А ты – ехидна! Ты – нищая!..
НИЛ (сквозь зубы). Вы не кричите!..
БЕССЕМЁНОВ. Что? Вон! Змееныш… я тебя вскормил от пота-крови…
ТАТЬЯНА (из своей комнаты). Папаша! Папа!
ПЕТР (Нилу). Ну? Дождался? Эх, ты… стыдился бы!
ПОЛЯ (негромко). Не… не смейте на меня кричать! Я не раба вам… не можете вы обижать всех… И – вы скажите – за что отца выгнали?
НИЛ (спокойно). Я тоже требую… здесь не сумасшедшие живут… надо отвечать за свои поступки…
БЕССЕМЁНОВ (тише, сдерживаясь). Уйди, Нил, от греха… уйди! Смотри… ты – выкормок мой… которого я воспитал…
НИЛ. Не корите меня вашим хлебом! Я отработал все, что съел!
БЕССЕМЁНОВ. Ты… душу мне сожрал… разбойник – ты!..
ПОЛЯ (берет Нила за руку). Идем отсюда!
БЕССЕМЁНОВ. Иди… ползи, змея! Ты все… из-за тебя… ты дочь ужалила… его теперь… проклятая… из-за тебя дочь моя…
ПЕРЧИХИН. Василь Васильич! Тихо! По совести!
ТАТЬЯНА (кричит). Отец! Неправда! Петр – что же ты? (Является в дверях своей комнаты и, беспомощно протягивая руки, выходит на средину.) Петр, не нужно этого! О боже мой! Терентий Хрисанфович! Скажите им… скажите им… Нил! Поля! Ради бога – уйдите! Уходите! Зачем все это…
Все бестолково суетятся. Тетерев, скаля зубы, медленно встает со стула. Бессемёнов отступает пред дочерью. Петр подхватывает сестру под руку и растерянно смотрит вокруг.
ПОЛЯ. Идем!
НИЛ. Хорошо! (Бессеменову.) Ну, мы уходим… вот! Мне жаль, что все вышло так громко.
БЕССЕМЁНОВ. Ступай, ступай!.. Уводи ее…
НИЛ. Я уж не ворочусь…
ПОЛЯ (громко, дрожащим голосом). Винить меня в таком… винить за Таню… разве можно? Тут разве я виновна? Бесстыдник вы…
БЕССЕМЁНОВ (бешено). Уйдешь ты?!
НИЛ. Тише!
ПЕРЧИХИН. Ребята, – не сердитесь! Надо – кротко…
ПОЛЯ. Прощайте! Иди, отец!
НИЛ (Перчихину). Идем!
ПЕРЧИХИН. Не-ет, я с вами не хочу… мне не рука… я – сам по себе… Терентий! Я сам – один… Мое дело – чистое…
ТЕТЕРЕВ. Идем ко мне…
ПОЛЯ. Иди! Иди же, пока не гонят…
ПЕРЧИХИН. Нет… я не пойду… Терентий, – мне с ними не рука! Я понимаю…
ПЕТР (Нилу). Да уходите вы… черт побери!..
НИЛ. Иду… прощай… какой однако ты…
ПОЛЯ. Идем, идем…
Уходят.
БЕССЕМЁНОВ (кричит им вслед). Ворoтитесь! Поклoнитесь…
ТАТЬЯНА. Папаша! Милый мой… не надо кричать…
БЕССЕМЁНОВ. Постойте… Погодите…
ПЕРЧИХИН. Ну, вот… теперь ушли… И хорошо! Пускай их!..
БЕССЕМЁНОВ. Сказать бы мне им на прощанье: злодеи! Кормил, поил… (К Перчихину.) Ты, старый черт! Дурак! Пришел, забормотал… чего тебе надо? чего?
