р н (несколько смущён). Позвольте — теперь вопрос не этот! О чувствах я говорил вам — четыре раза.
С о ф ь я. Четыре? Так ли?
Х е в е р н. Так. Я — помню! Первый раз — в саду предводителя дворян, на именинах его, когда был дождь и вы промочили ноги. Второй — здесь, на берегу пруда, на скамье. Вы тогда смутили меня, сказав шутливо о лягушках, что они тоже квакают — про любовь…
С о ф ь я. Третий и четвёртый я помню.
X е в е р н. Это, конечно, верно, о лягушках, но — извините — это была несвоевременная шутка! Когда сердце человека жадно хочет…
С о ф ь я. Давайте прекратим эту беседу, Густав Егорович…
X е в е р н (удивлён). Почему?
С о ф ь я. Нужно ли объяснять?
X е в е р н (встал, обиженно). О, конечно, нужно объяснить, когда кто-нибудь не понимает… Я сочту себя оскорблённым, если вы откажете…
С о ф ь я. Вот как? Хорошо! (Встала, ходит.) Вы предлагаете мне спасать Россию вместе с вами…
X е в е р н. Это — утрировано!
С о ф ь я. Ну, вы предлагаете что-то в этом роде. Я — не считаю себя способной к делу столь трудному. Это — первое. Второе: вас я тоже не могу признать достойным этой роли…
X е в е р н. Позвольте — какой роли?
С о ф ь я. Ну, скажем, роли культурного работника.
X е в е р н (с улыбкой). О! Почему?
С о ф ь я. Потому что вы мелкий хищник.
Х е в е р н (изумлён больше, чем обижен). Позвольте! Это уже… это я не ожидал! И это — я не понимаю…
С о ф ь я. Я говорю обдуманно. На столе у меня лежат документы, уличающие вас в целом ряде поступков нечестных…
Х е в е р н (сел, грубо). Таких документов не может быть!
С о ф ь я (стоит за столом; спокойно, веско). У меня копия вашего договора с буяновскими мужиками. Мне известна ваша сделка с предводителем…
Х е в е р н (пожимая плечами). Это — коммерция…
С о ф ь я (тише, с усилием). Вы убеждали Тараканова составить фальшивую опись…
Х е в е р н. Тараканов — психически больной…
С о ф ь я. А Шохин, которого вы пытались подкупить, — тоже больной?
X е в е р н. Всё это искажено…
С о ф ь я. Вы всё бесцеремонней и глубже залезаете в карман моего брата — по-вашему, эта деятельность необходима в России?
Х е в е р н (отирая лицо платком). Вы можете выслушать мои объяснения?
С о ф ь я (ходит, усмехаясь). Ну, сударь мой, какие же тут объяснения могут быть? Все ясно!
Х е в е р н (аккуратно гасит сигару). Значит, вы меня считаете человеком нечестным и недостойным вашей руки?
С о ф ь я (остановилась удивлённая, потом смеётся). Ну, знаете, вы очень наивный человек!
Х е в е р н (улыбаясь, разводит руками). Если я и допустил… что-нибудь излишнее, то это потому, что я был уверен в вашем доброжелательном отношении ко мне…
С о ф ь я. Не понимаю…
Х е в е р н. Мне казалось, что вы считаете меня своим другом, моё дело — вашим!
С о ф ь я. Ах, вот что! Ну, вы ошиблись…
Х е в е р н. Ошибки нужно извинять. Я думал, что, видя, как ваш брат ведёт дела, вы меня не только не осудите, но моя предусмотрительность…
С о ф ь я (подходит к нему; тихо, но твёрдо). Ступайте вон!
(Хеверн, вспыхнув, делает движение к ней, она схватила что-то со стола; несколько секунд они стоят друг против друга молча.)
Х е в е р н (отступая). Вы — очень грубая женщина! Вы — смешная, да!
(Быстро идёт к двери, надев шляпу ещё в комнате. Софья, присев на край стола, одной рукой прикрыла глаза, другой — крепко трёт колено.)
С т ё п к а (в двери, смотрит на неё, вздыхает). Печку-то затопить?..
С о ф ь я (глухо). Не нужно… Впрочем — затопи…
С т ё п к а. Шохин к тебе просится…
С о ф ь я. Ах, пусть подождёт…
С т ё п к а. Ему в лес ехать надо…
С о ф ь я. Отстань! Ну, зови… Скорее!
