— понимаете?
Гриша. Да-а, скажи-ка ему… попробуй!
Цыганов. Послушайте, юноша: а вдруг отец сядет на вас верхом и в праздник по улице возить себя заставит?
Гриша. Ну, он срамиться не станет: он гордый!
Черкун (настойчиво). Снимите шубу!..
Гриша (снимает). Ладно… только бы он не увидал!
Анна. Вы его любите, да?
Гриша (не сразу). Старый он… скоро, чай, помрет… тогда уж я сам себе хозяин буду!
Черкун. Ступайте домой и пошлите его ко мне.
Гриша (изумлен). Это кого — отца… послать?
Черкун. Ну да… он дома?
Гриша (теряется). Да… как же я скажу? Ишь вы! Послать… тоже! Разве можно? Он первое лицо…
Черкун (вскакивая). О, черт возьми! (Идет к забору.)
Гриша (пугливо). Что вы? Что он делает? Сударыня… Я уйду… ну вас тут! Вот озорник!
Черкун. Сергей! Не пускай его… (Кричит через забор.) Эй, кто там? Эй!
Анна (смеется). Егор! Право же, это лишнее:
Гриша. Сударыня! Это озорство! Заманили меня… а теперь… Я уйду… Что такое?
Цыганов. Юноша, будьте героем! Для этого вам нужно только смирно ждать… садитесь!
Черкун (через забор). Это вы? Пожалуйте ко мне… Что? Да, сейчас!
Редозубов (за забором). Григорий! Гришка!
Гриша (испуган). Зовет… У-у-у! Батюшки!
Черкун. Он здесь, у меня…
Цыганов. Вот двигается еще один образец местной фауны…
Гриша (со страхом). Раз! Это Палагея Притыкина… ну!
Цыганов. Знаете что, вам надо выпить для храбрости… это помогает!
Гриша. Давайте… скорее! Ах ты… ну уж…
Анна (хохочет). Да полноте… ох, какой вы… чудак! Степа!
Притыкина. Здравствуйте!
Цыганов (кланяясь). Что вам угодно?
Притыкина. Татьяна Николаевна дома?
Цыганов. К сожалению, это мне неизвестно…
(Степа идет.)
Притыкина. Ах, Гриша! Здравствуй.
Гриша (бормочет). Ну вот… теперь началось…
Черкун. С вами здоровается дама, а вы сидите…
Анна (Степе). Принесите портвейн и ликер…
Цыганов. И коньяк, и водку…
Гриша. Я ее знаю…
Притыкина. Мы знакомы, как же! А это — ваша супруга? Какие они красавицы у вас…
Черкун. Она тоже не знает, где Татьяна Николаевна…
(Степа приносит поднос с бутылками.)
Притыкина. Это мне не очень интересно. Я ведь, коли правду сказать, не к ней, а к вам пришла… ее-то я всегда видеть могу, а вот с вами мне лестно познакомиться…
Черкун. Анна! Это к тебе, я думаю…
Цыганов (Анне). Я уверен, что это к вам… Ну-с, юноша, вам чего дать?
Гриша. Которое злее…
Притыкина. Нет, я ко всем. Супруга ваша, конечно, со стороны туалетов, но и вы, судари мои, тоже очень интересные…
Гриша (выпил). Ух! Сладко, а… здорово!
Цыганов (кланяясь Притыкиной). Весьма польщен… Юноша, запомните: эта влага называется — шартрез…
Анна (Притыкиной). Садитесь, пожалуйста…
Притыкина. Мерси! Я давно говорю Архипу, мужу то есть: «Окаянный! Познакомь с инженерами!» А он стращает: «Они, говорит, строгие». А вы вовсе не строгие, но, конечно, образованные и потому гордые… Что же? Всякому человеку погордиться хочется, — мы вот деньгами гордимся, а вы — науками… А у кого нет ничего, тот уж — что он? Вроде младенца, который год прожил да и помер, и сказать про него нечего! Я этак-то родила…
Анна (быстро встает). Может быть, вы пройдете туда, на веранду?
Притыкина. С удовольствием, дорогая вы моя, пройдусь! Какая вы приветливая, какая милая… И так я рада, что вы приехали, так рада! Городок у нас — милый, красивый, и кругом всё окрестности… и лесные окрестности, и полевые, и болотные… и клюква, уж столько клюквы!
Цыганов (посмотрел вслед дамам). Занятно, Жорж, право… интересная женщина!
Гриша (вдруг засмеялся). Она — дуреха!
Черкун. Что?
