаза и закинув голову. Иван смотрит на часы, открывает дверцу, переводит стрелку. Часы бьют восемь. Пётр открывает глаза, оглядывается. Иван, насвистывая «Боже царя храни», стоит посреди столовой, хмурый и озабоченный. Пётр решительно идёт к отцу.)
П ё т р (взволнованно). Папа!
И в а н. Ну?
П ё т р. Я хочу спросить тебя…
И в а н. Что такое?
П ё т р. Это очень тяжело и страшно…
И в а н (присматриваясь к нему). Не мямли!
П ё т р. Может быть, это даже гадко… но — будь ласков со мной… позволь мне быть искренним…
И в а н. Ты всегда должен быть искренним с твоим отцом.
П ё т р. Я хочу поговорить с тобой как человек с человеком…
И в а н (удивлён). Ка-ак? (Вдруг — догадался, схватил сына за плечо, тряхнул его и говорит упрекающим шёпотом.) Ты — заболел? Уже заболел, скверный мальчишка, а? Ах, развратная дрянь, — уже?
П ё т р (возмущён). Оставь меня… ты не понимаешь… я здоров!
И в а н (отпуская его). Врёшь?!
П ё т р (тихо). Прошу тебя, папа, оставь!
И в а н (досадливо). Так что же ты тут городил, дурачина? Ну, говори, в чём дело!
П ё т р. Потом… я уже не могу сейчас…
И в а н. Без фокусов, ну?
П ё т р (быстро идёт в гостиную). Не могу!
И в а н (строго). Стой! Я говорю — стой!.. (Смотрит на часы и успокаивается.) Жаль, что нет времени поймать тебя…
(Держась за стену и стулья, идёт Яков.)
И в а н (смотрит на брата, с сожалением чмокая губами). Что, брат, плохо служат ноги, а? Да, брат, старикашки мы с тобой! Так сказать — два воина, уставшие от битв…
Я к о в (очень взволнован; говоря, он заикается). Послушай… я вышел на твой голос…
И в а н (извиняясь). Да, я тут крикнул. Нельзя, знаешь, — отец! Ты сядь. Ты помнишь, — два гренадёра… (Растроганно, но фальшиво поёт.)
Во-о Францию два гренадёра
Из русского плена брели…
И об-ба они…
(Забыл слова.) Да-а… Но, извини, Яша, я ухожу…
Ф е д о с ь я (идёт). Чего ты, Яша, ходишь один, упадёшь ещё… ах ты…
Я к о в. Пожалуйста, останься — я прошу!.. Мне нужно поговорить с тобой…
И в а н (взглянув на часы). Не могу, дружище! Мне необходимо нужно идти, да…
Я к о в. Это важно… Я хочу говорить о Любе…
И в а н (нахмурясь). Гм… Ты так слаб сегодня. Мне тоже нужно о многом говорить с тобой… о детях… и ещё разное там… (Решительно.) Но — не сегодня! Завтра, Яков! Да, завтра, друг мой! (Уходит, прежде чем брат успевает сказать ему.)
Я к о в (вслед). Иван, может быть, завтра я… (Махнув рукою, идёт к себе.)
Ф е д о с ь я. Опять пошёл вокруг себя! (Идёт, вязанье тащится за нею.) Прожил век камнем — ни росту, ни семени — чего искать теперь? Клады ищут — по полям рыщут… А я гляди за вами… стереги да береги… (Уходит.)
(В гостиную быстро вбегает Вера, она тащит за руку Якорева. Это молодой человек в форме околоточного, красивый. Следом за ними идёт Пётр, угрюмый и нервный.)
В е р а. Садитесь и продолжайте.
Я к о р е в. Вам не боязно?
В е р а. Всё героическое немножко страшно, но — так и следует!
Я к о р е в. Верно. Ну-с, так, значит, он выстрелил в меня, я тотчас же ответил ему из моего нагана и бросился на землю, чтобы лёжа лучше стрелять, и стараясь попасть ему, pardon (извините, (франц.) — Ред.), в живот, чтобы нанести тяжёлую рану. После третьего выстрела один из нападавших, впоследствии оказавшийся учеником художественной школы Николаем Уховым, был мною ранен легко в колено…
В е р а (махая руками). Не так, не так!
Я к о р е в (удивлённо). Помилуйте, что вы? Сличите с протоколом… я вам принесу копию!
В е р а (убеждённо). Не надо говорить так, как в протоколе! Не надо, понимаете?
Я к о р е в (усмехаясь). Но если отступить от него, тогда будет неправда!
В е р а (топая ногой). Ах, какой вы! Пётр, объясни ему, как надо рассказывать страшное…
П ё т р (недовольно). Тебе, Якорев, пора бы перестать об этом…
Я к о р е в. Почему же? Странно.
П ё т р. Нечем тут гордиться…
В е р а. Неправда, Петька!
Я к о р е в (обижен). Как нечем? Я подвергал жизнь опасности, и ты, дворянин, должен понимать…
П ё т р. А я — не понимаю. Не хочу. А если пойму, так, может быть, не подам тебе руки…
В е р а. Петька, что такое?
Я к о р е в (вставая). Ты стал зазнаваться, Пётр. Если ты гордишься тем, что кончаешь гимназию, а меня исключили, то я считаю себя оскорблённым…
В е р а (радостно). Браво! Вот видите, Якорев, вы можете говорить, как настоящий герой, благородно, горячо…
Я к о р е в (повышая тон). Твоё поведение я называю свинством.
