девять. Но, наверное, успею.
Вторую серию – к декабрю – пришлю» (там же, ПГ-рл-21-7-6).
Письмо датируется июлем 1912 г., и уже в конце июля – начале августа Горький писал Кранихфельду: «Посылаю „сказку» в замену прежде посланной десятой, которую прошу вернуть мне» (там же, ПГ-рл-21-7-7).
На основании этих писем можно установить, что в июле 1912 г. Горький написал сказку о советнике Оном и трех его сыновьях, послав ее в редакцию «Современного мира» взамен той, которая условно была названа им «Личность».
В сентябрьском номере «Современного мира» появился первый цикл русских сказок – под заглавием «Сказки» и с рядом редакторских поправок в тексте. 13 (26) сентября Кранихфельд писал Горькому: «На днях выйдет в свет несколько запоздавшая сентябрьская книга „Совр‹еменного› мира». На первом месте – Ваши „Русские сказки», которые я, напуганный штрафами и конфискациями, позволил себе в последнюю минуту перекрестить просто в „Сказки». В соответствии с этим в трех случаях, где действие происходит в „некотором царстве, в некотором государстве», я заменил вкрапленные в текст слова „Россия», „русский» – страной, отечеством, подданным» (там же, КГ-н-39-16-4).
Горький ответил 19 сентября (2 октября): «Уважаемый Владимир Павлович! Внесенные Вами поправки вызваны опасением за судьбу книги – значит, так тому и быть ‹…› Ту „сказку», которая осталась не напечатанной, я просил послать мне. Теперь усердно прошу: когда выйдет книжка, пошлите, пожалуйста, оставшуюся ненапечатанной сказку газете „Правда»» (там же, ПГ-рл-21-7-8).
Сказку о «мудрейших жителях», которые пытались создать нового человека («Личность»), Кранихфельд после выхода сентябрьской книжки журнала передал в большевистскую газету «Правда». Можно думать, что она не устраивала редакцию «Современного мира» по идейным соображениям, так как доводы Кранихфельда о ее художественном несовершенстве несостоятельны. В сказке высмеивались веховские идеологи, с которыми меньшевистско-кадетская редакция журнала была в добрых отношениях.
Летом 1912 г. у Горького налаживается связь с газетой «Правда». 28 июня (И июля) Ладыжников сообщал ему об успехе газеты среди рабочих, но жаловался на отсутствие сил и средств, мешающее работе (Архив А. М. Горького, КГ-п-42-1-3). 19 июля (1 августа) 1912 г. В. И. Ленин писал Горькому: «А в России революционный подъем, не иной какой-либо, а именно революционный. И нам удалось-таки поставить ежедневную „Правду»…» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 48, стр. 81). В следующих письмах Ленин просил Горького сотрудничать в газете и тем самым помочь росту ее популярности. В начале октября 1912 г. он сетовал: «В „Правде» Вас все нет да нет. Жаль. А надо бы поддержать газету» (там же, стр. 97). Откликаясь на просьбы Ленина, Горький и решил передать в «Правду» сказку, не опубликованную в «Современном мире».
4(17) октября 1912 г. Ленин писал Горькому: «На днях получил из редакции „Правды» в Питере письмо, в котором они просят меня написать Вам, что чрезвычайно рады бы были постоянному Вашему сотрудничеству. „Хотим-де предложить Горькому 25 коп. за строчку, да боимся, чтобы он не обиделся», – так они мне пишут» (там же, стр. 100). В ответ Горький послал Ленину письмо, адресованное редакции «Современного мира», с просьбой передать «Правде» десятую сказку. Ленин в тот же день сообщил правдистам:
«Писал, по Вашей просьбе, Горькому и получил от него сегодня ответ. Он пишет: „Пошлите прилагаемую записку «Правде». О гонораре не может быть и речи, это чепуха. Работать в газете я буду, скоро начну посылать ей рукописи. Не мог сделать этого до сих пор лишь потому, что отчаянно занят, работаю часов по 12, спина трещит».
Как видите, настроен Горький очень дружественно».
