пугайте… я не робкий…
Калерия. Увидим.
Юлия Филипповна (в лесу поет). Пора домой… домой!..
(Калерия отходит в правую сторону, встречается с Соней. Замыслов идет на голос Юлии Филипповны. Басов подмигивает вслед ему и, наклонясь к Шалимову, что-то шепчет ему. Шалимов, слушая его, смеется.)
Калерия. Собираемся домой?
Соня. Да, все устали…
Калерия. Когда я выхожу куда-нибудь из дома, вместе со мной всегда идет какая-то смутная надежда… а возвращаюсь домой — я одна… С вами этого не бывает — да?
Соня. Не бывает.
Калерия. Будет.
Соня (смеясь). Мне почему-то кажется, что вы говорите грустные вещи с удовольствием.
Калерия. Да? Мне хочется покрыть тревожною тенью думы ваши ясные глаза. Я часто вижу около вас каких-то грубых, оборванных людей — и удивляюсь вашему бесстрашию перед грязью жизни… Вам не противно быть с ними?
Соня (смеясь). Ведь грязь у них на коже — она легко смывается мылом.
(Уходят в глубину, разговор становится неясен.)
Шалимов (вставая). Ты — злоязычен, Сергей… Смотри — сам муж…
Басов. Я?
Шалимов. Природа — прекрасна, но зачем существуют комары? Где-то тут я бросил мой плэд?
(Идет направо. Басов потягивается и мурлычет песенку. В глубине сцены Саша, Соня и Пустобайка собирают вещи. На левой стороне, около копны сена, появляется Варвара Михайловна, в руках у нее букет.)
Влас (в лесу). Кто едет в лодке, господа?
Басов. Варя! ты гуляешь? А я один. Все ушли.
Варвара Михайловна. Ты снова много выпил, Сергей…
Басов. Разве много?
Варвара Михайловна. Ведь тебе вреден коньяк. Потом будешь жаловаться на сердце.
Басов. Но я преимущественно портвейн… Не осуждай меня, Варя! Ты всегда говоришь со мной так жестко и строго, а я… я человек мягкий… я все люблю нежной любовью ребенка… дорогая моя, сядь здесь!.. И поговорим, наконец, по душе. Нам нужно поговорить…
Варвара Михайловна. Перестань! Уже собираются домой… Вставай и иди к лодке… ну, иди, Сергей!
Басов. Хорошо — иду! Куда идти? Туда? Иду…
(Идет, слишком твердо ступая ногами. Варвара Михайловна смотрит вслед ему. Лицо у нее суровое. Оглянувшись направо, она видит Шалимова, который тихо подходит к ней и ласково улыбается.)
Шалимов. Лицо у вас утомленное, глазки грустные… Вы устали?
Варвара. Михайловна. Немножко.
Шалимов. А я сильно устал… Устал смотреть на людей… И мне больно видеть вас среди них. Простите!
Варвара Михайловна. За что?
Шалимов. Вам, может быть, неприятны мои слова?
Варвара Михайловна. Я сказала бы вам это…
Шалимов. Я смотрю на вас, как вы молча ходите к этой шумной толпе и глаза ваши безмолвно спрашивают… И ваше молчание — для меня красноречивее слов… Я ведь тоже испытал холод и тяжесть одиночества…
Соня (кричит). Мама! Ты в лодке?
Марья Львовна (из леса). Нет, я пешком.
Варвара Михайловна (протягивает Шалимову цветок). Хотите взять?
Шалимов (с поклоном и улыбкой). Благодарю вас. Я ревниво храню цветы, когда мне дают их так дружески просто. (Влас в лесу направо: «Эй, сторож, где вторые весла?») Он будет лежать, ваш цветок, где-нибудь в книге у меня… Однажды я возьму эту книгу, увижу цветок — и вспомню вас… Это смешно? Сантиментально?
Варвара Михайловна (негромко, опустив голову). Говорите…
Шалимов (пытливо заглядывая ей в лицо). А должно быть, вам очень тоскливо среди этих людей, которые так трагически не умеют жить.
Варвара Михайловна. Научите их жить лучше!
Шалимов. Во мне нет самонадеянности учителей… Я — чужой человек, одинокий созерцатель жизни… я не умею говорить громко, и мои слова не пробудят смелости в этих людях. О чем вы думаете?