ПЕРЧИХИН. Василь Васильич! Не кричи… я тебя уважаю, чудак ты! Глупый я – верно! Но я понимаю… кто куда…
БЕССЕМЁНОВ (садится на диван). Я… потерял мысли. Не понимаю… Что вышло? Вдруг… как летом, в сушь, пожар… Одного – нет… говорит – не ворочусь… Ишь как просто! Ишь ты как… Нет… я этому поверить не могу…
ТЕТЕРЕВ (Перчихину). Ну, что ты тут? Зачем ты?
ПЕРЧИХИН. Для порядка… я, брат, рассуждаю просто… Раз-два! Больше никаких! Она мне дочь? Очень хорошо… Значит, – должна она – (Вдруг замолчал.) Плохой я отец… и ничего она не должна… пусть ее живет, как хочет! А Таню мне жалко… Таня… мне жалко тебя… Мне, братцы, всех вас жалко! Эхма!.. Ведь ежели по совести сказать – все вы дураки!..
БЕССЕМЁНОВ. Молчи ты…
ПЕТР. Таня! Елена Николаевна ушла?
ЕЛЕНА (из комнаты Татьяны). Я здесь… Лекарство приготовляю…
БЕССЕМЁНОВ. Мысли у меня спутались… ничего не понимаю! Неужто Нил… так и уйдет?
АКУЛИНА ИВАНОВНА (входит, беспокойно). Что случилось? Нил с Пелагеей в кухне там… а я была в чулане…
БЕССЕМЁНОВ. Ушли они?
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Нет… зовут Перчихина… Пелагея говорит, скажите, говорит, отцу… а губы у нее дрожат. Нил, все равно как пес, – рычит… что такое?..
БЕССЕМЁНОВ (вставая). А вот сейчас… вот я пойду…
ПЕТР. Отец, – не надо! Не ходите…
ТАТЬЯНА. Папаша! Пожалуйста… не надо…
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Да что такое?
БЕССЕМЁНОВ. Ты понимаешь… Нил уходит… совсем…
ПЕТР. Ну, что же в том? Уходит и – прекрасно… Зачем он вам? Он женится… он хочет жить своей семьей…
БЕССЕМЁНОВ. А! Так разве… я-то, я – чужой ему?
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Чего ты беспокоишься, отец? Бог с ним! Пускай уходит… У нас свои дети есть… Перчихин – ты чего же? Иди!
ПЕРЧИХИН. Мне с ними – не по дороге…
БЕССЕМЁНОВ. Нет… тут не то совсем… уходишь – уходи! Но – как? Как он ушел… Какими глазами глядел на меня?..
Елена выходит из комнаты Татьяны.
ТЕТЕРЕВ (берет Перчихина под руку и ведет за собой к двери).
Пойдем зубровки хватим по рюмке…
ПЕРЧИХИН. Эхма, божья дудка! Сурьезный ты…
Уходят.
БЕССЕМЁНОВ. Я знал, что он от нас уйдет… ну, только – разве так? А эта… эта… кричит! Поденщица, девчонка… пойду, поговорю им…
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Э, полно-ка, отец! Они – чужие нам люди! Что их жалеть? Ушли и – ладно!
ЕЛЕНА (Петру негромко). Идемте ко мне…
ТАТЬЯНА (Елене). И я… возьмите и меня!..
ЕЛЕНА. Идем… идемте…
БЕССЕМЁНОВ (услышал ее зов). Куда?
ЕЛЕНА. К себе… ко мне!
БЕССЕМЁНОВ. Кого зовете-с? Петра?
ЕЛЕНА. Да… и Таню…
БЕССЕМЁНОВ. Таня – ни при чем! А Петру ходить к вам… не надо!
ПЕТР. Позволь, отец! Я… не мальчик! Я пойду или не пойду…
БЕССЕМЁНОВ. Не пойдешь!
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Петя! Уступи отцу! Эй, уступи…
ЕЛЕНА (возмущенно). Позвольте, Василий Васильевич!