Ниже – приписка Ленина: «Прилагаю письмо Горького в „Современный мир» о выдаче Вам „Сказки». Скорее верите» (там же, стр. 105–106).
Однако письмо Горького не понадобилось: редакция «Современного мира» уже передала сказку «Правде», и она была напечатана 30 сентября (13 октября) 1912 г., в воскресном номере газеты. За два дня до этого «Правда» сообщала: «В воскресном номере „Правды» будет помещена „Сказка» М. Горького» («Правда», 1912, № 129, 28 сентября).
Ленин высоко оценил выступление Горького на страницах «Правды». В декабре 1912 г., убеждая писателя принять участие в агитации за подписку на газету, он писал: «В какой форме? Ежели есть сказка или что-либо подходящее, – тогда объявление об этом будет очень хорошей агитацией» (В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 48, стр. 137).
К декабрю 1912 г. Горький собирался прислать «Современному миру» вторую серию «Русских сказок». Для нее были предназначены сказки: о советнике Оном, о «мудрейших жителях» и о Смертяшкине.
Одним из поводов для создания сказки о Смертяшкина послужил выпад писателя-декадента Федора Сологуба против Горького. Весной 1912 г. в кадетской газете «Речь» появились «ненапечатанные эпизоды» из романа Сологуба «Мелкий бес» под заглавием «Сергей Тургенев и Шарик» («Речь», 1912, № 102, 15 апреля; № 109, 22 апреля; № 116, 29 апреля). В образе Шарика был высмеян Горький, а под именем Сергея Тургенева – Скиталец.
В связи с этим Горький писал Л. Андрееву в мае 1912 г.: «Началась в литературе русской какая-то новая – странная – портретная полоса: только что вышла повесть Ш. Аша, где прегрубо нарисованы Волынский, Чириков, Дымов, Бурдес и Ходотов и еще куча людей. Недавно читал рукопись, посвященную Арцыбашеву, имею препоганый рассказ о Куприне, старичок Тетерников размалевал меня, Дымов, – как говорят, – Мережковского, у Ропшина тоже портретики. Что это значит?» (Лит Наел, т. 72, стр. 345). О том же писал Горький Р. М. Бланку в конце мая 1912 г.: «Писать на тему о необходимости объединения для пашей интеллигенции пробовал, но – выбит. из позиции, потерял нужное настроение, прочитав ряд последних книг – что за „новая полоса» в русской литературе?» (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-4-18-7). Наконец, сообщая тогда же о сологубовском шарже А. В. Амфитеатрову («Сологуб раскрасил меня»), Горький заметил, что зачинатели «новой полосы» «дадут очень солидный материал гасителям духа и тем, кто любит плясать на могилах»… И добавил с иронией: «…я сижу и сочиняю длинную поэму, коя начинается так:
Если б я, положим, удавился —
То-то бы читатель удивился! и т. д.»
(там же, ПГ-рл-1-25-162).
Сказка о Смертяшкине продиктована стремлением дать отповедь тем, «кто любит плясать на могилах». Поэтому было бы неправильно связывать возникновение ее замысла только с указанными выступлениями Федора Сологуба, О. Дымова, Б. Ропшина и др. Мысль о создании такого произведения родилась у Горького значительно раньше этих выступлений.
Еще в апреле 1907 г. он писал И. П. Ладыжникову с Капри: «Здесь много русских писателей – Вересаев, Айзман, Леонид ‹Аидреев›, – это мрачные люди, они сидят, нахмурив лбы, и молча думают о тщете всего земного и ничтожестве человека, говорят же они о покойниках, кладбищах, о зубной боли, насморке, о бестактности социалистов и прочих вещах, понижающих температуру воздуха, тела, души» (Архив Ггп, стр. 159).
В письме Горького Л. Андрееву от 12 (25) августа 1907 г. содержится резкая характеристика Сологуба: «Старый кокет Сологуб, влюбленный в смерть, как лакеи влюбляются в барынь своих, и заигрывающий с нею, всегда с тревожным ожиданием получить от нее щелчок по черепу» (Лит Насл, т. 72, стр. 287).
