говоришь?
Вася. Он наверное сделает тебе предложение…
Зина. Перестань!
Вася. И когда я умру… ты выйдешь за него замуж…
(Они уходят. Елена всё время что-то говорит Самоквасову с доброй улыбкой, оживлённо.)
Самоквасов. Да… но, видите ли…
Елена (громче). Вы преувеличиваете! Люди гораздо более глупы, некультурны, чем злы…
Самоквасов. Я всё-таки прожил сорок лет, и обидно, когда люди, ещё не жившие, третируют тебя…
Медведева (идёт). Добрый вечер! А где же мои?
Елена (оглядываясь). Тут где-то.
Медведева (садясь). Пора бы домой! Ему запрещено гулять после заката, а он нарочно ходит.
Самоквасов (крякнув). Гм… Почему же нарочно?
Медведева. Да уж так… вижу я эту игру! (Грозит пальцем.) Я простая женщина, а всё вижу…
Мастаков (подходя к ней). А вы не сердитесь… Ведь вы добрейшая душа!
Медведева. Не могу, батюшка! Мать я, и у меня погибает дочь… да! Вы — милый человек, хороший вы человек, ну а материнское — вам неведомо и непонятно. Мук моих вы не знаете, слёз не видите, думушки мои бесконечные неведомы вам… Сына потеряла, теперь — дочь теряю… каково это?
(Самоквасов мрачно нахмурился и отходит прочь.)
Мастаков. Дочь теряете? Почему же?
Медведева (грубовато). Да что вы — не видите, как она измоталась, устала, изнервилась вся? Ночами — не спит, плачет… А он ей — всё о смерти, всё о том, что вот он, молодой, умирает, а она будет жить…
Мастаков (удивлённо). Он? А я думал — он… не так…
Медведева. Разве такая она была? Спокойная, крепкая, весёлая! Бывало — целый день смеётся, поёт…
Мастаков. Мне казалось, что у него очень развито чувство человеческого достоинства и он… не станет…
Медведева. Не станет! Как же! Эдакий-то самолюб да стеснялся бы? Он же первое лицо на свете… ведь из его речей выходит, что когда он помрёт — и мир весь помереть должен, и солнце погаснет… вишь какой лакомый! Да ещё целует её иной раз, о господи! Вдруг заразит, а? Ведь это что же? За что?
Самоквасов (рычит). Это… я вам скажу… это уж я не знаю…
Медведева. Ну, батюшка, тоже и все вы, мужчинки, хороши…
Елена (предостерегая). Не слишком ли жёстко говорите вы? (Указывает глазами на Самоквасова.)
Медведева (изменяя тон). Да. Забылась, пожалуй. Мать! Не за себя ожесточаюсь — за дочь… мне что себя жалеть? А дитя своё я обязана хранить… и больно мне видеть, как отравляют душу её смертной тоской… да!
Самоквасов (Мастакову). Вот положение, а? Вот — как тут, что вы скажете? (Взволнованно отходит прочь.)
Мастаков (негромко). Не смеет умирающий тащить в свою могилу живого…
Самоквасов. А вот видите — тащит! Ненавижу я этого Васю. Иронический он человек, но — ничтожный!
Медведева. Водицы бы мне, что ли…
Саша (из-за деревьев). Сейчас!
Медведева. Сердце горит. О, господи… милосердный господь наш!.. Сохрани и помилуй юность… одари её радостями от щедрот твоих!
(Все замолчали, поникли. Саша приносит воду. С террасы, позёвывая, идёт Вукол Потехин.)
Вукол (подходя). Я спал — одиннадцать часов подряд! Лёг — в восемь, встал в семь. (Оглядывает всех.) Я думал, вы чай пьёте. (Медведевой.) Почему, премудрая, у вас такое свирепое лицо?
Медведева (встаёт). Да так… Пришла к чужим людям, нажаловалась, наскрипела… Простите… пойду домой.
Елена. Посидите с нами!
Вукол. Эге, да все вы чего-то… не в духе как бы?
Медведева (покорно). Нет, пойду… Зина одна там…
Вукол. А жених где же? (Ему не отвечают. Самоквасов смотрит на него сердито.) Ничего не понимаю! Заспался. (Самоквасову.) Тебе, Мирон, я чувствую, хочется пива выпить холодного.
Самоквасов. Мне? (Решительно.) Да, идём… мне очень хочется… вообще… (Быстро уходит.)
Вукол (идя за ним). Стой! Куда ты?
Елена (Медведевой). Посидите с нами, а?
