его полиция гоняет на выборы нагайками, он выбирает мошенников, угодных правительству, там же, где есть хоть малейшая свобода, — он выбирает только тех, кто уже сослан в Сибирь или сидит в тюрьме за свои политические убеждения.
Он выбирает также глухонемых, остроумно идя навстречу желанию своего правительства, которое хотело бы наполнить Думу восковыми фигурами, деревянными болванами, чем угодно — только не честными людьми.
И в то же время народ вооружается. Он видит, что нужно драться, если ему не уступят. Он будет драться.
И, разумеется, он победит.
Не давайте ни гроша денег русскому правительству! Оно не имеет связи с народом, миллионы людей уже осудили его на гибель.
Оно почти триста лет держало русский народ в диком невежестве, создав из него огромный, глупый, тяжёлый кулак, который уже несколько раз поднимался над головами народов Европы в то время, когда они шли к свободе, — поднимался и останавливал их на пути. Этот кулак всё ещё висит над вами, вызывая всюду страшное напряжение милитаризма, бессмысленную трату средств на броненосцы и пушки.
Оно даже из религии создало средство для травли инородцев, дубину для истребления иноверцев.
Понимают ли еврейские банкиры Европы, что они дают деньги в Россию на организацию еврейских погромов?
Если они это понимают, — их преступление равно разве только их жадности к наживе. История готовит для них заслуженную ими тяжёлую пощечину.
Нет, не нужно давать денег той анархической партии, которою Европа по недоразумению, продолжает считать русским правительством, — эти деньги пойдут на убийства. Не давайте денег насильникам над духом и телом русского народа!
Мне так трудно представить, чтобы культурная Европа, видя, как варварская власть, обезумевшая от страха потерять своё положение в стране, давит, душит, убивает тысячи людей, хотела помочь этой власти в её преступлениях.
И неужели Европу так мало беспокоит простая мысль, что ведь небезопасно иметь своими соседями сто сорок миллионов людей, которых всячески стараются превратить в животных, упорно внушая им вражду и ненависть ко всему, что не русское, воспитывая в них жестокостью — жестокость ещё большую, насилиями — страсть к насилиям ещё более грубым?
Когда то народы Европы ходили далеко на восток освобождать гроб господень из рук мусульман. Теперь на глазах Европы искажают и грязнят душу великого народа, вместилище бога живого.
К этому преступлению относятся равнодушно. Более: готовы дать злой силе, угнетающей русский народ, средства для дальнейшего угнетения.
Вероятно, люди неясно представляют себе то, что они делают в данном случае. Тем более, что ведь в конце концов придётся иметь дело не с партией, именующей себя русским правительством, а с русским народом.
Ибо — он победит.
Не давайте же денег партии Романовых для борьбы за свою власть, у них есть своё, личное золото.
Я говорю о тех деньгах, которые лежат в английском банке и которые Англия, вероятно, давала японцам на войну с Россией.
Не давайте денег в руки варваров, политика которых всегда была враждебна культурным стремлениям Европы.
Как они заплатят вам?
Россия ограблена ими. Покупательная способность народа — ничтожна, его промышленность не развита, земля истощена, её мало. Народу предстоят долгие годы борьбы за своё освобождение — годы, если вы будете давать деньги партии Романовых для борьбы с русским народом.
Не делайте исторического преступления, ещё никем не сделанного, — преступления бессмысленного столь же, как и позорного.
Не давайте Романовым денег на убийства…
Я думаю, что мой голос дойдёт до сердца каждого честного человека. Не для всех же рента — дороже человека?
Я верю в истинную культурность европейца. Он всегда рисуется мне стоящим на высоте, пред ним открыта вся жизнь мира, ум его обширен, сердце отзывчиво к стонам людей, и его честные глаза видят правду везде, как бы глубоко ни скрывали её те, для кого она враждебна.
Неужели моё представление ошибочно и наивно, неужели, ставя европейца так высоко, я ставлю его только в неловкое и смешное положение?
Письмо Анатолю Франсу
Искренно уважаемый мною собрат по оружию!
Когда я узнал, что во Франции образовалось «Общество друзей русского народа» — этот день был днём моей великой радости.
Для меня земля — гордое сердце вселенной, искусство — огненное сердце земли, люди искусства — фибры её сердца.
Искусство чувствует за всех, грустит со всеми, оно — неиссякаемый источник любви и правды, справедливое, как солнце, оно, воспевая героя, печально любит и ничтожного, оно есть Мать, для которой все люди мира — маленькие, горячо любимые дети.
И только для людей искусства воистину — нет эллина, нет иудея! Для них человек прежде всего — душа, душа печальная и мятежная, душа, искажённая жестокостью скверно созданной жизни. Трагически раздвоенный насилиями над его духом со стороны отвратительных маниаков, которые считают себя призванными небом, чтобы управлять судьбами народов, — каждый человек для искусства — неисчерпаемый источник мудрости и поэзии, великого и жалкого, горя и пошлости.
Да, только люди искусства — всегда верные рыцари на страже вечной красоты, истины и справедливости, вот почему только они — истинные аристократы мира!
Вот почему, когда я увидал в списке друзей русского народа Ваше блестящее имя, имя острого Мирбо, Стейнлейна, чьи рисунки улицы и жизни дали мне много красивой печали и гневного смеха, Ланглуа, Сеньобоса, Клемансо, — всё это люди, которых я давно знаю и привык уважать, — вот почему, говорю я, я обрадовался пылкою радостью сердца.