Гриша. Дура, говорю, она. Старая, а вышла за молодого замуж… Богатая она… Он все забрал у нее, а сам, конечно, бегает… Он — ловкий! Ух… отец идет! Заслоните меня… я еще хвачу…
(Цыганов закрывает собою Гришу. Гриша наливает большую рюмку ликера, быстро проглатывает ее и дико таращит глаза. Идет Редозубов, глядя исподлобья на Черкуна, за ним — Павлин с толстой тетрадью подмышкой.)
Редозубов (не кланяясь). Гришка! Ты чего тут делаешь?
Гриша (ухмыляясь). Так… ничего…
Черкун. Это я его пригласил…
Редозубов. Зачем?
Черкун. Нужно.
Редозубов. А он меня спросил, можно ли идти?
Черкун. Зачем?
(Молча смотрят друг на друга.)
Редозубов. Я его отец…
Черкун. Ну-с, долго разговаривать мне некогда… Ваш сын должен снять эту дурацкую шубу. Что за глупость!
Редозубов (удивлен). Позволь… что такое?
(Павлин осторожно отодвигается в сторону от Редозубова.)
Черкун. Если же он будет носить шубу, — я напишу воинскому начальнику, что вы заставляете вашего сына уклоняться от исполнения воинской повинности… вы поняли?
Гриша (вдруг). Папаша! Желаю в солдаты… ей-богу!
Черкун. Вы поняли? Это — уголовное преступление…
Редозубов (растерян). Погоди! По какому праву? Павлин, будь свидетелем… Гришка, ступай домой…
Гриша. Папаша! Не могу я похудеть… не могу!
(Притыкин стоит слева за деревьями.)
Редозубов (спокойнее). Ты, господин, приехал дорогу строить… Строй! Я тебе не мешаю… и ты в чужое дело не мешайся, да! И… и глаза на меня… зеленые глаза — не таращь… Григорий, домой! А я — жаловаться буду… я к губернатору поеду…
Цыганов (с ласковой улыбкой). И приедете на скамью подсудимых… Это в шестьдесят-то лет! Будучи городским головой, церковным старостой, кумом пожарного и прочее и прочее… Такая блестящая карьера и такой мрачный конец! Вы представьте себе это…
Редозубов. Григорий, иди домой, собака! Не слушай… не гляди на них…
Гриша (пьяно заплакал). Они тебя… в острог! И меня… в острог!
Редозубов (хватает его за руку). Иди, пес… (Быстро идет прочь.)
Черкун (вслед, спокойно). Почтенный, если вы побьете сына — это будет стоить вам дорого… (Идет за ними.)
Притыкин (удивлен). Испугался! Василий Иванов Редозубов — испугался!
Цыганов. Любит почет, а?
Притыкин. У-у, страсть! Ежели в могилу человека с почетом несут — он и тут завидует, так бы на его место и лег! Столбы каменные видели перед его домом? Улицу он ими загородил — хотел парадное крыльцо построить, как у князя Хрящеватого. Запретили ему портить улицу — седьмой год судится, не хочет уступить… И никогда никому он не уступал…
Павлин (выступает и докладывает, считая на пальцах). Человек, заметить смею, жестокий: одну супругу в гроб забил, другая — в монастырь сбежала, один сын — дурачком гуляет, другой — без вести пропал…
Цыганов. Позвольте, мой дорогой, вы — что такое?
Павлин. Я-с?.. Меня все здесь знают…
(Пришла Степа, собирает со стола бутылки и уносит их.)
Притыкин. Дружок Редозубова-то… тоже — перец!
Павлин. Я со всеми людьми желаю дружно жить…
Цыганов. Вам угодно что-нибудь от меня?
Павлин. Точно так. Вот сочинение мною написано… и как вы человек ученый, то желал бы я знать ваш взгляд, о чем и прошу вас усердно. Называется оно: «Некоторое рассуждение о словах, составленное для обнажения лжи бескорыстным любителем истины»… Девять лет писал…
Цыганов (берет тетрадь). О чем же вы здесь рассуждаете?
Павлин. Против новых слов я… Как поступки человеческие остались с древности неизменны, а названия им даны другие, то я и противоречу этому… Вообще — против новых слов.
Цыганов. Что такое — новые слова?
Павлин. Например: раньше говорилось — ябеда, а теперь говорят корреспонденция…
Притыкин. Это он про то, как его в газете обругали за донос на учителя… Небось, голове Редозубову ты ни в чем не противоречил…
Павлин. Куст дерево тенью не покроет, Архип Фомич! Он выше меня по значению своему в городе… Недоступное — недосягаемо!
Цыганов (идет к дому). Хорошо, я посмотрю вашу рукопись…
Павлин. Чувствительно благодарен…
Цыганов. Вы зайдете как-нибудь…
Павлин. Сочту долгом…
(Все трое уходят. Над забором Редозубова появляется Катя, — она внимательно осматривает сад. Слышен голос Черкуна, — Катя исчезает. Идет Черкун, с ним Анна.)
