список преступников, подлежащих наказанию. Надев пенснэ, Полувеков говорит:
— Смирно! Ну, что же? Опять за эту неделю двадцать три зверёныша заслужили наказание? Вы, скоты, всё ещё не можете понять, что место ваше — в тюрьме, среди воров и убийц, среди каторжников и что здесь вы живёте из милости, по доброте людской, по милосердию честных людей! Не понимаете этого? Ну, и пеняйте на себя. Сегодня будут наказаны (читает): Смирнов Иван за дерзости помощнику моему, за непослушание приказу надзирателя и воспитателю Климову, за разбитие стекла в окне — пятнадцать розог. Я тебя, Смирнов, усмирю. Ты у меня забудешь, как на мачеху ножом замахиваться.
Смирнов. Не ножом, а стамеской.
Полувеков. А за то, что ты смеешь поправлять меня, я тебе прибавлю ещё пяток. Двадцать — Смирнову! Михаилу Арапову за неприличное поведение в церкви — пятнадцать розог.
Арапов. У меня, Антон Васильич, живот болит…
Полувеков. Молчать! А то — прибавлю. Слесареву и Югову за драку — по десять. Ерохину, Сушкову, Макову и обоим Ивановым за кражу каравая белого хлеба — чистить отхожее место. Сверх того, Ерохину, за то, что прикрывал соучастников кражи, — десять розог. Я тебя, Ерохин, переломлю! Алексею Чумову за оскорбление преподавателя Климова — десять. Деева, Трофимова, Сидельникова на воскресенье в карцер. Остальных на завтра — без прогулки. Завтра наиболее отличившиеся поведением примерным идут в лес, за грибами. Таковых… Семнадцать человек. Начать экзекуцию со Смирнова. Делай! Солил розги?
Миша. Так точно!
Полувеков. Покажи рукавицу.
Миша показывает.
14
Двое надзирателей ведут Смирнова к скамье. Миша расправляет розги, пропуская их сквозь кулак, — на руках у него кожаная рукавица, смоченная солёной водой, он оглаживает розгу после каждого удара по телу наказуемого. Делалось это якобы в целях гигиенических. У ног Миши деревянное ведро с рассолом. Смирнов упирается, мычит. Его кладут, двое надзирателей держат за ноги и за руки.
Оношенко (считает). Раз. Два. Три… Миша — не фальшивь! Четыре!
Полувеков. Смирнова за сопротивление — в карцер на сутки.
15
К скамье ведут Ерохина. Из фронта выскакивает Сушков, бросается в ноги Полувекову, визжит:
— Не бейте меня… Простите! Я не буду, Антон Васильич — я не буду…
Полувеков. Убрать!
Оношенко оттаскивает Сушкова за ногу. Среди ребятишек некоторые, человек пять — восемь, испуганы, плачут.
16
Из окна дома администрации смотрит на экзекуцию жена Оношенко, толсторожая баба лет сорока, смотрит с наслаждением. Из-под руки её выглядывает дочь Полувекова, девочка лет 12.
Оношенко. Гляди, какие у них крутенькие да крепкие. (Крякает.) Ты, Людмилочка, не высовывайся очень-то, папаша увидит, заругается. Не велит он показывать тебе, как мальчишек секут.
Людмила. А девочек тоже секут?
Оношенко. И девочек — тоже. Наука. Не накажешь — не научишь. Меня, милая, так били, что, бывало, даже все чувства повыбьют, ни крику, ни дыхания нет. Отец бил, потом — тётка, а как отдали в ученье, в швейки — хозяйка драла за волосья или по щекам нашлёпает.
Людмила. Михайловна, отчего так нехорошо везде? Только в лесу и хорошо.
Оношенко. В лесу, милая, очень даже хорошо! Где людей нет, там всегда прелестно…
Людмила. Скорее бы — осень и снова в училище. Там хоть дразнят меня за то, что хромая…
Оношенко. Там, конешно, подруги… Гляди, как Сушков-то извивается… ишь ты!
Людмила. Не хочу!
Оношенко. Ой, что ты кричишь! Спрячься скорей, присядь.
17
Полувеков — встал на ноги, смотрит в окно дома, грозит палкой. Яшин — льёт горстями воду на голову Сушкова, лежащего в обмороке на земле.
Преступники учатся
1
Школа. Алтарь и амвон скрыты занавесом. На грубых деревянных партах двадцать пять — тридцать малышей. На задних партах — шалят, возятся. За передней стоит Сушков. За столом — попик, непрерывно нервно барабанит пальцами, в левой руке — линейка. Он говорит мальчику, стоящему за первой партой:
— Оказывается, ты, Анисимов, ничего не знаешь о сотворении мира. Сие не похвально, даже постыдно и достойно возмездия, кое и не минует тебя. Садись. Маков! Расскажи о потопе. Маков, тебе говорю — встань!