Варвара Михайловна. Я? Есть такие мысли… они отталкивают от людей… их надо убивать в зародыше…
Шалимов. И тогда ваша душа будет кладбищем… Нет, не надо бояться, что отойдешь от людей… Поверьте мне, в стороне от них — воздух более чист и прозрачен, всё яснее, всё определеннее…
Варвара Михайловна. Я понимаю вас… и мне так грустно, как будто кто-то очень близкий мне — неизлечимо заболел…
(На правой стороне шумят.)
Шалимов (не вслушиваясь в ее слова). Если бы вы поняли… как искренно я сейчас говорю!.. Вы не поверите мне, может быть, но я все же скажу вам: перед вами мне хочется быть искренним, быть лучше, умнее…
Варвара Михайловна. Спасибо вам…
Шалимов (целуя ее руку, волнуясь). Мне кажется, что, когда я рядом с вами… я стою у преддверия неведомого, глубокого, как море, счастья… Что вы обладаете волшебной силой, которой могли бы насытить другого человека, как магнит насыщает железо… И у меня рождается дерзкая, безумная мысль… Мне кажется, что если бы вы… (Он прерывает свою речь, оглядывается. Варвара Михайловна следит за ним.)
Варвара Михайловна. Если бы я?.. Что?
Шалимов. Варвара Михайловна… Вы… не посмеетесь надо мной? Вы хотите, чтобы я сказал?..
Варвара Михайловна. Нет… Я поняла… Вы не очень ловкий соблазнитель…
Шалимов (смущенно). Нет, вы не поняли меня!.. вы…
Варвара Михайловна (просто, грустно, тихо). Как я любила вас, когда читала ваши книги… как я ждала вас! Вы мне казались таким… светлым, все понимающим… Таким вы показались мне, когда однажды читали на литературном вечере… мне было тогда семнадцать лет… и с той поры до встречи с вами ваш образ жил в памяти моей, как звезда, яркий… как звезда!
Шалимов (глухо, опустив голову). Послушайте… не надо! Я извиняюсь…
Варвара Михайловна. Задыхаясь от пошлости, я представляла себе вас — и мне было легче… была какая-то надежда…
Шалимов. Надо быть великодушной… надо понимать…
Варвара Михайловна. И вот вы явились… такой же, как все! Такой же… Это больно! Скажите, что с вами случилось? Неужели невозможно сохранить силу своей души?
Шалимов (возбужденно). Позвольте! Почему вы применяете ко мне иные требования… иные мерки, чем вообще к людям?.. Вы все… живете так, как вам нравится, а я, потому что я писатель, должен жить, как вы хотите!
Варвара Михайловна. Не надо так говорить! Не надо! Бросьте мой цветок!.. Я дала его вам — прежнему, тому, которого считала лучше, выше людей! Бросьте мой цветок… (Быстро уходит.)
Шалимов (глядя вслед). Черт возьми!.. (Мнет цветок.)
Ехидна. (Нервно вытирая лицо платком, идет туда же, куда прошла Варвара Михайловна. Дудаков и Ольга быстро идут из леса с левой стороны.)
Замыслов (в лесу поет). «О ночь, поскорее укрой…»
Юлия Филипповна (вторит).«…Прозрачным твоим покрывалом…»
Влас (в лесу). Да садитесь же!
Дудаков. И вот… мы едва не опоздали…
Ольга Алексеевна. Я так устала! Милый мой Кирилл… ты не должен забывать этот день…
Дудаков. А ты… своих обещаний… быть более сдержанной…
Ольга Алексеевна. Друг мой! Я так рада… теперь наша жизнь будет светлее…
(Проходят. Пустобайка с корзиной выходит с правой стороны и ищет чего-то глазами на земле.)
Пустобайка. Ишь, как нахламили везде… Только хлам да сорье и остается после вас… Только землю портите!.. (Уходит налево.)
Юлия Филипповна (в лесу). Кого еще нет?
Басов. Ау, мамаша!
Марья Львовна (выходит с левой стороны, лицо у нее усталое, растерянный взгляд). Я здесь, Соня!
Соня (выбегает). Едем, мамашка, едем!.. Но что с тобой?
Марья Львовна. Ничего… Я пойду пешком… Иди, скажи, чтобы не ждали меня. Иди…
Соня (отбегая в сторону и приставляя руки ко рту, кричит). Не ждите нас, поезжайте! Мы пешком… Что? До свиданья!
Двоеточие (из леса). Устанете!
Соня. Прощайте!
Марья Львовна. Почему ты не поехала с ними?
