пенсия… я знаю!
Татьяна. Мамаша, оставьте это! Елена совсем не обращает внимания на Петра…
Акулина Ивановна. Нарочно это! Нарочно! Она, шельма, разжигает его… Показывает только видимость такую, что-де ты мне не интересен… а сама следит за ним, как кошка за чижом…
Татьяна. Ах!.. да что мне! Мне-то что? Говорите сами… оставьте меня! Поймите, — я устала!
Акулина Ивановна. Да ты не сейчас поговори с ним… Ты поди, ляг, отдохни…
Татьяна (почти кричит) Мне негде отдохнуть! Я навсегда устала… навсегда! Понимаете? На всю жизнь… от вас устала… от всего! (Быстро уходит в сени. Акулина Ивановна делает движение к дочери, как бы желая остановить ее, но, всплеснув руками, остается на месте, недоумело раскрыв рот.)
Бессемёнов (выглядывая из двери). Опять схватка?
Акулина Ивановна (встрепенувшись). Нет, ничего… это так…
Бессемёнов. Что так? Надерзила она тебе?
Акулина Ивановна (торопливо). Нет, ничего, что ты это? Я ей говорю… обедать, мол, пора! А она говорит — не хочу! Я говорю — как не хочешь? А она…
Бессемёнов. Завралась ты, мать!
Акулина Ивановна. Правое слово!
Бессемёнов. И сколько ты, ради их, врешь предо мной! Взгляни-ка мне в глаза-то… Не можешь… эх ты!
(Акулина Ивановна стоит пред мужем, понуря голову, молча. Он тоже молчит, задумчиво поглаживая бороду. Потом, вздохнув, говорит.) Нет, зря все-таки разгородились мы от них образованием-то…
Акулина Ивановна (тихо). Полно, отец! Теперь и простые-то люди тоже не лучше…
Бессемёнов. Никогда не надо детям давать больше того, сколько сам имеешь… И всего мне тяжелее, что не вижу я в них… никакого характера… ничего эдакого… крепкого… Ведь в каждом человеке должно быть что-нибудь свое… а они какие-то… ровно бы без лиц! Вот Нил… он дерзок… он — разбойник. Но — человек с лицом! Опасный… но его можно понять… Э-эхе-хе!.. Я вот, в молодости, церковное пение любил… грибы собирать любил… А что Петр любит?
Акулина Ивановна (робко, со вздохом). К постоялке ушел…
Бессемёнов. Ну вот!.. Погоди же! — Я ее… ущемлю! (Входит Тетерев, заспанный и мрачный более, чем всегда. В руке — бутылка водки и рюмка.) Терентий Хрисанфович! Опять разрешил?
Тетерев. Вчера, после всенощной…
Бессемёнов. С чего это?..
Тетерев. Без причины. Обедать скоро?
Акулина Ивановна. Сейчас накрою… (Начинает хлопотать.)
Бессемёнов. Эхма, Терентий Хрисанфович, умный ты человек… а вот губит тебя водочка!..
Тетерев. Почтенный мещанин, — ты врешь! Меня губит не водка, а сила моя… Избыток силы — вот моя гибель…
Бессемёнов. Ну, сила лишней не бывает…
Тетерев. Опять врешь! Теперь сила — не нужна. Нужна ловкость, хитрость… нужна змеиная гибкость. (Засучивая рукав, показывает кулак.) Гляди, — если я этой штукой ударю по столу, — разобью его вдребезги. С такими руками — нечего делать в жизни. Я могу колоть дрова, но мне трудно и смешно писать, например… Мне некуда девать силы. Я могу найти себе место по способностям только в балагане, на ярмарке, где мог бы рвать железные цепи, поднимать гири… и прочее. Но я учился… И хорошо учился… за что и был изгнан из семинарии. Я учился и не хочу жить напоказ, не хочу, чтоб ты, придя в балаган, любовался мною со спокойным удовольствием. Я желаю, чтобы все смотрели на меня с беспокойным неудовольствием…
Бессемёнов. Злой ты…
Тетерев. Скоты такой величины, как я, не бывают злыми, — ты не знаешь зоологии. Природа — хитра. Ибо, если к силе моей прибавить злобу, — куда бежишь ты от меня?
Бессемёнов. Мне бежать некуда… я в своем доме.
Акулина Ивановна. Ты бы молчал, отец.
Тетерев. Верно! Ты в своем доме. Вся жизнь — твой дом, твое строение. И оттого — мне негде жить, мещанин!
