гибелью, — страхом, который гонит мещанина на ту сторону, которую он издавна привык считать наиболее физически сильной, — в сторону работодателя — эксплуататора чужого труда, грабителя мира. Внутренне «вождизм» — результат изжитости, бессилия и нищеты индивидуализма, внешне он выражается в формах таких гнойных нарывов, каковы, например, Эберт, Носке, Гитлер и подобные герои капиталистической действительности. У нас, где создаётся действительность социалистическая, такие нарывы, конечно, невозможны. Но у нас в качестве наследия мещанства ещё остались кое-какие прыщи, не способные понять существенного различия между «вождизмом» и руководством, хотя различие совершенно ясно: руководство, высоко оценивая энергию людей, указывает пути к достижению наилучших практических результатов при наименьшей затрате сил, а «вождизм» — индивидуалистическое стремление мещанина встать на голову выше товарища, что и удаётся весьма легко при наличии механической ловкости, пустой головы и пустого сердца.
Критика уступает слишком много места полуграмотным рецензентам, которые вызывают только недоумение и обиды авторов, но не способны чему-либо научить. Не замечают попыток воскресить и ввести в жизнь некоторые идеи народнической литературы и, наконец, — что очень важно — не интересуются ростом литературы областной, не говоря о союзной. Следует ещё сказать, что критика не касается публичных сообщений литераторов о том, «как они пишут», а эти сообщения очень требуют внимания критики.
Самокритика необходима, товарищи. Мы работаем пред лицом пролетариата, который, становясь всё более грамотным, непрерывно повышает свои требования к нашему искусству, да вместе с этим и к нашему социальному поведению.
Коммунизм идей не совпадает с характером наших действий и взаимоотношений в нашей среде, — взаимоотношений, в коих весьма серьёзную роль играет мещанство, выраженное в зависти, в жадности, в пошлых сплетнях и взаимной хуле друг на друга.
О мещанстве мы писали и пишем много, но воплощения мещанства в одном лице, в одном образе — не дано. А его необходимо изобразить именно в одном лице и так крупно, как сделаны мировые типы Фауста, Гамлета и др.
Напомню, что мещанство — многочисленный класс паразитов, которые, ничего не производя, стремятся потреблять-поглощать как можно больше — и поглощают. Паразитируя на крестьянстве и рабочем классе, тяготея всегда в лапы крупной буржуазии, а иногда, по силе требования извне, переходя на сторону пролетариата и внося в его среду анархизм, эгоцентризм и всю исторически присущую мещанину пошлость, — пошлость мысли, питающейся исключительно фактами быта, а не внушениями труда, — мещанство — насколько оно мыслило и мыслит — всегда пропагандировало и укрепляло философию индивидуального роста, по линии наименьшего сопротивления искало более или менее устойчивого равновесия между двумя силами. Отношение мещанства к пролетариату особенно ярко характеризуется тем фактом, что даже полунищий крестьянин, собственник ничтожнейшего клочка земли, презирал рабочего фабрики, лишённого всякой собственности, кроме рук. Что у пролетария есть ещё и голова, мещанин замечал лишь тогда, когда руки пролетария начинали действовать революционно, вне фабрики.
Не все сорные травы вредны или бесполезны, ибо из многих сорных трав добываются целительные яды. Мещанство вырабатывает только яд разрушающий. Если б мещанин не чувствовал себя ничтожной деталью в машине капитализма, — он не стремился бы так упорно и так бесплодно доказывать свою значительность и свободу своей мысли, воли, своё право на бытие и не создал бы на протяжении XIX–XX веков такое количество «лишних людей», «кающихся дворян», «героев безвременья», людей типа «ни павы, ни вороны».
В Союзе Советов мещанство сдвинуто с места, выгнано из его гнёзд, из сотен уездных городов, развеялось всюду и, как мы знаем, просачивается даже в партию Ленина, откуда его вышибают при каждой партийной чистке. Всё-таки оно остаётся и действует, как микроб, вызывающий постыдные заболевания.
Партийное руководство литературой должно быть строго очищено от всяких влияний мещанства. Партийцы в литературе обязаны явиться не только учителями идеологии, организующей энергию пролетариата всех стран на последний бой за его свободу, — партийное руководство должно явить всем своим поведением морально авторитетную силу. Эта сила должна внести в среду литераторов прежде всего сознание ими коллективной их ответственности за все явления в их среде. Советская литература, при всём разнообразии её талантов и непрерывно растущем количестве новых даровитых писателей, должна быть организована как единое коллективное целое, как мощное орудие социалистической культуры.
Союз писателей создаётся не для того, чтоб только физически объединить художников слова, но чтобы профессиональное объединение позволило им понять свою коллективную силу, определить с возможной ясностью разнообразие направлений её творчества, её целевые установки и гармонически соединить все цели в том единстве, которое руководит всею трудотворческой энергией страны.
Речь идёт, конечно, не о том, чтобы ограничить индивидуальное творчество, но чтобы предоставить для него широчайшие возможности дальнейшего мощного развития.
Надо усвоить, что критический реализм возник как индивидуальное творчество «лишних людей», которые, будучи не способны к борьбе за жизнь, не находя себе места в ней и более или менее отчётливо сознавая бесцельность личного бытия, понимали эту бесцельность только как бессмыслие всех явлений социальной жизни и всего исторического процесса.
Отнюдь не отрицая широкой огромной работы критического реализма, высоко оценивая его формальные достижения в искусстве живописи словом, мы должны понять, что этот реализм необходим нам только для освещения пережитков прошлого, для борьбы с ними, вытравливания их.