Соня. Потому, что осталась с тобой…
Марья Львовна. Ну, идем…
Соня. Нет, мы посидим… Ты в меланхолии, мамашка? Милая моя мамашка! Садись… вот так. Дай мне обнять тебя… вот так… Ну, говори теперь, что с тобой?
(Из леса доносятся шум, смех, выделяются громкие возгласы.)
Юлия Филипповна (из леса). Не качайте лодку!
Замыслов. Нет, не надо петь!.. Пускай играют.
Басов (оттуда же). Музыка, вперед!
(Слышно, как настраивают гитару и мандолину.)
Влас (из леса). Отчалили!..
Марья Львовна. Соня!.. Дочка моя! Если бы ты знала!..
Соня (просто). А я знаю!
Марья Львовна. Ты ничего не знаешь!..
Соня. Мамочка моя! Помнишь, — когда я, маленькая, не понимала урока и ревела, как дурочка, ты приходила ко мне, брала мою голову на грудь себе, вот так, и баюкала меня. (Поет.)
Баю, баюшки баю,
Баю мамочку мою…
Мне кажется, что теперь ты не понимаешь урока, моя мама… Если ты его любишь…
(Двоеточие хохочет.)
Марья Львовна. Соня! Молчи… Как ты знаешь?
(Играют на гитаре и на мандолине.)
Соня. Ш-ш! Лежи спокойно…
Баю, баюшки баю,
Баю мамочку мою…
У меня мама умница, она научила меня думать просто, ясно… Он славный парень, мама, — не отталкивай его! В твоих руках он будет еще лучше. Ты уже создала одного хорошего человека — ведь я недурной человечишка, мама? И вот ты теперь воспитаешь другого…
Марья Львовна. Родная моя! Это невозможно!
Соня. Ш-ш! Он будет братом мне… Он груб, ты сделаешь его мягче, у тебя так много нежности… Ты научишь его работать с любовью, как работаешь сама, как научила меня. Он будет хорошим товарищем мне… и мы заживем прекрасно… сначала трое… а потом нас будет четверо… потому что, родная моя, я выйду замуж за этого смешного Максима… Я люблю его, мама, он такой славный!
Марья Львовна. Соня, детка моя, ты будешь счастлива! Ты будешь!..
Соня. Лежи и слушай! Кончим мы с ним наши науки и будем жить дружно, ярко, хорошо! Нас будет четверо, мама, четверо смелых, честных людей!..
Марья Львовна. Радость моя! Счастье мое! Нас будет трое: ты, твой муж и я. А он… если он — с нами… только как брат твой… как сын мой.
Соня. И мы хорошо проживем нашу жизнь! Мы хорошо ее сделаем! А пока отдохни, мама. Не надо плакать!..
Баю, баюшки баю,
Баю мамочку мою!
(В голосе Сони дрожат слезы. Вдали чуть слышны, гитара и мандолина.)
Действие Четвертое
Декорация второго действия. Вечер, уже зашло солнце. Под соснами Басов и Суслов играют в шахматы. На террасе Саша накрывает на стол к ужину. С правой стороны из леса доносятся хриплые звуки граммофона; в комнатах Калерия играет на рояле что-то грустное.
Басов. Наша страна прежде всего нуждается в людях благожелательно настроенных. Благожелательный человек — эволюционист, он не торопится…
Суслов. Беру офицера…
Басов. Возьми офицера… Благожелательный человек… изменяет формы жизни незаметно, потихоньку, но его работа есть единственно прочная…
(Из-за угла дачи спешно выходит Дудаков.)
Дудаков. Э… жены у вас нет?
Басов. Вашей — нет! Присаживайтесь, доктор…
Дудаков. Не могу… Тороплюсь… надо учительский отчет приготовить к печати…
Басов. Это вы его второй год готовите, кажется?
Дудаков (уходя). Если кроме меня никто не работает! Людей много, а работников нет — почему?
Басов. Нелепая фигура — этот доктор.
Суслов. Ходи…
Басов. Н-да-с… хожу! Так я говорю, — надо чувствовать благожелательно. Мизантропия, мой друг, излишняя роскошь… Одиннадцать лет тому назад явился я в эти места… и было у меня всего имущества портфель да ковер. Портфель был пуст, а ковер — худ. И я тоже был худ…
Суслов. Шах королеве.
Басов. Ах, черт побери! Как же это я прозевал твой ход конем?
Суслов. Если человек философствует — он проигрывает…
Басов. Факт, факт — как говорят утки…
(Они углубляются в игру. На правой стороне
