этот, знаете… я вам скажу…
Исправник. Черт с ним! Мальчишка… Она замужем… мм… это верно! Но ведь она может быть вдовой…
Притыкин. Это всякая женщина может…
Исправник (поражен). Именно… всякая! Ф-фу! Значит — все мы умрем… ты понимаешь?
Притыкин. Уж такое положение.
Исправник. Верно — положение! Это ты хорошо сказал… каналья! Положат тебя, и — лежи…
Притыкин. Он такие слова говорит… ой-ой!
Исправник (задумчиво). Другие люди ездят на охоту, играют в карты, а ты — лежи…
Притыкин. Вы обратите внимание: да! Он говорит — народ своей кровью…
(Дробязгин бежит.)
Притыкин. Нет… он язва!
Дробязгин. Яков Алексеевич, пожалуйте! Доктор Монахову в морду дал!
Исправник. Что такое? Почему?
Дробязгин. Неизвестно…
(Втроем идут к дому. За деревьями является Дунькин муж, одичавший от пьянства, оборванный. Черкун ведет за руку доктора, сзади идет Надежда и потом Степа.)
Черкун. Вы сейчас же уйдете…
Доктор (ревет). Кто вы такой? Вы здесь развратили всех…
Черкун (тихо). Ну… молчать! Стыдитесь…
Доктор. Вы оба — воронье… Я вам не падаль… меня не расклюете, как Редозубова… Кто вы такой, я спрашиваю?
Черкун. Да ну, идите же! (Ведет его в глубину сада.)
Надежда (радостно, Степе). Ты видела, как он его? Какой прекрасный… храбрый! Как просто… схватил, увел… (Идет вслед за Черкуном.)
Степа (кричит). Егор Петрович! (Видит отца, — испугана и обозлилась.) Опять пришел… опять! Зачем? Чего тебе?
Дунькин муж. Степанида! Я твой отец… верно? Иди ко мне… значит!
Степа. Я не хочу! Уйди! Я не пойду…
Дунькин муж. А я тебя через полицию…
Степа. В могилу — уйду… (Идут Черкун,
Надежда, Анна, Лидия, Цыганов.) Слышал? Ты не отец мне… ты болезнь моя…
Дунькин муж. За ней… за этой…
Степа. Он по душу мою пришел…
Анна. Уйдите, Степа…
Черкун. Ну, ты ступай вон!
Дунькин муж. Уж ежели отняли дочь… дайте хоть рубль.
Степа (выхватив из кармана деньги, бросает их и бежит прочь). На! Подавись! На!
Черкун. Послушай, если ты…
Надежда. Ах, ну зачем вы с ним говорите?
Черкун. Позвольте, Надежда Поликарповна…
Надежда. Вам вовсе нельзя говорить с таким. Ты — уходи. А завтра я скажу исправнику, чтобы он тебя уничтожил…
Дунькин муж (подбирая деньги). Нельзя меня уничтожить… не боюсь я…
Цыганов. Каков мужчина, а? Все растет…
Лидия. Чувствует свою силу… силу слабости…
Анна. Вот вы, Сергей Николаевич, постоянно даете ему…
Цыганов. О, не беспокойтесь! Это меня не разорит…
Надежда (Черкуну). Какой сегодня тяжелый день для вас… всё неприятности!..
Анна (невольно, как эхо). Тяжелый… Ты устал, Егор?
Черкун. Я вот… не знаю, что нужно сделать с этим человеком, чтоб он оставил дочь свою в покое? Это злит.
Надежда. Вам ничего не надо делать! Я сама… вы только не волнуйтесь…
Цыганов. Моя дорогая, — ваш супруг, вот кто, мне кажется, взволнован…
Надежда (как бы удивилась). Он?
Черкун (вдруг обозлился). Он — как лужа грязи, в которую наступили ногой… ваш супруг…
Анна (негромко, пораженная). Егор… что ты?
Цыганов (усмехнулся). Ты, Жорж, преувеличиваешь…
Черкун (Надежде). Я удивляюсь, как вам не стыдно терпеть около себя такого… пошляка!
Надежда (даже дыхание у нее захватило от восторга). Ах… как вы это сказали!.. Как верно… строго! (Цыганову.) Вот кто страшный… вот кто!
Анна (беспокойно, Лидии). Боже мой… Какая она… странная… не правда ли? Вы видите?
Лидия. Да… вижу… Идемте.
Надежда. Я — не странная… я мужество люблю…
Черкун (смущен). Ну… это уж что-то… я не понимаю! Пойду… пройдусь…
Надежда. И я с вами… и я тоже…
(Идут.)
Анна (тревожно, Цыганову). Она — смешная, да? Она — милая, я понимаю… но — только… плохо воспитана?
Цыганов (Анне). Вам надо отдохнуть с дороги. Так шумно здесь… пестро…
Анна. Да… я пойду… Нет… какая она… все-таки… (Поспешно уходит. Цыганов курит и улыбается. Слышен пьяный смех и говор — это идут Монахов, Дробязгин, Гриша.)