Для Горького проповедь смерти в литературе была одним из отличительных признаков мещанина, испугавшегося размаха революционной борьбы и спрятавшегося в узкий личный мирок. Эта мысль отчетливо выражена в статье «Разрушение личности» (1908), где впервые появился образ Смертяшкина (см.: Г-30, т. 24, стр. 70).
О некоей «модерн-девице», послужившей одним из прототипов Нимфодоры Заваляшкиной, Горький сообщил А. С. Черемнову в августе – сентябре 1912 г.: «…девица надела неотразимо прозрачную кофту и всё прочее; приходит куда-нибудь, садится на собственную ногу и всех убеждает, что смерть совершенно неизбежна. Душится какими-то кладбищенскими духами и цитирует в доказательство этого неизвестных поэтов на двух языках, не считая русского» (Архив ГУи, стр. 111). В образе Нимфодоры угадываются гротескно заостренные черты писательниц – З. Н. Гиппиус, Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, А. Н. Чеботаревской (жены Сологуба). В 1911 г. вышла книга «О Федоре Сологубе. Критика. Статьи и заметки». Ее составительница Анастасия Чеботаревская включила в сборник только положительные отзывы о творчестве своего мужа. Горький тогда же писал В. Львову-Рогачевскому: «Что Вам за охота писать о Сологубах и прочих „живых трупах», „мертвых душах»? Они и сами про себя напишут, а если не хватит времени – жен попросят» (Архив А. М. Горького, ПГ-рл-24-5-12).
Непосредственная работа над сказкой относится, вероятно, ко второй половине сентября – началу октября 1912 г. 17(30) августа Ладыжников сообщил Горькому: «С Сытиным я говорил. Он очень просит Вас писать для „Русского слова». Будет помещено всё, что Вы пришлете» (там же, КГ-п-42-1-4). Горький ответил И (24) сентября: «„Русскому слову» я дам фельетон в конце сентября, когда выйдет книжка „Совр‹еменного› мира» с „Русскими сказками». Было бы хорошо, если бы Сытин или Благов написали точно, каковы их условия?» (Архив ГУ11, стр. 202).[60]
19 октября (1 ноября) Горький сообщил Ладыжникову, что «фельетон» о Смертяшкине готов. Он писал: «…могу сейчас же прислать беллетристический очерк со стихами „Смертяшкин» – в жанре русских сказок». Но только 22 ноября (5 декабря) сказка была отправлена Ладыжникову (см. там же, стр. 210). Узнав, что Ладыжников собирается в Берлин, Горький в следующем письме напомнил: «Третьего дня послал Вам в Питер рукопись фельетона для „Рус‹ского› слова»…» (там же, стр. 211).
Ладыжников ответил Горькому из Берлина 29 ноября (12 декабря): «Рукопись о „Смертяшкине» я получил в Петербурге перед отъездом сюда и тотчас же отправил ее вместе со своим письмом Сытину в Москву» (Архив А. М. Горького, КГ-и-42-1-11). 16 (29) декабря 1912 г. сказка о Смертяшкине появилась в газете «Русское слово».
Горький был заинтересован в том, чтобы сказка стала известна не только в буржуазно-либеральных кругах, где ее старались обойти молчанием. В ответ на просьбу А. Н. Тихонова дать материал для газеты «Правда» он писал 19 декабря 1912 г. (1 января 1913 г.): «Предлагаю Вам перепечатать из „Рус‹ского› слова» „Сказку» о Смертяшкине…» (Г Чтения, 1959, стр. 27). И несколько дней спустя – ему же: «Вот, – перепечатайте в „Правде» эту сказку, – веселая» (там же, стр. 28). 31 декабря (13 января) Тихонов ответил: «Перепечатывать сказки из „Русского слова» неудобно: уж очень они всем известны» (там же, стр. 79).
Текст сказки Горький правил после первой публикации. Сохранилась переписка Горького с сотрудничавшим в «Русском слове» писателем И. М. Касаткиным. В конце января – начале февраля 1915 г. Горький обратился к Касаткину с просьбой: «Весною 13-го года в „Рус‹ском› слове» был напечатан мой фельетон „Смертяшкин», мне очень нужна эта вещь, черновика у меня нет, и я прошу