Анна. Так издеваться над людьми за то, что они глупы, нехорошо!
Черкун. Они — злы…
Анна. Все равно — от глупости…
Черкун. Ну, я знаю, что ты скажешь…
Анна. Как тяжело с тобой, Егор!
Черкун. Тебе — тяжело? Мне пока только скучно… (Садится за стол.) Тебя там ждут эти… гости…
Анна. Иду. Ты… не хочешь поцеловать меня?
Черкун. Нет…
(Анна, быстро повернувшись, уходит. Черкун работает. Над забором снова появляется Катя, — бросает камень в Черкуна. Потом палку. Исчезает.)
Черкун (по направлению к забору). Эй вы, дикарь! Я не терплю таких шуток!
Катя (за забором). А мне наплевать на вас… слышали?!
Черкун (встает). Вы — женщина?
Черкун. Если вы и женщина… то все-таки и грубо и глупо швырять камнями…
Катя. А вы смеете обижать людей?
Черкун. Каких людей?
Катя. Ага, каких… Отца и брата…
Черкун. Ах, вот что! Но — все же нечестно из-за угла кидаться… Вы бы показались, что ли…
(Идет Степан и удивленно смотрит на Черкуна.)
Катя. Вы думаете, я боюсь вас?
Черкун. Могу подумать и это… Но вернее, вы — очень некрасивая.
Степан. Это вы с кем же беседуете, патрон?
Черкун. С дамой…
Степан (оглядываясь). А… где она?
Черкун. Там…
Степан. Ничего не понимаю! Вас хочет видеть исправник…
Черкун. Ну, что такое?
Степан. Не знаю. Пойду посмотреть даму…
Катя. Попробуйте-ка!
Черкун (уходя). Вы осторожнее… Она швыряет в мужчин палками.
Катя. Я только в рыжих…
Степан. Значит, меня вы не стукнете палкой?
Катя. Влезайте… увидите!
Степан. Гм… страшно! А все-таки — полезу!
Катя (является на заборе). Не нужно… Если увидит отец, он вам задаст. Что вам надо?
Степан. Ничего. А вам?
Катя. Когда придет рыжий — я непременно камнем в нос ему…
Степан. Ого! За что?
Катя. Уж я знаю! Скажите, красивая дама — законная жена рыжего?
Степан. А вам зачем знать это?
Катя. Нужно, значит. А он ее любит?
Степан. Вы об этом у него спросите… или у нее…
Катя. А вы будто не знаете?
Степан. Я не опытен в этом…
Катя. Как же… притворяйтесь! Все студенты — распутные, в бога не веруют и читают запрещенные книжки… я ведь знаю! И вы читаете запрещенные книжки?..
Степан. Грешен…
(Идет Цыганов, останавливается и с улыбкой слушает.)
Катя. Ах вы… бесстыдник! Зачем же вы это делаете?
Степан. Так, знаете… привычка!
Катя (негромко). Дайте мне одну… только которая интереснее… хорошо? Я очень люблю читать… ай! (Исчезает. Степан оглядывается.)
Цыганов. Похвально, юноша!
Степан (смущен). Ну… уж вы сейчас… Совсем ничего нет особенного… просто она просила книг… конечно, через забор… ну что ж такое?
Цыганов. Да я же ничего не говорю!
Степан. Но… вот вы улыбаетесь…
Цыганов. Не красно говорите, — значит, еще не влюбились…
Степан. Вот… любовь! К чему это?
Цыганов. Я тоже часто спрашивал себя — к чему? Но это мне не помогало, юноша, и я влюблялся… А она хорошенькая, знаете… такая чертовочка растрепанная… Желаю успеха… (Возвращается, взяв со стола сверток карт. Степан смотрит на забор, потом — хочет влезть на него. Идут Богаевская и Надежда.)
Богаевская. Это вы зачем же на стену-то лезете, молодой человек?
Степан. Я фуражку… повесил фуражку, а она упала туда…
Богаевская. Да ведь фуражка на голове у вас?
Степан. Это — не та… та была… другая…
Богаевская. Вы, кажется, голову потеряли, а не фуражку… Надежда Поликарповна, вот познакомься — Степан Данилович Лукин…
Надежда (внимательно осматривает). Очень молоденький…
Богаевская (закуривает папиросу). Ну и оставим его лазить по заборам… Вот все сюда идут… Ах, Надежда, говори ты меньше, — может быть, умнее покажешься людям…
(Степа является, приносит корзину с посудой, бутылками