В е р а. Ай, не надо ругаться!
П ё т р (равнодушно). Иди ты к чёрту! Очень мне нужно знать, как ты думаешь о моём поведении… Перестрелял каких-то мальчишек — а стрелял со страха…
В е р а. Врёшь, Петька!
Я к о р е в (возмущён). Я? Со страха?
П ё т р (лениво). Конечно. Испугался и давай палить без всякой надобности…
Я к о р е в (угрожая). Это, мой друг, слова серьёзные.
П ё т р (сестре, насмешливо). Его под суд надо отдать, а ты, дура, восхищаешься — герой!
В е р а (растерянно). Да, герой… он — герой, только не умеет рассказывать…
Я к о р е в. Я ухожу, Вера Ивановна! С тобой, Пётр, я поговорю после! Я тоже — дворянин…
П ё т р (усмехаясь). Дуэль, что ли?
В е р а (в тихом восторге). Нет? Якорев, неужели дуэль? Петя, милый!
Я к о р е в (многозначительно). Я посмотрю… подумаю… (Идёт.)
В е р а (провожая его). Прекрасно, Якорев, вы — благородная душа! Это правда — Петька загордился. Он познакомился с каким-то господином, может быть — революционером, и с той поры…
(Уходят. Пётр подходит к буфету, наливает водки, пьёт. Из своей комнаты, торопливо, как только может, идёт Яков.)
Я к о в. Дай мне воду, Петя.
П ё т р. Это — водка.
Я к о в. Водка? Зачем ты пьёшь?
П ё т р. Так. Должно быть, от зубной боли.
Я к о в. Э-эх, Петя! Дай скорее воды…
П ё т р (подавая воду). Кто-нибудь плачет?
Я к о в. Да.
П ё т р. Мама?
Я к о в (уходя). Люба…
П ё т р. Давай, я снесу воду…
Я к о в. Нет. Ты не ходи туда…
П ё т р (грубовато). Я не собираюсь…
(Входят Софья и г-жа Соколова — седая дама с измученным лицом, держится прямо, говорит негромко, с большой внутренней силой, и невольно внушает уважение к себе.)
С о к о л о в а. Вы понимаете, зачем я пришла?
С о ф ь я (не знает, как себя держать). Я получила ваше письмо… Петя, пожалуйста, оставь нас…
(Пристально глядя в лицо Соколовой, Пётр подвигается к ней, она тоже смотрит на него. Пётр, наклонясь, хочет протянуть ей руку, Софья становится между ними.)
С о ф ь я (суетливо). Прошу тебя, Петя! Пожалуйста, садитесь…
(Пётр уходит.)
С о к о л о в а (не села. Говорит сначала твёрдо, под конец не может сдержать волнения, но голос её звучит властно). Я пришла сказать, что мой сын не виновен, он не стрелял в вашего мужа — вы понимаете? Мой сын не мог покушаться на жизнь человека… он не террорист! Он, конечно, революционер, как все честные люди в России…
С о ф ь я (повторяет, ударяя на слове «честные»). Как все честные люди?
С о к о л о в а. Да. Вам это кажется неправдой?
С о ф ь я (не сразу). Я не знаю.
С о к о л о в а. Супруг ваш ошибся, указав на него. Ошибка понятна, если хотите, но её необходимо исправить. Сын мой сидит в тюрьме пятый месяц, теперь он заболел — вот почему я пришла к вам. У него дурная наследственность от отца, очень нервного человека, и я, — я боюсь, вы понимаете меня? Понятна вам боязнь за жизнь детей? Скажите, вам знаком этот страх? (Она берёт Софью за руку и смотрит ей в глаза. Софья растерянно наклоняет голову, несколько секунд обе молчат.)
С о ф ь я (с напряжением). Мы получили заявление террористов… они отрицают участие вашего сына…
С о к о л о в а. И этого, я думаю, достаточно для порядочного человека, чтобы признать свою ошибку…
С о ф ь я (тихо). Не говорите со мною… так строго!
С о к о л о в а (не сразу). Я прошу извинить меня.
С о ф ь я (вздыхая). Мне кажется, мы можем говорить иначе…
С о к о л о в а (наклонясь к ней). Да, как две матери… Ведь я не ошибаюсь, чувствуя, что вы убеждены в ошибке вашего мужа, что у вас есть желание помочь мне?
С о ф ь я (волнуясь). Да! Да, я хотела бы… очень хочу! Я не верю, что стрелял ваш сын, я и раньше сомневалась, но теперь — вижу вас — не верю!
С о к о л о в а (жмёт ей руку). Вы — мать, вы не можете ошибаться, когда речь идёт о судьбе сына…
С о ф ь я (пугливо, недоверчиво). Не могу ошибаться, я?
С о к о л о в а (просто). Мать всегда справедлива, как жизнь…
С о ф ь я (болезненно усмехаясь). О, это неверно! Это… красиво сказано, но, боже мой, я — справедлива?
С о к о л о в а (настойчиво). Мать справедлива, как жизнь, как природа… Все дети близки её сердцу, если это здоровое сердце…
С о ф ь я (грустно). А! Вот видите — здоровое сердце…
С о к о л о в а. Мать — враг смерти. Вот почему вы хотите помочь мне спасти сына…
С о ф ь я (тоскливо). У меня — тоже дети, и они — тоже хорошие, поверьте мне! Я первый раз