Маков. Меня держат.
Поп. Кто держит? Беси?
Маков (подскочил). Ой!
[Поп]. Что это значит?
Маков. Они щиплются.
Попик подходит к парте и бьёт линейкой плашмя по головам соседей Макова, кстати и по его голове.
— Говори!
Маков, шмыгая носом:
— Когда людей расплодилось много, они начали строить Вавилонову башню.
Попик. Зачем же это?
Маков. Чтобы спастись от потопа.
Попик. Так-так-так! Ну?
Маков. А этот… Ной, выстроил… баржу.
Попик. Дурак. Но — продолжай.
Маков. Тут у них смешались языки…
Попик. Так-так-так! Что значит — смешались языки?
Маков. Я не знаю.
Попик. Так. Ну, ты тоже ничего не знаешь, как Анисимов, Евченко и все другие. А не знаете вы потому, что не хотите знать. О чём и будет доложено смотрителю.
Маков. Батюшка, у нас время нет учиться.
Поп. Лжёшь.
Маков. Да вы сосчитайте часы-то!
Поп. Молчи. Ой, Маков, прикуси язык свой дерзкий! Начнём пение. Пожалуйте сюда, беси болотные, кикиморы!
Мальчики становятся полукругом у стола. Попик достал камертон и командует.
— Начинайте «Волю»! Ну — раз, два!
Взмахивает руками; дети поют:
Золотая ты моя.
Не с росой ли ты спустилась?
Не во сне ли вижу я?
Аль горячая молитва
Долетела до царя.
Горемычную слезу.
2
Столярная мастерская. Перерыв в работе. Десятка два мальчиков окружают Яшина и Лисицу. Смирнов и Ерохин в углу, сидя на верстаке, о чём-то перешёптываются. Яшин — пьяненький, благодушен. Лисица показывает, как надобно воровать кошельки из карманов и как «перетыривать» их из рук в руки. Яшин восхищается:
— Это-то фокус! Это — ловко! Ах, сукин кот! А часы срезать можешь?
Лисица. Часы, Степан Иванович, трудно. Это очень трудно!
Лапотошник. Бумажник — значит, тоже трудно стырить…
Вошёл Оношенко, стоит и наблюдает.
Яшин. Постой, сукин кот! Да ты уж слямзил часы-то! Ах, дьявол!
Оношенко. А Лисица учит ребят лучше, чем ты, Яшин, а? Ты, старый чёрт, опять балуешь? Гляди, — смотрителю доложу! (Бьёт Лисицу.) Я тебе, сволочь, говорил, чтоб ты бросил фокусы эти? Говорил?
Яшин. Ты — не сердись, не бей его! Он — хват! Эх, зря вы его держите здесь! На воле он — барином жил бы…
Оношенко. Будет болтать! Эй вы, за работу! Смирнов, Ерохин, опять вместе? Я кому сказал, что вместе вам не полагается быть, а? Запишу (вынул книжку, пишет).
3
Сапожная мастерская. Мальчики сучат дратву, кладут заплаты на обувь, клеят каблуки, подошвы. Медленно шагает Климов, присматриваясь к работе. В руке — шпандырь. Он колотит им ребятишек по головам, по спинам, кричит:
— Как держишь головку, болван? Положи на колено. Конец шила сломан — не видишь? Отточить надо. Это что? Кривой каблук-то клеишь, осёл! Ну, отдых на четверть часа. Шабаш. Куда побежали? Не сметь! Дьяволята. За вас Христос страдал, святые угодники мучились, зверям на съедение шли, а вы, дьяволовы дети, в церкви воняете. (Сел на стул у окна.) Собирайтесь сюда, живо! (Ребята окружают его.) Намедни я вам рассказывал житие святых Кирика и Улиты, а сегодня слушайте Пантелеймона Целителя и великомученика житие. Не толкайтесь, мало вам места? Зверята! Тише! (Откашлялся.) В царствование императора римского… Арап, это что такое император?
Климов. Какой?
Арап. Всё равно какой, всякий.
Климов. Осёл! Не всякий, а всероссийский.
Арап. Вы сказали — римский.
Климов. Я тебе, харя, объяснял: римских больше нет, в Риме теперь папа сидит. Дурак, тупая башка! Ты. чего смеёшься, косая морда!
4
На дворе, за домом администрации, преступники пилят дрова, укладывают их в поленницы, толстые поленья раскалывают. Роют канавы для стока воды. За ними наблюдает надзиратель. Работают молча.
5
За углом церкви — Арап, Чумовой и Людмила, она — хромая, с костылём.