Медведева. Точит он её там… нет, я пойду! Вы простите… может, нехорошо говорила я…
Елена. Не мы будем осуждать вас за это.
Медведева. Ой, родная вы моя, тяжело бабой быть! Вы ещё не знаете этого, у вас вон дитя взрослое (кивает на Мастакова), а вот, погодите, когда народится много, да начнутся их юные годы…
(Ушли. Мастаков, посвистывая, смотрит на часы. Возвращается Елена.)
Мастаков. Какая симпатичная старуха-то, а?
Мастаков (оглянулся, тихо). Лена, как ты думаешь, могла бы она, из любви к дочери, к юной жизни, — совершить преступление? Возможно ведь, а?
Елена (улыбаясь). Думаю — возможно.
Мастаков (горячо). Великолепно! Ах, Лена, как это великолепно! Нет ничего лучше возможностей, и нет им границ, а?
Елена. Я не думаю, чтобы именно она могла — пойми! Но — бывало, что матери делали преступления ради счастья детей, — ты это знаешь!
Мастаков (задумчиво). Но… мне хотелось бы, чтоб и она могла… например — дать яду этому Васе. Она такая славная! Вот тема, а? Только матери умеют думать о будущем — ведь это они родят его в детях своих… (Задумался.) Что такое? Да, мне надо идти…
(Елена взглянула в лицо ему и идёт к дому. Он хмуро смотрит вслед ей.)
Мастаков (вполголоса, неохотно). Ты не хочешь спросить, куда я иду?
Елена (не оборачиваясь). Нет. Зачем? Ты сам сказал бы, если это нужно знать мне.
Мастаков. Я? Сказал бы?.. Подожди минутки две.
Елена (возвращаясь). Ни больше ни меньше?
Мастаков (уныло). Знаешь — я разорву этот рассказ, а? Он — плох.
Елена (с оттенком строгости). Почему плох?
Мастаков. Да вот… скажут — фантазия, выдумка… неправда, скажут! Зачем я читал им? Какие тяжёлые люди!.. Николай чем-то заряжен…
Елена (подошла близко к нему, говорит сдержанно, с большой силой). Что тебе мнение этих людей? Это люди, не добитые судьбой, они осуждены на гибель своей духовной нищетой, своим неверием, — что тебе до них? Изучай их, и пусть они будут для тебя тёмным фоном, на котором ярче вспыхнет огонь твоей души, блеск твоей фантазии! Ты должен знать, что они тебя не услышат, не поймут — никогда, как мёртвые не слышат ничего живого. И не жди их похвал, они похвалят только того, кто затратит своё сердце на жалость к ним… любить их нельзя!
Мастаков (обняв её, заглядывает в глаза ей). Когда, Лена, ты говоришь так… ты, добрая и нежная… мне даже немного боязно… Откуда у тебя эта… эта сила, Лена?
Елена. Из той веры в будущее, которую ты внушил мне.
Мастаков (радостно). Я? Это правда? Значит — я могу передать другим мою веру?
Елена. О, да!
Мастаков. Это меня… радует! (Оглядывается и — тихо.) Знаешь — иногда мне кажется, что вся Россия — страна недобитых людей… вся!
Елена (тревожно, с укором). Что ты говоришь? Стыдись! Это — не твоё!
Мастаков (снова смотрит в глаза её). Да-а… ты — веруешь! Без колебаний!.. И я тоже могу так… Но — не всегда… Порой я живу в плену этих впечатлений и пока не одолею их — теряю себя, не вижу, где я, что отличает меня от этих людей. (Обнял её за плечи и тихо идёт.) Они входят в душу мне, точно в пустую комнату, сорят там какими-то увядшими словами и маленькими мыслями, тяжёлыми, точно камни… Я начинаю чувствовать осень в груди — и ничего, никого не люблю! Осень — это красиво, ярко, да…
Елена. Но это — не твоё!
Мастаков (оглядываясь). Нет, не моё, Лена… Знаешь — мы плохо устроились, дёшево, но — плохо! Живём, точно на улице… Глухо, никто не приезжает к нам… уже больше двух недель я не видел ни одного литератора… (За деревьями появляется доктор.) Только ты одна… ты, моя умница…
(Саша идёт.)
Елена (нерешительно). Хочешь — уедем?
Мастаков. Куда? И где у нас деньги?
Саша. Вам записка.
Мастаков (смущён, ворчит). О, злая фея!
Саша (уходя, тихо). Я — не злая.