Бeссеменов. Живешь ты зря… ни к чему. Но ежели бы захотел…
Тетерев. Не хочу захотеть, ибо — противно мне. Мне благороднее пьянствовать и погибать, чем жить и работать на тебя и подобных тебе. Можешь ли ты, мещанин, представить себе меня трезвым, прилично одетым и говорящим с тобою рабьим языком слуги твоего? Нет, не можешь… (Поля входит и при виде Тетерева пятится назад. Он, заметив ее, широко улыбается и, кивая головой, говорит, протягивая ей руку.) Здравствуйте и не бойтесь… Я ничего не скажу вам больше… ибо все знаю!
Поля (смущенно). Что?.. ничего вы не можете знать…
Акулина Ивановна. А, пришла! Ну-ка, иди-ка, скажи Степаниде, чтобы щи несла…
Бессемёнов. Пора… (К Тетереву.) Люблю я слушать, как ты рассуждаешь… Особенно про себя самого хорошо выходит у тебя. Так вот — глядишь на тебя, страшен ты! А начнешь ты мысли-то свои высказывать, я и чувствую твою слабость… (Довольно и тихо смеется.)
Тетерев. И ты нравишься мне. Ибо ты в меру — умен и в меру — глуп; в меру — добр и в меру — зол; в меру честен и подл, труслив и храбр… ты образцовый мещанин! Ты законченно воплотил в себе пошлость… ту силу, которая побеждает даже героев и живет, живет и торжествует… давай, выпьем перед щами, почтенный крот!
Бессемёнов. Принесут — выпьем. Но, между прочим, зачем ты ругаешься?.. Без причины не надо обижать людей… Надо рассуждать кротко, складно, чтобы слушать тебя было занятно… а если ты будешь людей задевать словами — никто не услышит тебя, а кто услышит — дурак будет!
Нил (входя). Поля пришла?
Тетерев (ухмыляясь). Пришла…
Акулина Ивановна. А тебе ее на что?
Нил (не отвечая ей. Тетереву). Эге-э! Разрешил? Опять? Часто же начал ты…
Тетерев. Лучше пить водку, чем кровь людей… тем паче, что кровь теперешних людей — жидка, скверна и безвкусна… Здоровой, вкусной крови осталось мало, — всю высосали…
(Поля и Степанида. Степанида несет миску. Поля — тарелку с мясом.)
Нил (подходя к ней). Здравствуй! Готов ответ?
Поля (вполголоса). Не сейчас же… при всех…
Нил. Вот важность! Чего бояться?
Бессемёнов. Кому?
Нил. Мне… и вот ей…
Акулина Ивановна. Что такое?
Бессемёнов. Не понимаю…
Тетерев (усмехаясь). А я — понимаю… (Наливает водки и пьет.)
Бессемёнов. В чем дело? Ты чего, Пелагея?
Поля (смущенная, тихо). Ничего…
Нил (усаживаясь за стол). Секрет… Тайна!
Бессемёнов. А коли тайна — говорите где-нибудь в углу, а не при людях. То есть, это, я скажу, насмешка какая-то… хоть беги из дома! Какие-то знаки, недомолвки, заговоры… А ты сиди дураком и хлопай глазами… Я тебя, Нил, спрашиваю, кто я тебе?
Акулина Ивановна. Уж что это, Нил, право…
Нил (спокойно). Вы мне приемный отец… Но сердиться и поднимать истории не следует… Ничего особенного не случилось…
Поля (вставая со стула, на который только что села). Нил…
Васильевич сделал… сказал мне… вчера вечером… спросил…
Бессемёнов. Что спросил?.. Ну?
Нил (спокойно). Вы не пугайте ее… Я спросил ее — не хочет ли она выйти за меня замуж…
(Бессемёнов удивленно смотрит на него и Полю, держа в воздухе ложку. Акулина Ивановна тоже замерла на месте. Тетерев смотрит пред собой, тяжело моргая глазами. Кисть его руки, лежащей на колене, вздрагивает. Поля низко наклонила голову.)
Нил (продолжает). А она сказала, что ответит мне сегодня… Ну, вот и все…
Тетерев (махая рукой). И очень… просто… и больше ничего…
Бессемёнов. Та-ак… Действительно… очень просто! (С горечью.) И модно… по-новому! Впрочем — что уж тут!