Людмила. Вы — не стыдитесь…
Арап. Не мы порем, а нас порют. Наплевать нам на стыд.
Людмила. Девочек тоже секут.
Чумовой. Тебя — секли?
Людмила. Мне Оношенкова жена сказала, что секут.
Арап. Она — стерьва.
Чумовой. Настоящая стерьва. Ты её не слушай!
Людмила. За что вы её ругаете? Она — добрая.
Арап. Она с Лисицей живёт.
Людмила. Неправда! Она — с мужем, а Лисица — с вами в бараке живёт.
Мальчики, усмехаясь, переглянулись.
Арап. Ты не понимаешь, про что мы говорим.
Чумовой. Ей и не надо понимать это, она — хромая.
Людмила (обиделась). Я знаю, что хромая, а вы — дураки! И — врёте! У-у… Воришки! Дрянь.
Идёт прочь.
Чумовой. Обозлилась.
Арап. Дурочка. Эх, как есть хочется!
Чумовой. Айда в кухню, помои выносить. Может, хлеба украдём. (Уходят.)
6
В углу, в тени частокола, Людмила, сидя на земле, сплетает из травы венок. Ерохин идёт с лопатой на плече. Замедлив шаг, смотрит на Людмилу, она улыбается ему.
Людмила. Вот — села, а встать — трудно.
Ерохин молча подаёт ей костыль, помогает встать.
Людмила. Спасибо. Ты всегда кому-нибудь помогаешь.
Ерохин (сконфуженно). Ну уж — всегда! Не всегда, а как приходится.
Людмила. За что тебя посадили сюда?
Ерохин. Голубей воровал.
Людмила. Я очень люблю голубей.
Ерохин (усмехаясь). Воровать? (Идёт прочь.)
Людмила грустно смотрит вслед ему. Бросила венок на землю, идёт к дому.
Преступники забавляются
1
В углу двора, за поленницей дров, четверо играют в карты, «в носы»: Лисица, Ерохин, Арап и Сушков. Чумовой на страже.
Лисица. Готово? Подставляй нос…
Арап. Ты — смошенничал. Не давайся ему, Сушков!
Сушков. Ничего, пускай бьёт. Только не по щекам! Сжав большими пальцами нос, прикрывает щёки тылом ладоней.
2
Лисица бьёт картами по носу Сушкова, делая это с наслаждением садиста. Бьёт по крыльям носа и сверху вниз.
Арап (кричит). Не бей сверху! Это — не закон!
Лисица. Не ори, в зубы получишь.
Арап. Ерохин — чего он делает? Заступись.
Сушков — плачет.
3
Ерохин. Брось, Лиса!
Лисица. Ты — кто? Начальник? Семнадцать, восемнадцать.
Ерохин. Брось!
Лисица. Пошёл ты к чёрту! Девятнад…
Ерохин бьёт его ладонью по уху.
Арап. Так его!
4
Ерохин и Лисица — дерутся. Арап, прыгая вокруг них, подзадоривает:
— Лупи его, Ероха-воха! Под душу дай.
5
Сушков, прислонясь к забору, гладя рукой распухший нос, вытирает другой слёзы из глаз. Чумовой — советует:
— Ты, пойди, умойся.
6
Лисица, сидя на пне, сплёвывая кровь с разбитой губы, говорит:
— Это ему даром не пройдёт! И Арапу не пройдёт.
Чумовой. Оношенке — наябедничаешь? Изобьём.
Лисица. Ты — изобьёшь?
Чумовой. Все. Как в прошлый раз.
Лисица пинком ноги в живот опрокинул Чумового.
— Получи задаток! Я вас, комаров, передавлю.
Уходит, поплёвывая. Чумовой пробует встать на ноги, падает.
7
По двору идёт, как слепая, жена Оношенко. Наткнулась на Лисицу, выскочившего из-за угла церкви.
— Куда? Кто это тебе мурлетку расколол?
Лисица. Ерохин со Смирновым.
Оношенко. Эх ты, мозгляк! Все тебя бьют.
Лисица. Ну уж это — врёте!
Оношенко. Чего-о?
Лисица. Неправда. Я сам всех бью.
Оношенко. Маленьких. А Смирнова не можешь. Дрянь.
Лисица. Я…
Оношенко. Иди, иди! Разговорился… Сорока…
8
Ерохин, согнувшись, смотрит в щель забора. Отламывает кусок доски с треском, испугался, просунул кусок в щель. Идёт Смирнов, в руке — пила.
— Ты что тут?
Ерохин. На волю гляжу.
Смирнов. Тебя Яшин спрашивал.
Ерохин. Лисицу надо бы выпороть.
Ерохин. Сволочь он.
Смирнов. Все хороши.
Ерохин. Он с женой