Но эта форма реализма не послужила и не может служить воспитанию социалистической индивидуальности, ибо — всё критикуя — ничего не утверждала или же — в худших случаях — возвращалась к утверждению того, что ею же отрицалось.
Социалистическая индивидуальность, как мы видим на примере наших героев труда, которые являются цветением рабочей массы, — социалистическая индивидуальность может развиваться только в условиях коллективного труда, поставившего перед собою высочайшую и мудрую цель освобождения трудящихся всего мира из-под искажающей людей власти капитализма.
Социалистический реализм утверждает бытие как деяние, как творчество, цель которого — непрерывное развитие ценнейших индивидуальных способностей человека ради победы его над силами природы, ради его здоровья и долголетия, ради великого счастья жить на земле, которую он сообразно непрерывному росту его потребностей хочет обработать всю как прекрасное жилище человечества, объединённого в одну семью.
Сказав так много о недостатках литературы нашей, я обязан отметить её достоинства и завоевания. Здесь у меня нет места и времени указать на резкое различие нашей и западной литературы… Скажу только, что для всякого беспристрастного ценителя совершенно ясно: наша литература обогнала западную новизною тем, и напомню, что многие из литераторов наших оценены на Западе ещё более высоко, чем у себя на родине. О завоеваниях литературы нашей я уже говорил полным голосом и с великой радостью в 1930 году в статье, напечатанной в книге «О литературе» (стр.52–54), и во многих других статьях этой книги. С той поры прошли четыре года напряжённой работы. Даёт ли эта работа мне право повысить оценку достижений нашей литературы? Право это мне даёт высокая оценка многих книг основным нашим читателем — рабочим и колхозником. Вам известны эти книги, а потому я не буду называть их, скажу только, что у нас уже есть солидная группа живописцев словом, — группа, которую мы можем признать «ведущей» в процессе развития художественной литературы.
Эта группа объединяет наиболее талантливых партийцев-литераторов с беспартийными, и последние становятся «советскими» не на словах, а на деле, усваивая всё более глубоко общий и общечеловеческий смысл героической работы партии и рабоче-крестьянской, Советской власти. Не надо забывать, что русской буржуазной литературе потребовалось — считая с конца XVIII века — почти сто лет для того, чтоб властно войти в жизнь и оказать на неё известное влияние. Советская революционная литература достигла этого влияния за пятнадцать лет.
Высота требований, которые предъявляются к художественной литературе, быстро обновляемой действительностью и культурно-революционной работой партии Ленина, — высота этих требований объясняется высотою оценки значения, которое придаётся партией искусству живописи словом. Не было и нет в мире государства, в котором наука и литература пользовались бы такой товарищеской помощью, такими заботами о повышении профессиональной квалификации работников искусства и науки. Об этой помощи, об этой работе говорят нам не только организации ВИЭМ и литвуз.
Государство пролетариев должно воспитать тысячи отличных «мастеров культуры», «инженеров душ». Это необходимо для того, чтобы возвратить всей массе рабочего народа отнятое у неё всюду в мире право на развитие разума, талантов, способностей. Это намерение, практически осуществимое, возлагает на нас, литераторов, необходимость строгой ответственности за нашу работу и за наше социальное поведение. Это ставит нас не только в традиционную для реалистической литературы позицию «судей мира и людей», «критиков жизни», но предоставляет нам право непосредственного участия в строительстве новой жизни, в процессе «изменения мира».
Обладание правом и должно внушить каждому литератору сознание его обязанности и ответственности за всю литературу, за все явления, которых в ней не должно быть.
Союз советских литераторов объединяет 1500 литераторов; в расчёте на массу мы получаем одного литератора на 100 тысяч читателей. Это — не много, ибо жители Скандинавского полуострова в начале этого столетия имели одного литератора на 230 читателей. Население Союза Социалистических Республик непрерывно и почти ежедневно демонстрирует свою талантливость, однако не следует думать, что мы скоро будем иметь 1500 гениальных писателей. Будем мечтать о 50. А чтобы не обманываться — наметим 5 гениальных и 45 очень талантливых. Я думаю, что для начала хватит и этого количества. В остатке мы получим людей, которые всё ещё недостаточно внимательно относятся к действительности, плохо организуют свой материал и небрежно обрабатывают его. К этому остатку нужно присоединить многие сотни кандидатов в союз и затем — сотни «начинающих» писателей во всех республиках и областях. Сотни из них пишут, десятки уже печатаются. За 1933–1934 годы в различных городах — от Хабаровска и Комсомольска до Ростова и Сталинграда, Ташкента, Воронежа, Кабардино-Балкарии, Тифлиса и т. д. — вышло около тридцати сборников и альманахов, наполненных произведениями местных начинающих литераторов.
Оценивать эту работу — обязанность критики, которая всё ещё не замечает её, хотя пора заметить. Эта работа, какова бы она ни была, говорит всё-таки о глубине культурного процесса в массе народа. Читая эти книжки, чувствуешь, что авторы стихов, рассказов, пьес — рабкоры, селькоры. Я думаю, что мы имеем добрый десяток тысяч молодёжи, которая стремится работать в литературе. Разумеется, будущий литвуз не в состоянии поглотить и десятую часть этой армии.
Теперь я спрошу: зачем организован съезд литераторов, и какие цели ставит перед собой будущий союз? Если только цели профессионального благоустройства работников литературы, тогда едва ли следовало городить столь грандиозный огород. Мне кажется, что союз должен поставить целью своей не только профессиональные интересы литераторов, но интересы литературы в её целом. Союз должен в