Лидия (брезгливо). Как все это отвратительно… И эта женщина… обе эти женщины… как они жалки… Что вы смеетесь?
Цыганов. А вдруг она нашла героя, а?
Лидия (не сразу). Нет. Это… невероятно, дядя Серж,
Цыганов (усмехаясь). Что тут невероятного?
Монахов. Он… ударил меня?.. Хорошо… пускай!.. А я — жив… А он скоро сдохнет…
Лидия. Идут пьяные… я ухожу.
Цыганов. Идемте…
Гриша (убежденно). Я тоже… могу в рожу дать… во!
Лидия. Но — зачем, зачем он вмешивается в эту… грязь?
Цыганов. Это — стихия, она втягивает… это — как магнит, дорогая моя… Голодный инстинкт, чуть прикрытый ветошью романтики…
(Они уходят. Монахов подмигивает своим спутникам и грозит пальцем вслед Цыганову.)
Дробязгин. Почему? Он очень умный… ей-богу!
Монахов. Что такое ум? (Хохочет. Дробязгин и Гриша вторят ему.)
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Большая, уютная комната. В левой стене — дверь в прихожую и два окна, вправо — дверь в комнату Анны и другая к Егору. Прямо широкие двери в гостиную, она выступает в комнату углом, между ним и голландской печью в правом углу — ниша, в ней широкий диван, на диване полулежит Цыганов и курит. Направо, между дверей — пианино; Анна что-то играет, чуть касаясь клавиш. Посередине комнаты за столом Богаевская раскладывает пасьянс. В комнате Черкуна Степан тихо щелкает на счетах. Черкун задумчиво ходит по комнате, останавливается пред окном, смотрит во тьму. Ветер. Горят лампы.
Богаевская. Холодновато!
Богаевская. Лидуша пошла за ней…
Цыганов. Юноша! Бросьте вы щелкать!
Степан. А вот поймаю — брошу…
Богаевская. Кого это вы ловите?
Степан. Купца Притыкина…
Богаевская. Разве плутует?
Степан. Довольно усердно…
Богаевская. Да… вот он, купец! Даже и влюбленный — плутует…
Цыганов. Сие свойственно людям всех сословий… Я, в сущности, против обличения мошенников: это только изощряет их приемы. Что ты все ходишь, Егор? кого ты ждешь?
Черкун (не вдруг). Так… хожу вот… А что тебе?
Цыганов. Я не имею больше вопросов, как говорят прокуроры… Какая дурацкая погода!
Анна. Его взволновал спор…
Черкун (сухо). Откуда это известно тебе?
Анна. Мне кажется… когда не соглашаются — это раздражает…
Черкун (насмешливо). Да? Поздравляю… очень оригинальное наблюдение.
Богаевская. Интересно спорили… да! Я хоть и не поняла ничего… а интересно!
Черкун. Лидия Павловна — слишком прямолинейна…
Цыганов. Это говоришь ты?
Богаевская. А скучно мне будет, когда вы уедете… очень скучно!
Цыганов. Поезжайте с нами. Что вам делать здесь?
Богаевская. А там? Мне, батюшка, везде нечего делать… И всю жизнь я ничего не делала…
Цыганов. И ни одной ошибки?
Богаевская (мешая карты). И ни одной ошибки… Нет, Анна Федоровна, не вышло…
Анна (грустно). Нет?.. Жаль… А мне так хотелось, чтоб вышло…
Богаевская. А вот мы еще раз спросим судьбу…
Степан (торжественно-шутливо). Судьбу насиловать нельзя…
Черкун (негромко). Она сама насилует людей:
Степан. А особенно жадных…
Богаевская. А вы — щелкайте, щелкайте…
(Лидия входит, несет шаль.)
Цыганов. Пока судьба вас не отщелкала…
Богаевская. Ну, вот спасибо, Лидуша… Ты слышала — у Архипа Притыкина роман с Веселкиной Марией…
Лидия. Как это интересно, тетя!
Богаевская. Все-таки… забавно!
Цыганов. Вас, дорогая моя, ничто не интересует, кроме верховой езды… Странно вы живете… скачете верхом по полям во всякую погоду и — только! Удивительно изменились вы…
Лидия. В дурную сторону?
Цыганов. Конечно! Люди с детства идут только в эту сторону!..
Лидия. Тогда — чему же удивляться?
Цыганов. Я ждал, что вы будете прекрасным ядовитым цветком, на ниве порока… а вы — что такое вы? Чего вы ищете? Чего вам хочется?
Лидия. Найду — узнаете…
Степан. Не там вы ищете, где надо… не там!
Богаевская. Однако, батюшка, быть может, я стесняю ваше красноречие?
Цыганов. О нет! Почему?
