Вы знаете это?
Д е в и ц а. Знаю. Как же…
С о ф ь я М а р к о в н а. А вы — тоже хотите этого?
Д е в и ц а. Мне — что? Мне здешний хозяин чужой человек…
С о ф ь я М а р к о в н а. Вам не жалко его?
Д е в и ц а. Родных не жалеют, не то что…
С о ф ь я М а р к о в н а. Вы — женщина?
Д е в и ц а. Девица я. А что?
С о ф ь я М а р к о в н а. Вы — молодая, вам долго жить…
Д е в и ц а. Как бог даст.
С о ф ь я М а р к о в н а (вскочив, ходит по комнате, в отчаянии шепчет). Не умею… не могу! О, боже мой… Не могу!
Д е в и ц а (с улыбкой). Платьице-то на вас какое… И сапожки тоже…
С о ф ь я М а р к о в н а (подошла к ней). Я хочу просить вас уговорите вы старика не делать зла человеку!
Д е в и ц а. Несговорчив он…
С о ф ь я М а р к о в н а. Какая вам польза разрушать жизнь? Разве вы судья людям? Разве мы судьи друг другу?
Д е в и ц а. А — как же? Судим. Меня судили…
С о ф ь я М а р к о в н а (упавшим голосом). Да? За что?
Д е в и ц а. За ребёночка. Я в коровнике родила, а холода были в ту пору, он и задохся на морозе… Сказали — я сама удушила… засудили.
(Софья Марковна снова ходит по комнате.)
Д е в и ц а. Вы скорее говорите, что надо, а то старец не любит, когда я отхожу…
С о ф ь я М а р к о в н а (подходя к ней, разбитая, жалобно). Я всё сказала вам, — мне нечего говорить. Я — не умею! Я прошу у вас помощи уговорите старика не делать зла здесь! Я дам за это денег сколько хотите!
Д е в и ц а (недоверчиво). Мне?
С о ф ь я М а р к о в н а. Да, да, — вам!
Д е в и ц а. Отнимет он.
С о ф ь я М а р к о в н а. Уйдите от него!
Д е в и ц а. Куда? Он найдёт. Он — упрямый. Нет, уж коли вы мне дадите деньги-то, тогда надо иначе что-нибудь делать…
С о ф ь я М а р к о в н а. Вы — женщина…
Д е в и ц а. Девица я.
С о ф ь я М а р к о в н а. Вы должны пожалеть человека!.. Будьте же доброй…
Д е в и ц а. Ой, барыня, больно дорого нашей сестре доброта обходится! Была я разок добра — девятый год кляну себя за это, дуру…
С о ф ь я М а р к о в н а. Мы все несчастны…
Д е в и ц а (оглядывая её). Ну, не все… Где же все? (Думает вслух.) Конешно, если секрет ваш в моих руках, вы меня не обидите… Хоша… (Пристально, с улыбкой смотрит на неё.) Окормить можно…
С о ф ь я М а р к о в н а (нетерпеливо). Кого?
Д е в и ц а. Всякого. Хоша — с деньгами можно далеко уйти… Я бы ушла. А он — пожил на свой пай, старец-то…
С о ф ь я М а р к о в н а. Он плохо обходится с вами?..
Д е в и ц а. Ну… разно!
С о ф ь я М а р к о в н а. Вы ему — чужая?
Д е в и ц а (вздохнув). Собака я ему. Пристала по дороге собака, идёт. Нужна — ласкают, надоела — бьют. Все добры по нужде, а по своей воле звери. Хозяин-то — любезный ваш?
С о ф ь я М а р к о в н а. Он — хороший человек.
Д е в и ц а. Все хороши, когда просят. Ну, что ж, надо мне идти!
С о ф ь я М а р к о в н а. Вы мне поможете, да?
Д е в и ц а. Видно, надо помочь.
С о ф ь я М а р к о в н а. Я была уверена, что у вас доброе сердце!
Д е в и ц а. Баба, ну, и сердце бабье. Пойду… Надо со старушкой вашей потолковать…
С о ф ь я М а р к о в н а (беспокойно). Вы с ней… осторожно! Она не совсем в своём уме.
Д е в и ц а. В старости все так. Она — хорошая старушка однако… Барыня, что я попрошу вас!
С о ф ь я М а р к о в н а. Что такое? Пожалуйста!
Д е в и ц а (нищенски). Нет ли у вас платьишка, обносочка какого? И сапожки бы! Платьишко-то особо хорошо бы мне — вроде бы того, что на вас. Очень уж ловконькое…
С о ф ь я М а р к о в н а (изумлённо). Да ведь вы… ведь вам… Хорошо, я найду для вас платье, не одно… И ботинки…
Д е в и ц а. Во-от! Уж я так-то благодарна буду…
Т а н я (входит). Эта зачем здесь?
