и непоколебимая основа государства. Это — почти религиозное убеждение эмигрантов, и я не имею оснований сомневаться в их искренности. По вере своей они — «идеалисты», индивидуалисты. Идеализм не мешает им веровать, что индивидуальность — «гармоническая личность» и так далее — может расти и развиваться только на «материалистической базе» — на собственней землице, в собственном домике, — только в тесном окружении собственности. Они, конечно, не согласятся с тем фактом, что на почве погони за собственностью развиваются такие чувства, как жадность, зависть, ненависть, что именно собственность является источником преступлений, что обилие нотариусов и судей в современном государстве — верный признак обилия в нём грабителей и воров. Они просто скажут: «Это — наивность полуграмотных людей, «насвистанных» большевиками».
Их веру в спасительность собственности нимало не поколебал тот факт, что не так давно собственники в их стремлении ограбить друг друга истребили, изувечили десятка три миллионов наиболее здоровых людей Европы, разрушили, уничтожили огромное количество культурных ценностей. Возмущение, которое испытывали «гуманисты», «защитники культуры», когда разрушались Лувен, Реймсский собор, города Северной Франции, Восточной Пруссии, Галиции, — это возмущение исчезло бесследно, нимало не изменив психологию тысяч Демидовых. В 1914-16 годах они кричали о зверствах немцев, но в 1917-21 годах это «гуманитарное» негодование не мешало им принимать более или менее активное участие в зверстве белых генералов по отношению к рабочим и крестьянам России, о любви к народу которой они так много всегда говорили и теперь всё ещё продолжают говорить. Странная «любовь», она не мешает большинству эмигрантов мечтать об «интервенции», то есть о нашествии иностранцев, то есть снова о массовом убийстве людей «любимой родины», о разорении и разрушении хозяйства возрождающейся страны. Совершенно изумительна бесстыдная и циническая радость этих людей, — радость, с которой они, питаясь «самокритикой» Союза Советов, отмечают в поучение миру даже такие ужаснейшие факты, как, например, перепечатанный в номере 2806 «Последних новостей» из московской газеты «Труд»:
«ГВОЗДИ В ХЛЕБЕ
Рабочий Дрюнин обнаружил в хлебе, купленном им в замоскворецком кооперативе, кусок железа и обойный гвоздь.»
Вторая моя «ложь» такова: я сказал, что «в России начато «необходимейшее дело нашего века», совершается попытка перенести жизнь с трёх китов — глупости, зависти, жадности — на основы разума, справедливости, красоты, и это — заслуга Ленина, человека, имя которого навсегда останется гордостью России, человека, о котором величайший идеалист наших дней, прекрасная душа — Ромэн Роллан сказал: «Ленин — самый великий человек нашего века и самый бескорыстный».
Само собою разумеется, что по этому поводу с Демидовыми бесполезно говорить, они слишком низки для того, чтобы понять значение В.И.Ленина. Они, конечно, не согласны с оценкой Р.Роллана и с тем, что в Союзе Советов начато «необходимейшее дело нашего века». К тому же этот Демидов, Игорь, сын Платона, родился человеком бездарным и, очевидно, пребудет таковым до конца дней его. Я помню его лопоухим парнишкой с неровными зубами. Борне Бер, талантливый поэт, переводчик Мистраля, именовал Демидова Игошей, — был в Нижнем блаженненький Игоша Смерть в Кармане. Затем я видел Игоря Демидова в 1916 году в Петербурге, кажется, на Шпалерной, в квартире каких-то коллекционеров фарфора и фаянса. Одетый «земгусаром», он читал доклад о продовольственном положении в армии. В то время почти все люди его типа рассказывали трагические вещи оптимистическим тоном. Картины голода солдат, развала армии, бездарности командования — всё это возбуждало у гуманистов сладкую надежду: скоро — конец, Романовы уступят, у нас будет настоящая конституция, мы будем губернаторами. Разумеется, вожделение власти прикрывалось «гражданской скорбью», словами о любви к России, к народу. Мне кажется, что у большинства людей любовь — это и есть садическое стремление к власти. Не стану отрицать, что у многих «гуманистов» 1916-17 годов гуманизм вызывался их страхом пред будущим, пред революцией.