БЕССЕМЁНОВ. Нет, уж вы позвольте! Хотя вы люди и образованные… хотя вы потеряли совесть… и никого не уважаете:
ТАТЬЯНА (истерически кричит). Папаша! Перестаньте…
БЕССЕМЁНОВ. Молчи! Когда ты не хозяйка своей судьбы – молчи… постой! Куда?
Елена идет к двери.
ПЕТР (бросаясь за нею, хватает ее за руку). Позвольте! На минутку… нужно сразу… нужно объясниться…
БЕССЕМЁНОВ. Нужно меня выслушать. – Сделайте мне милость, – выслушайте! Дайте мне понять – что такое?
Входит Перчихин, сияющий и веселый, за ним Тетерев тоже с улыбкой на лице. Они останавливаются у двери, переглядываются. Перчихин подмигивает на Бессемёнова и махает рукой.
Все куда-то уходят… без всякого объяснения намерений… зря… обидно и беспутно! Куда ты можешь идти, Петр? Ты… что ты такое? Как ты хочешь жить? Что делать?
Акулина Ивановна всхлипывает. Петр, Елена и Татьяна стоят все трое плотной группой пред Бессемёновым, при его словах: «Куда ты можешь идти» – Татьяна отходит в сторону к столу, где стоит мать. Перчихин знаками показывает что-то Тетереву, трясет головой, взмахивает руками, как бы шугая птиц.
Я имею право спрашивать… ты – молод, ты еще – глуп! Я – пятьдесят восемь лет растягивал жилы мои в трудах ради детей…
ПЕТР. Я слышал это, отец! Я сотни раз…
БЕССЕМЁНОВ. Стой! Молчи!
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Ах, Петя, Петя…
ТАТЬЯНА. Мамаша, вы… ничего не понимаете!
Акулина Ивановна трясет головой.
БЕССЕМЁНОВ. Молчи! Какие ты слова можешь сказать? На что укажешь? Нет ничего…
ПЕТР. Отец! Ты мучаешь меня! Что тебе нужно? Что ты хочешь?
АКУЛИНА ИВАНОВНА (вдруг громко). Нет, стой! И у меня есть сердце… и я имею голос! Сыночек! Что делаешь? Что затеял? Кого спросил?
ТАТЬЯНА. Это ужасно! Это какая-то тупая пила. (Матери.) Вы рвете душу… тело…
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Это мать – пила? Мать?
БЕССЕМЁНОВ. Старуха, погоди! Вот он… дай ему сказать…
ЕЛЕНА (Петру). Ну, будет! Я больше – не могу…я ухожу…
ПЕТР. Постойте… ради бога! Сейчас все будет ясно…
ЕЛЕНА. Нет – это сумасшедший дом! Это…
ТЕТЕРЕВ. Елена Николаевна, – уйдите! Пошлите их всех к черту!
БЕССЕМЁНОВ. Вы, господин! Вы…
ТАТЬЯНА. Да кончится ли это? Петр, уйди!
ПЕТР (почти кричит). Отец… смотри! Мать… вот – это моя невеста!
Пауза. Все смотрят на Петра. Потом Акулина Ивановна всплескивает руками и в ужасе смотрит на мужа, Бессемёнов – точно его оттолкнули – подается всем телом назад и наклоняет голову. Татьяна, тяжело вздохнув, медленно, с опущенными вдоль тела руками, идет к пианино.
ТЕТЕРЕВ (вполголоса). Ловко выбрал время…
ПЕРЧИХИН (выступая вперед). Ну, вот и всё! Вот оно… все разлетаются! Айда, ребятишки, лети из клетки, как птицы в благовещенье…
ЕЛЕНА (вырывая руку из руки Петра). Пустите! Я не могу…
ПЕТР (бормочет). Теперь все ясно… Сразу…
БЕССЕМЁНОВ (кланяясь сыну). Н-ну, спасибо, сынок… за радостное известие…
АКУЛИНА ИВАНОВНА (с плачем). Погубил ты себя, Петенька! Да разве она… она пара…
ПЕРЧИХИН. Она? Петру? Да… что ты! Старуха! Да – чего он стоит?
