редакцию рукопись Пешкова (псевд. Максим Горький), заглавие «Старуха Изергиль» (В.Г.Короленко, Избранные письма, III т., Гослитиздат, 1936, стр. 86).
Рассказ включался во все собрания сочинений.
Печатается по тексту, подготовленному М.Горьким для собрания сочинений в издании «Книга».
Впервые напечатано, с подзаголовком «Рассказ бывалого человека», в «Самарской газете», 1895, номер 154, 20 июля и номер 156, 22 июля.
В письме к С.П.Дороватовскому 14 декабря 1898 года, который в это время готовил к изданию III том «Очерков и рассказов», Горький писал: «…среди рассказов, посланных мною Вам для III тома, есть один, озаглавленный «Однажды осенью». Возвратите его мне; так как он автобиографического характера, я должен буду, изменив, включить его в то, над чем работаю теперь для «Жизни».
Горький работал в это время над романом «Фома Гордеев», но в процессе работы, очевидно, отказался от мысли использовать «Однажды осенью» в романе, и рассказ вошёл в III том «Очерков и рассказов» изд. Дороватовского и Чарушникова 1899 года и во все собрания сочинений. Подзаголовок сохранялся до издания 1903 года.
Печатается по тексту, подготовленному Горьким для собрания сочинений в издании «Книга».
Впервые напечатано в журнале «Русская мысль», 1895, номер 9. Рассказ включался во все собрания сочинений. Рассказ основан на одном из эпизодов жизни Горького в Тифлисе в последних числах декабря 1891 года. Прототипом Кравцова был грузин Г.Читадзе, сын крестьянина, деятель революционного движения. Около заболевшего Читадзе дежурили его товарищи, революционно настроенная молодёжь; среди них был и Горький.
Печатается по тексту, подготовленному Горьким для собрания сочинений в издании «Книга».
Песня о Соколе
Впервые напечатано в «Самарской газете», 1895, номер 50, 5 марта под названием «В Черноморье», с подзаголовком «Песня», в серии «Теневые картинки». Рассказ старого Рагима имел подзаголовок: «О соколе и уже». В первое издание (Дороватовского и Чарушникова) «Очерков и рассказов», 1898 года, произведение вошло под названием «Песня о Соколе», подзаголовок «О соколе и уже» был снят. В остальном рассказ подвергся небольшим стилистическим изменениям. В следующем издании «Очерков и рассказов» «Песня о Соколе» была уже изменена не только стилистически. Горький создал новую редакцию «Песни», в которой значительно заострена политическая направленность произведения, усилено революционное звучание образа Сокола. Полностью переработаны последние строфы. Эта редакция 1899 года легла в основу всех последующих публикаций произведения.
«Песня о Соколе» включалась во все собрания сочинений.
Печатается по тексту, подготовленному для собрания сочинений в издании «Книга».
Ввиду важности изменений, которым подверглось произведение, приводим полностью первую редакцию песни «О соколе и уже» по тексту, опубликованному в «Самарской газете»:
«О соколе и уже»
I
Высоко в горы вполз уж и лёг там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море.
Высоко в небе сияло солнце, и горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень…
И по ущелью, во тьме и в брызгах, поток стремился навстречу морю, скача чрез камни.
Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.
Вдруг в то ущелье, где уж свернулся, пал с неба сокол с разбитой грудью, в крови на перьях…
С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твёрдый камень…
Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты…
Подполз он ближе к разбитой птице и прошипел ей прямо в очи:
— Что, умираешь?
— Да, умираю! — ответил сокол, вздохнув глубоко. — Я славно пожил… Я много прожил… Я храбро бился… И видел небо. Ты не увидишь его так близко… Эх ты, бедняга!
— Ну, что же небо? — пустое место… Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно… тепло и сыро!
Так уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни.
И так подумал: «Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, всё прахом будет…»
Но сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повёл очами.
Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье тёмном и пахло гнилью.
И крикнул сокол с тоской и болью, собрав все силы: — О, если б в небо хоть раз подняться!..
А уж подумал; «Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!..»
И предложил он свободной птице: — А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся. Быть может, крылья тебя поднимут и поживёшь ты ещё немного в твоей стихии.
И дрогнул сокол и, слабо крикнув, пошёл к обрыву, скользя когтями по слизи камня.
И подошёл он, расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и вниз скатился.
И сам, как камень, скользя по камню, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья…
Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.
А волны моря с печальным плеском о камень бились… И трупа птицы не видно было в морском просторе…
II
В ущелье лёжа, уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу.
И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье.
— А что он видел, умерший сокол, в пустыне этой без дна и края?
— Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полётам в небо? Что им там ясно?
— А я ведь мог бы узнать всё это, взлетевши в небо хоть ненадолго…
Сказал и сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.
Рождённый ползать — летать не может… Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся…
— Так вот в чём прелесть полётов в небо! Она — в паденье… Смешные птицы!
— Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной.
— Там только пусто. Там много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу.
— Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний?!
— И скрыть за ними свою негодность для дела жизни? Смешные птицы!
— Но не обманут теперь уж больше меня их речи. Я сам всё знаю! Я видел небо.
— Взлетал в него я, его измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю.
— Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом… Я знаю правду.
— И их призывам я не поверю. Земли творенье — землёй живу я.
И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою.
Блестело море, всё в южном солнце, и с шумом волны о берег бились.
В их тихом шуме звучала песня о смелой птице, любившей небо.
О, смелый сокол! Ты, живший в небе, бескрайнем небе, любимец солнца!
О, смелый сокол, нашедший в море, безмерном море себе могилу!
Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь купаться в небе, свободном небе, где нет помехи размаху крыльев свободной птицы, летящей кверху!..»
Примечания
1 В этом месте рукопись оборвана. — Ред.
2 Далее в рукописи Горький вычеркнул слова: «одним или двумя существами, подобными мне». — Ред.
3 О боже, как это красиво! Какая поэзия! Огонь на горе и песня! — Ред.
4 Я хочу их видеть… — Ред.