Демидов продолжает:
«Сказавши ложь о русской эмиграции и о «необходимейшем деле нашего века» в России, Горький к ним добавляет и ложь об остальном мире — «о всей земле»: «Жизнь становится всё более отвратительной обнажённым цинизмом своим. Человеку нечем дышать в атмосфере ненависти, злобы, мести. Атмосфера, всё сгущаясь, грозит разразиться последней бурей, которая разрушит и сметёт все культурные достижения человечества, против этой возможности работает только Союз Социалистических Советов, культурно и идеологически организуя трудящихся всей земли. Выпутаться из цепкой паутины уродливых взаимоотношений классов, партий, групп нельзя иначе, как разорвав всю паутину сразу».
Так, по мнению Горького, дело обстоит на «всей земле», и спасение в одном — «разорвать всю паутину сразу».
Эта ложь о нависшей катастрофе уже, конечно, для внутреннего употребления.»
Почему же только «для внутреннего употребления»? Ведь вот Демидов — внешний человек, а прочитал же мою статью. Он не верит мне, не согласен, что «жизнь становится всё более отвратительной обнажённым цинизмом своим». Странно. Беру газету «Последние новости». Демидов сотрудничает в ней и даже иногда редактирует её. Что говорит газета о современной культурной жизни Европы и С.Ш. Америки? А вот:
«Любители сильных ощущений
Нью-Йорк, 30 октября.
Полиция в Атланте арестовала двух студентов, совершивших преступление исключительно из любви к сильным ощущениям. Восемнадцатилетний Херч и его товарищ Джемс Келогли ворвались среди бела дня в магазин на главной улице города, с револьвером в руках. Находившиеся в магазине подняли руки вверх. Несмотря на это, молодые бандиты открыли стрельбу, убили одного, смертельно ранили другого.
На вопрос следователя, почему они стреляли в безоружных людей, преступники хладнокровно ответили:
— Мы хотели знать, что испытывают бандиты, когда они пристреливают свои жертвы.»
К этому нужно прибавить преступление двух студентов Гарвардского университета, детей миллионеров, они убили своего товарища тоже «из любопытства».
«Чикаго, 1 ноября.
Несмотря на принятые полицией чрезвычайные меры охраны, бандиты продолжают терроризовать город. Вчера с неслыханной смелостью четыре «джентльмена» похитили трёх молодых женщин и отпустили их за выкуп в 350 000 франков.
Похищение было произведено среди бела дня на Хэмильтон-авеню. Бандиты увезли женщин за город, отобрали у них все ценные вещи, заперли в пустом доме, получили от мужей жертв выкуп и исчезли, сообщив мужьям адрес пустого дома, где сидели пленницы. Полиция немедленно произвела облаву в предместьях и в городе, но след преступников исчез.»
«Нет свободных мест в тюрьмах
Нью-Йорк, 2 ноября.
В американских тюрьмах нет свободных камер. У тюремного начальства масса преступников, а сажать их некуда.
В Вашингтоне тюрьмы переполнены главным образом нарушителями «сухого закона».
Из Нью-Йорка был запрошен целый ряд городов, но отовсюду получался один и тот же ответ: свободных мест нет.
Последняя попытка была сделана по адресу исправительного дома в Филадельфии. Ответ получился следующий: «Располагаем помещением на 800 человек, а размещено 1 700 человек».
«Чикаго, 12 ноября. Чикагские бандиты изменили своим прежним методам: место автоматических ружей, пулемётов и бесшумных револьверов теперь заняли яд и верёвка. Жертвами бандитов являются не столько мирные жители города, сколько сами же преступники, потому что, как известно, в течение нескольких лет две могущественные шайки ожесточённо борются за первенство в снабжении города контрабандными напитками.