Мастаков (вертит в руках конверт. Елена не смотрит на него. Он — грустно). Да… Лена… вот…
Елена (поспешно, точно не желая слушать мужа). Это вы, доктор?
Потехин (выходя). Я. Не помешал?
Елена. О, нет! Чему же?
Мастаков (комически). Чему ты можешь помещать, почтенный друг? (Суёт конверт в карман и роняет его на землю. Потехин видит это, надвигается вперёд, желая, чтобы Мастаков отступил перед ним.)
Потехин. Я, собственно, очень угнетён.
Мастаков. Судя по лицу — ты не преувеличиваешь.
Потехин. Давеча я тут говорил… Всё это можно было сказать иным тоном, конечно. Мне будет тяжело, если ты подумаешь… что я враждебно настроен против тебя как личности…
Елена (усмехаясь). Полноте, доктор! Может ли он…
Мастаков. Прошу не мешать оратору!
Потехин. Да. Так вот. Я, собственно говоря, всё сказал. Ты, пожалуйста, не думай…
Мастаков. Не могу. Я всегда думаю. Профессиональная привычка, друг мой.
Потехин (угрюмо). Очень рад, что ты шутишь.
Мастаков (отступая и кланяясь). Лорд! Я вижу радость вашу и наслаждаюсь ею.
Потехин (наступив ногой на конверт, улыбается). Чудак ты всё-таки!
Мастаков. Да, всё-таки… (Задумался, отирает платком лицо.) Всё-таки… странное слово, а? Лена… я пойду… Хочешь со мной?
Елена (твёрдо). Нет.
Мастаков. Почему?
Елена. Мне нужно сходить к Медведевым.
Мастаков (опустив глаза). Может быть, я зайду к Ольге Владимировне… хочешь?
Елена. Нет.
Мастаков (кашлянул). Ну, твоя воля!
(Идёт не торопясь, точно ожидая, что его остановят. Елена смотрит вслед ему. Потехин поднял конверт, взглянул, и лицо его расплылось в широкую улыбку.)
Елена (взглянув на него). Чему это вы рады?
Потехин (взмахивая рукой). А вот… (Не решился сказать.) Сейчас придут отец, Медведева, Самоквасов — будем играть в карты.
Елена (уходя). А…
Потехин. Послушайте…
Елена. Что?
Потехин. Вы часто встречали людей, которые не лгут?
Елена. Нет, не часто. (Присматривается к его руке.)
Потехин. А как вы думаете — Константин…
Елена (сухо). Простите, что это за письмо у вас?
Потехин (протягивая ей конверт). Я поднял здесь… это ему адресовано…
Елена (взяла письмо). Да? Вы при нём подняли?
Потехин (смущён). Да… то есть… нет… он ушёл уже…
Елена. Почерк, кажется, Ольги Владимировны. (Зовёт.) Саша! Едва ли это что-нибудь важное…
Потехин (угрюмо). Не знаю… Как я могу знать? Прочитайте…
(Саша идёт.)
Елена (ласково). Саша, голубчик, догоните мужа и отдайте ему это… он потерял, забыв прочитать.
(Саша бежит. Елена уходит, не взглянув на доктора.)
Потехин (грозит вслед ей пальцем и шепчет). Дура… Подожди ты! Благородные комедии, а-а? Подожди, заплачешь!
(Идут Вукол и Самоквасов, оба выпивши.)
Вукол. Если ты мечтаешь поймать хорошего перепела…
Самоквасов (добродушно). Это ты перепи́л…
Вукол. Нет, слушай… Для этого нужна превосходнейшая самка… а у тебя она — безголосая дрянь. Это противоречит…
Самоквасов. У тебя всё всему противоречит.
Вукол. Это, брат, и забавно! Это и любопытно! Ты подумай — люди мучились, стараясь спрятать все углы, скрыть все шероховатости… вдруг родился Вукол Потехин, посмотрел и говорит…
Самоквасов. Ерунду…
Вукол. Нет! Посмотрел, всё обнажил, всё раскрыл и говорит — это обман! Это — нас унижающий обман!
Потехин (резко). Я не буду играть в карты.
Самоквасов. Почему же?
Потехин. Голова разболелась.
(Уходит. Вукол и Самоквасов молча смотрят друг на друга.)
Самоквасов (обижен). Как хочешь, а — это неделикатно! Сам же пригласил… сейчас придёт Медведева… ты пойди, скажи ему, что это нехорошо!
Вукол (неохотно идёт). Он упрям.
Самоквасов. Он вообще… плохой партнер!
Вукол (ворчит). Голова болит… в тридцать лет…
(Самоквасов снял