Ибо Ваше отношение к русскому народу не только подтверждает мою веру в силу искусства — оно воскрешает в мире великую мечту о братстве народов.
Каждая народная масса есть источник чудесных возможностей, в каждой стране, под гнётом труда и насилия, гибнут, быть может, десятки гениев, сотни великих людей, всем народам необходима полная свобода приобщения ко всему, что создано и создаётся творческой работой духа.
Каждая страна в наши дни — женщина, которую насилуют животные, вот почему она так много родит уродов, так редко — великих людей.
Больше свободы народам, если мы хотим видеть жизнь достойной человека, прекрасной и радостной! Вот лозунг для всех, кто любит жизнь.
Моя родина — страна невыразимых, безумных, зверских насилий над человеком, — моя родина становится кошмаром всего мира.
Молодая страна, ещё не жившая свободной духовной жизнью, она многое может дать миру, если освободится от гнёта бездарной и грубой силы, убивающей её душу.
Я знаю русский народ и не склонен преувеличивать его достоинства, но я убеждён, я верю — этот народ может внести в духовную жизнь земли нечто своеобразное и глубокое, нечто важное для всех.
Придавленный к земле своекорыстными стремлениями Романовых утвердить свою власть, расшатанную их бездарностью и жестокостью, ныне мой народ поднимает голову, он хочет открыто бороться за свою свободу со зверями — владыками его судьбы.
Он понял, наконец, что, если будет молча терпеть и далее, — он погибнет, из него высосут всю кровь, раздавят ему грудь, убьют сердце.
Он понял, кто его враг, он нашёл своих друзей и верит им, он видит, где источник его горя, он чувствует свою силу, он — победит. Примирение между ним и его правительством с каждым днём становится всё более невозможным, и это ясно чувствуют обе враждующие стороны.
Всё честное, смелое, искреннее дружно встало на сторону народа — все чувствуют, что только его сила может спасти страну от гибели, и даже священники, старые враги его, идут ныне во главе крестьян-революционеров.
А бездарное, выродившееся семейство Романовых, желая во что бы то ни стало удержать в своих руках власть над страной, обезумевшее от страха потерять эту власть, окружает себя всем, что есть в России подлого, зверского, позорного.
Посмотрите — ни одного даровитого, даже ни одного просто приличного человека не выдвигает русское правительство на защиту интересов своего дома, только тёмные люди, изверги, лишённые сердца, животные без разума, стая хищных птиц, почуявших запах трупа, суетится и вьётся около трона, утопающего в крови народа.
Правительство потеряло не только честь и разум, оно лишилось даже чувства простой брезгливости: министр Дурново, публично обвинённый в краже казённого овса, не выгнан из кабинета министров. Он даёт балы, и его дом охотно посещают все воры, убийцы, окружающие трон последнего из Романовых и самого жалкого из них.
Кто в России защищает принцип самодержавия? Люди, которые даже сами себя не решаются назвать честными людьми, боясь, что им сейчас же без труда докажут обратное.
Вы посмотрите: полковник Мин за убийство на улице 18 декабря получает чин генерал-майора и назначается флигель-адъютантом царя. Полицейский Ермолов, убивший профессора Воробьева во время обыска в его квартире выстрелом подлеца — сзади, в затылок, когда профессор наклонился, — получает повышение в чине. Казачий офицер Абрамов и полицейский Жданов, избившие и изнасиловавшие политическую арестованную Спиридонову, не отданы под суд и тоже, вероятно, будут назначены на высшие должности.
Я назову Вам десятки подобных примеров, и все они будут говорить об одном: правительство русское, не имея нигде опоры, ныне опирается на свору жадных псов, готовых растерзать даже младенца, лишь бы удовлетворить свою сладострастную, болезненную жажду власти над людьми.
Это безумие, в которое впадают все рабы, когда им дают возможность командовать.
Русское правительство — источник анархизма в стране. Это не парадокс. Все обезумели — одни от усилий удержать свою власть и страха потерять её, другие от наслаждения властью.
Временно назначенный генерал-губернатор Забайкалья, некто Полковников, начинает свои действия с того, что арестует забайкальского военного губернатора Холщевникова — порядочного человека, но уж, конечно, не революционера — и обвиняет его в государственной измене.
Генерал Ренненкампф, один из «героев» последней войны, — человек, явно психически больной, он арестует вице-губернаторов, расстреливает директоров гимназий, делает всё, что он должен был, по роду службы, делать с японцами. К нему посылают для ревизии его деяний генерала Меллер-Закомельского, но он его прогоняет назад.
Как видите, — властей множество, но власти — нет. Россия разделена на участки и отдана в полное распоряжение военных, а военные в России — это столь же культурные люди, как киргизы или башкиры. Разве это не анархия?
Каждый новый акт бессмысленного зверства всё более отталкивает народ от правительства. Дело лейтенанта Шмидта уже вызвало отставку ста сорока офицеров флота, казнь его создала во флоте героя и легенду, которая долго будет питать сердца честных людей чувством мести.
Уже против донских казачьих полков, этой опоры престола, приходится выдвигать пушки и расстреливать казаков.
Армия дезорганизована — Вы это знаете. Сегодня она ещё не знает, что ей делать, и обращает скопившееся в ней чувство злобы туда, куда велит начальство. Но за последнее время я видел в разных местах много солдат и офицеров, и мне ясно: здесь дело Романовых скоро тоже будет проиграно.