Вчера полицией найдено мёртвое тело с запиской на груди: «Приговорён к повешению». Негр, занимавшийся тайной торговлей пива, найден отравленным, и судебно-медицинская экспертиза установила, что в молоко, которое он пил, был подмешан цианистый калий. Второй негр явился в полицию и, показав ужасные раны на теле, сообщил, что его похитили из дома, отвезли за город и пытали, стараясь выведать у него, где спрятались два человека, которых разыскивала шайка, чтобы свести с ними счёты; негру ножом вырезали полосы на коже, прижигали ноздри концом папиросы, прокалывали мягкие части тела раскалёнными иглами… Из полиции негр вернулся домой и на следующее утро был найден повешенным у себя на чердаке, к его правой ноге была приколота записка: «Не болтай».
«Ежегодно в Нью-Йорке на каждые 100 тысяч человек приходится 50 убитых вследствие несчастных случаев на улицах. За последние шесть месяцев было зарегистрировано 1 852 уличных несчастных случая, во время которых пострадало 1 575 человек.
46 процентов убитых на улицах — дети школьного возраста.»
«Лондон, 31 октября.
Из Дублина сообщают: в городской библиотеке в Голлвей уничтожены по распоряжению епископа все произведения Л.Н. Толстого, Виктора Гюго, Бернарда Шоу и Арнольда Беннета.»
«Новый полицейский скандал в Лондоне
Лондон, 2 ноября.
Раскрыта тайная организация, систематически осведомлявшаяся полицейскими о всех предстоящих обысках в ночных клубах. Организация, в свою очередь, заблаговременно предупреждала угрожаемый клуб или притон. Говорят, что в дело замешаны полицейские, занимающие высокое положение. Ожидаются сенсационные аресты.»
«Лондон, 12 ноября.
Газеты полны отчётов об участившихся в последнее время кровавых преступлениях. Жертвами преступлений становятся главным образом женщины. Уже поползли слухи, будто вновь появился в Лондоне Джек Потрошитель. Несколько дней назад в своей квартире найдена была задушенной вдова Эллис Фонтень; её дочь Агнесса, 19 лет, выбежала на улицу с перерезанным горлом и скончалась прежде, чем её успели допросить. По подозрению в убийстве на следующий день был арестован молодой клерк Реджинальд Кеннеди. Но в тот же день вечером у себя на дому старуха Гертруда Ничем была найдена с перерезанным горлом, а сын её задушенным; внешние признаки преступления те же, что и в доме Фонтень.
В Тингуоль-парке найден труп неизвестной женщины. Из Темзы, близ Серрея, извлечено полураздетое тело другой женщины. Личность их пока не установлена. У обоих трупов перерезано горло.»
«Лондон, 24 ноября.
Труппа «Вье Коломбье» во главе с Копо должна в скором времени дать в Англии несколько мольеровских спектаклей. К общему изумлению, цензура Оксфордского университета потребовала от труппы представить ей пьесы Мольера на предварительный просмотр. Копо отказался. Гастроли в Оксфорде не состоятся.»
«Лондон, 3 декабря.
Арестована миссис Мерик, известная под именем «Королевы ночных притонов». Только десять дней назад она была выпущена из тюрьмы. За это время она успела возобновить свои связи с преступным миром. Обе дочери миссис Мерик приняты в высшем лондонском свете. Старшая замужем за графом Киннуль, младшая — жена лорда Клиффорда.»
«Осквернение кладбища
Берлин, 24 ноября.
Неизвестные осквернили еврейское кладбище в Кепенике, предместье Берлина.»
Берлин, 26 ноября.
В минувшее воскресенье в Берлине отмечено 11 самоубийств.»
«Париж, 2 ноября.
Наследство «марсельского Ландрю», Пьера Рея, убившего трёх невест и присвоившего их имущество, исчисляется в 140 тысяч франков.
Несмотря на тёмное и почти несомненно преступное происхождение этих денег, они переходят теперь в законное владение прямых наследников убийцы. Объясняется это тем, что Пьер Рей умер обвиняемым, но не осуждённым; преступления его, как бы ни были несомненны собранные следствием улики, остались формально не доказанными и уж не могут быть доказаны, так как, по закону, со смертью обвиняемого формально прекращается возбуждённое против него преследование.
Добыча «марсельского Ландрю» перейдёт законным путём к его детям. Однако наследники жертв Пьера Рея не согласны мириться с таким решением вопроса и намерены