Богаевская. То-то! А то некоторые стесняются говорить пошлости при мне… дескать, старушка почтенная…
Лидия. Вы слишком строги, тетя… В обществе, где я вращалась, говорят хуже…
Богаевская. Хуже? Ну извиняюсь… одичала я…
Цыганов. О полноте!
(Вбегает Катя.)
Степан (выскакивая). Ну? Как? Что?
Катя. Да… Еду…
Степан (одобрительно). Браво! Молодец…
Катя (подходит к Анне). Тяжело! Он плачет… отец плачет! Такой жалкий…
Степан. Это — возмездие! Он всю жизнь давил людей…
Катя (топая ногой). Не смейте так! Не ваше дело…
Анна. Ну, не волнуйся… ничего…
Цыганов. Это именно его дело… ведь он вас утащил…
Катя. Меня никто не утащил, я — сама… не говорите мне глупостей… А отца мне жалко… я его люблю… я знаю: он грубый, он жестокий… и все такие! Все люди — грубые и жестокие… И вы, Степан Данилович… и вы тоже…
Степан (вспыхнул, усмехается). Может быть… ну что же? Но жизнь так устроена, что жестокость необходима…
Катя. Ненавижу я вашу усмешку… молчите!
Черкун (улыбаясь). Милый звереныш…
Цыганов. А у вас, юноша, сварливая будет жена:
Степа (входит). Степан Данилович…
Степан (брезгливо). Вы не можете без пошлостей?
Черкун (с гримасой). Господа!
Степа. Степан Данилович, вас спрашивает Гогин…
(Степан, круто повернувшись, идет в прихожую, Степа — за ним.)
Цыганов. Задорный юноша… Чему вы улыбаетесь, Лидия Павловна?..
Лидия. Хорошая пара…
Черкун. Д-да… славные…
Лидия. Красивая жизнь впереди у них…
Цыганов. Но, вероятно, голодная…
Лидия. Мне нравится Лукин… В нем есть что-то значительное…
Цыганов. Его усмешка отрицает вас…
Лидия. Она всех отрицает…
(Из прихожей идет, усмехаясь, Степан; за ним Гогин, одетый в хорошую новую поддевку. Он мнется и что-то шепчет на ухо Степану.)
Степан. Э, нет, скажите сами, синьор…
Черкун. Что такое? Что вам нужно, Гогин?
Матвей (конфузится). Да вот: жениться хочу…
Цыганов. Оригинально! Как это вы надумали, а?
Матвей. Уж так… пора! Двадцать три года мне…
Черкун. Ну? Что же дальше?
Матвей. Так вот, Егор Петрович, помогите!
Заслужу!.. Как я сам из мужиков, то знаю все больные места ихние: уж я им не дам…
Степан. Воспитали человека… отечеству на пользу…
(Катя и Анна выходят и стоят у пианино.)
Черкун (хмуро). Чем — помочь?
Матвей. Да видите… выбрал я Степаниду, а она не хочет: не пойду, говорит, и шабаш! А она такая скромная, баловать не станет, я ожидаю, а бояться будет… Так вот я просить вас и барыню хочу — припугните вы ее!
Черкун. Это… зачем же?
Матвей. А чтобы она шла за меня, а то, скажите ей, — к отцу, мол, отправим! Она его до смерти боится. А я ему уж полтину дал, чтобы он ее, значит, ко мне толкнул…
Катя (изумленно). Ах, какой мерзавец!
Матвей (вздрогнул). Чего-с?
Черкун (сухо, Степану). Выдайте ему расчет…
Матвей (поражен). Расчет? Мне? За… за что?
Степан. Подумайте — за что бы?
Черкун. Идите…
Матвей (опускается на колени). Егор Петрович…
Черкун (резко). Встать!
Матвей (вскакивает). Сергей Николаевич, за что же?
Катя (торжественно). Ага-а?
Матвей (слезливо). Что я худого сделал? Эх, Степан Данилович… подвели вы меня под обух…
Цыганов. Вы — идите… Потом, может быть…
Черкун (спокойно). Ничего не может быть…
Матвей (уходя со Степаном). Господа… напрасно это! Разве так можно? а? Вдруг, ни с того ни с сего… а?
Цыганов (Черкуну). Мне не кажется, что ты поступил, как Соломон… нет! Денег он уже наворовал… зачем гнать его? Парень неглупый… а кулаком будет все равно… Умные люди — всегда жулики…
Степа (вбегает и бросается в ноги Черкуну). Егор Петрович… дай вам бог…
Черкун. Э, черт возьми! Сейчас же встаньте!
Степа (встает). Я боялась, я дрожала… думала — отдадут они меня ему…
Катя. Какая глупая…
Анна. Степа! Вас никто не может…
Степа (со страхом). Да ведь я — одна! Одна я! Со мной — всё можно сделать… И возьмут они меня… отец и этот… они возьмут!
Анна (подходит к