Акулина Ивановна. Нехристь ты, нехристь! Отчаянная ты голова!.. Чай бы, с нами первоначально поговорить надо…
Нил (с досадой). Вот дернуло меня за язык!
Бессемёнов. Оставь, мать! Не наше дело! Ешь и молчи. И я буду молчать…
Тетерев (хмелея). А я буду говорить… А впрочем, и я пока молчу…
Бессемёнов. Да… Лучше всем молчать. Но всетаки, Нил… не торовато благодаришь ты меня за мою хлебсоль… Исподтишка живешь…
Нил. За хлеб-соль вашу я платил трудом и впредь платить буду, а воле вашей подчиниться не могу. Вы вон хотели женить меня на дуре Седовой, потому только, что за нею десять тысяч приданого. На что мне ее нужно? А Полю я люблю… Давно люблю и ни от кого это не скрывал. Всегда я жил открыто и всегда буду так жить. Укорять меня не в чем, обижаться на меня не за что.
Бессемёнов (сдержанно). Так, так! Очень хорошо… Ну что ж? Женитесь. Мы вам не помеха. Только на какие же капиталы жить-то будете? Коли не секрет — скажите.
Нил. Работать будем. Я перевожусь в депо… А она… у нее тоже дело будет. Вы по-прежнему будете получать с меня тридцать рублей в месяц.
Бессемёнов. Поглядим. Посулы легки…
Нил. Вексель возьмите с меня…
Тетерев. Мещанин! Возьми с него вексель! Возьми!
Бессемёнов. Вас в это дело не просят мешаться…
Акулина Ивановна. Тоже… советчик какой!
Тетерев. Нет, ты возьми! Не возьмешь ведь — совесть коротка, не посмеешь… Нил, дай ему подписку: обязуюсь, мол, ежемесячно…
Бессемёнов. Я могу и подписку взять… есть за что, так я думаю. С десяти лет кормил, поил, обувал, одевал — до двадцати семи… Н-да…
Нил. Не лучше ли нам после считаться, не сейчас?
Бессемёнов. Можно и после. (Вдруг вскипая.) Ну, только помни, Нил, — отныне ты мне… и я тебе — враги! Обиды этой я не прощу, не могу! Знай!
Нил. Да какая обида? В чем обида? Ведь не ожидали же вы, что я на вас женюсь?
Бессемёнов (кричит, не слушая). Помни! Издеваться над тем, кто тебя кормил, поил… без спроса… без совета… тайно… Ты! Смирная! Тихая! Что понурилась? А! Молчишь? А знаешь, что я могу тебя…
Нил (вставая со стула). Ничего вы не можете! Будет шуметь! В этом доме я тоже хозяин. Я десять лет работал и заработок вам отдавал. Здесь, вот тут (топает ногой в пол и широким жестом руки указывает кругом себя) вложено мною не мало! Хозяин тот, кто трудится…
(Во время речи Нила Поля встает и уходит. В дверях ей встречаются Петр и Татьяна. Петр, заглянув в комнату, скрывается.
Татьяна стоит в дверях, держась за косяк.)
Бессемёнов (ошеломленно таращит глаза на Нила). Ка-ак? Хозяин? Ты?
Акулина Ивановна. Уйдем, отец! Уйдем… пожалуйста, уйдем! (Грозя кулаком Нилу.) Ну, Нилка! Ну, уж… погоди!
(Со слезами.) Уж погоди… дождешься!
Нил (настойчиво). Да, хозяин тот, кто трудится… Запомните-ка это!
Акулина Ивановна (тащит за собой мужа). Идем, старик! И-идем! Бог с ними!.. Не говори, не кричи! Кто нас услышит?
Бессемёнов (уступая усилиям жены). Ну, хорошо! Оставайся… хозяин! Поглядим… кто хозяин! Увидим!
(Уходит к себе. Нил взволнованно расхаживает по комнате. Где-то на улице, далеко, играет шарманка.)
Нил. Вот заварил кашу! И чёрт меня дернул спросить ее… Дурак! То есть, положительно не могу я ничего скрыть… лезет все наружу помимо воли! Ах ты…
Тетерев. Ничего! Сцена очень интересная. Я слушал и смотрел с удовольствием. Очень недурно, очень! Не волнуйся, брат! У тебя есть способности… ты можешь играть героические роли. В данный момент герой нужен… поверь мне! В наше время все люди должны быть делимы на героев, то есть дураков, и на подлецов, то есть людей