С о ф ь я М а р к о в н а. Подожди, Таня!
Д е в и ц а. Дочь его?
С о ф ь я М а р к о в н а. Да.
Д е в и ц а. А кудрявый — сын?
Т а н я. Что ей надо?
С о ф ь я М а р к о в н а. Молчи, Таня, прошу тебя!
Д е в и ц а. Вот как — сын да дочь! Ой, барыня, не легко, чай, тебе! Видно, бабье сердце и у тебя плохо свою выгоду понимает.
(Ушла.)
Т а н я (удивлённо). Что такое? Что такое она говорит? Она гадала вам?
С о ф ь я М а р к о в н а (торопливо). Да, да, гадала! Что с тобой? Ты взволнована?
Т а н я (растерянно). Я не знаю что, я боюсь! Захаровна бормочет о каком-то несчастии…
С о ф ь я М а р к о в н а (испуганно). О несчастии? Каком?
Т а н я. Ах, я не знаю… Она всегда дразнит меня, пугает… Здесь жить нельзя… Павел влюбился в вас…
С о ф ь я М а р к о в н а. Не говори чепухи!
Т а н я. Конечно! Оттого он и злится. Влюблённые всегда злятся. Он целует ваши перчатки… Вы бы надрали уши ему.
С о ф ь я М а р к о в н а. Подожди… Какая путаница!
Т а н я. Нет… Я ничего не понимаю, сегодня такой день — ужасно! Это удивительно — я училась в гимназии и ничего не понимаю, а Захаровна неграмотная, а всё понимает! О каком несчастии говорит она?
С о ф ь я М а р к о в н а (гневно). Она глупая старуха! Я сейчас скажу ей это!
(Идёт к двери.)
Т а н я. Не уходите! Я хочу спросить… Убежала… Так не солидно. (Перебирает вещи на столе, напевая.) Он прискачет на белом коне, Стукнет шпагой в окно ко мне…
П а в е л. Где вотчим?
Т а н я. Не знаю. Паша, отчего у нас сегодня так беспокойно?
П а в е л. Дремать тебе мешают? Ведь ты не живёшь, а дремлешь.
Т а н я. А что значит — жить? Целовать дамские перчатки?
П а в е л. Это кто целует перчатки?
Т а н я. Ты.
П а в е л. Дура!
Т а н я. Не смей ругаться!
Т а н я. Ступай вон!
П а в е л. Сама убирайся к чорту!
Т а н я (сквозь слёзы). И уйду… Дрянь!
(Оставшись один, сердито ходит по комнате, закуривает. Вдруг — остановился, вслушиваясь, осторожно подвигается к окну.)
С т а р и к (за окном). Ласкам ихним не верь. Всяк милостив будет, коли его за горло взять.
(Павел, оглядываясь, растерянно улыбается, ерошит волосы, снова слушает.)
С т а р и к. Я его знаю, он и молодой таков был…
М а с т а к о в (входит, смотрит на Павла, идёт к нему, тот не слышит шагов. Кладёт Павлу руку на плечо). Ты что?
П а в е л (отскочив). Ничего…
(Смотрит на отчима со страхом и идёт к двери. Мастаков выглянул в окно, быстро оборачивается к нему, протягивая руку.)
(Павел ушёл, громко хлопнув дверью.)
М а с т а к о в. Знает!.. Ну что ж…
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Лунная ночь, очень светло. Задний фасад старого дома. На ступенях чёрного крыльца сидят З а х а р о в н а и Т а н я, выше — в двери — Д е в и ц а, она что-то жуёт. Налево решётка сада, с калиткой в ней. Слева от крыльца освещённое окно кухни, справа — окна комнаты Мастакова, под ними широкая скамья.
Т а н я. Ну?
З а х а р о в н а. Ась?
Т а н я. Рассказывай!
З а х а р о в н а. Задумалась я чегой-то… Вот, значит, любила я трёх…
Т а н я. Троих.
З а х а р о в н а. Ну, ладно, троёх. И так можно сказать, от этого не прибудет, не убавится. Мужа я тоже любила, очень жалела! Омману его с кем, и так-то ли жалко станет мужика, — беда! Даже — плакала. Бывало — думаешь: «Ах ты, милый мой, ты мне веришь, ты меня любишь, а я тебя омманула, с другим поиграла…» и так-то ли залюбишь, заласкаешь его…
Т а н я. Разве это хорошо?
З а х а р о в н а. Погоди, сама узнаешь.
Т а н я. Все так делают?
З а х а р о