БЕССЕМЁНОВ (Елене медленно). Спасибо и вам, барыня! Теперь, стало быть, – пропал он! Ему бы учиться… а теперь… ловко! Хоть я это и чувствовал… (Злобно.) Поздравляю вас с добычей! Петька! Нет тебе благословенья! А ты… ты… поймала? Украла? Кошка… парш…
ЕЛЕНА. Вы не смеете!..
ЕЛЕНА. Нет, стойте! Да, это верно! Да, я сама взяла его у вас, сама! Я сама… я первая сама сказала ему… предложила жениться на мне! Вы слышите? Вы, филин? Слышите?.. Это я вырвала его у вас! Мне – жалко его! Вы его замучили… вы ржавчина какая-то, не люди! Ваша любовь – это гибель для него! Вы думаете – о, я знаю! – вы думаете, – для себя я сделала это? Ну, думайте… ох! как я вас ненавижу!
ТАТЬЯНА. Лена! Лена! Что ты?
ПЕТР. Елена… идемте!
ЕЛЕНА. Знаете, я еще, может быть, – не обвенчаюсь с ним! Вы рады, да? О, это очень может быть! Вы – не пугайтесь прежде время! Я буду так, просто жить с ним… без венца… но вам – не дам его! Не дам! Вы – более его не станете мучить, нет! И он не придет к вам – никогда! Никогда! никогда!
ТЕТЕРЕВ. Виват! Виват, женщина!
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Ах, батюшки! Отец… что это! Отец…
ПЕТР (толкая Елену к двери). Иди… Идите… уходите…
Елена, уходя, увлекает Петра за собой.
БЕССЕМЁНОВ (беспомощно оглядываясь). Вот как?.. (Вдруг громко и быстро, одним резким звуком.) Полицию зови! (Топая ногами.) Долой с квартиры! Завтра же… ах ты!..
ТАТЬЯНА. Папаша! Что вы?
ПЕРЧИХИН (удивленный, ничего не понимая). Василь Васильич! Голубь! Что ты это? Чего кричишь? Тебе бы радоваться надо…
ТАТЬЯНА (подходя к отцу). Послушайте…
БЕССЕМЁНОВ. А, ты! Ты еще… осталась! Чего ты не уходишь? Уходи и ты… Не с кем? Некуда? Прозевала?
Татьяна, отшатнувшись, отходит быстро к пианино. Акулина Ивановна, растерянная и жалкая, бросается к ней.
ПЕРЧИХИН. Василь Васильич, – брось! Подумай! Учиться Петр теперь не будет… на что ему?
Бессемёнов тупо смотрит в лицо Перчихина и кивает головой.
Жить – есть на что ему. Ты денег накопил… Жена – малина-баба… а ты – кричишь, шумишь! Чудак, опомнись!
Тетерев хохочет.
АКУЛИНА ИВАНОВНА (воет). Все покинули! Бросили!
БЕССЕМЁНОВ (оглядываясь). Молчи, мать! Воротятся… не смеют!.. Куда пойдут? (Тетереву.) Ты что тут скалишь зубы? Ты! Язва! Дьявол! Долой с квартиры! Завтра же – долой! Вас шайка целая…
ПЕРЧИХИН. Василь Васильич!..
БЕССЕМЁНОВ. Прочь, ты! Несчастный… бродяга…
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Таня! Танечка! Милая моя! Хворая ты, несчастная! Что будет?
БЕССЕМЁНОВ. Ты, дочка, все знала… ты знала все… молчала! Заговор против отца? (Вдруг как бы испугавшись.) Ты думаешь… не бросит он ее? бабенку эту? Распутницу… в жены! Мой сын… проклятые вы люди! Несчастные… беспутные!
ТАТЬЯНА. Оставьте меня! Не дайте мне… возненавидеть…
АКУЛИНА ИВАНОВНА. Доченька! Неудачливая