(Стёпка убежала, в двери столкнулась с Антипой.)
А н т и п а. Эк тебя беси носят!.. Соня — что такое? Немец в зале наскочил, зелёный весь, шипит, не попрощался…
С о ф ь я (грубовато). Он тебя за этот год обобрал тысяч на десять…
А н т и п а. Ну-у? Молодец, не зевает… Эхма, люди!.. А Павла говорит — надо быть добрым; люди, говорит, соскучились по сердечному доверию к ним. Павла-то где — не знаешь?
С о ф ь я. Ты бы поехал куда-нибудь…
А н т и п а. Вот ещё… зачем?
С о ф ь я (прячет в стол бумаги). Обленился ты, Антипа… Смотреть на тебя неприятно… Оставь-ка ты меня… что ты целый день бродишь?
А н т и п а (уходя, грубо). Место себе ищу…
(Софья ходит по комнате, оправляя волосы. Стёпка с пучком лучины, в двери Шохин; Софья смотрит на него и молчит.)
Ш о х и н. Шохин пришёл.
С о ф ь я. Да. Ну, что, Яков? Скорее!
Ш о х и н. Рассчитай меня. Отпусти…
С о ф ь я. Хорошо… Постой — почему это?
С о ф ь я. Ну, что ж… Очень жаль…
Ш о х и н. И мне жаль.
С о ф ь я. Обидел кто-нибудь?
Ш о х и н. Нет…
С т ё п к а. Врёт он, его святенькая обижает, монахинька эта, святоша…
Ш о х и н. Прогони Стёпку…
С т ё п к а. Сама уйду…
(Убежала.)
Ш о х и н. Причина та, что не могу я при молодой хозяйке, боюсь её…
С о ф ь я. Что такое?
Ш о х и н. Жмёт она меня… всё глядит эдак жалостно… ну, — я не хочу! Конечно, человек я виноватый… однако — не каждый день судить меня, это уж не суд, а мука будет!.. Вошла она в дом и вроде как песку насыпала в машину нашу… Нехорошо с ней. Вон и ты извелась…
С о ф ь я (смотрит на него, не слушая, тихо говорит). А глаза такие славные, мягкие…
Ш о х и н. У неё? Ты глазам не верь — делу верь! А дела от неё не будет хорошего…
С о ф ь я. Это я не про неё сказала…
Ш о х и н. Эти, которые тихие, они близко подползают — метко жалят. Змея — тиха.
С о ф ь я. Ну, ладно, оставь…
Ш о х и н. Немцу — тоже не верь. Чужой человек и бесстыдный… А насчёт этого… усопшего, насчёт жены, детей… его…
С о ф ь я. Ладно, не беспокойся… Куда же ты пойдёшь?..
Ш о х и н. В город. А там — не знаю…
С о ф ь я. Жалко мне тебя…
Ш о х и н. И мне тебя. Одна ты тут… Хозяин-то без вина пьян. Дай тебе бог во всём удачи!.. Прощай, Софья Ивановна!
С о ф ь я. Прощай… (Подаёт ему руку, он взял и держит, глядя на неё исподлобья.) Может, передумаешь?
Ш о х и н. Нет. Я лучше вернусь, когда она помрёт.
С о ф ь я. Кто-о? Зачем ей умирать?
Ш о х и н. А жить зачем? И жить ей тоже незачем… Прощай… (Уходит, пятясь задом.)
С о ф ь я (смотрит вслед ему, трёт глаза руками и бормочет). Кошмар какой-то! (Видит в зеркале, что Павла, проходя с Михаилом мимо двери, играючи прижалась к его плечу; тихо, испуганно зовёт: «Павла!» Они входят рядом, Михаил смущённо улыбается.)
М и х а и л. А, огонь! Это — славно!
П а в л а. Ты что какая хмурая?.. (Обнимает её.) Ты послушай-ка, что Миша сочинил…
С о ф ь я (заглядывая в лицо ей). Дитя моё, ещё недавно, сегодня я говорила тебе…
М и х а и л. Ой, серьёзный разговор!..
С о ф ь я. Я тебя попрошу уйти…
М и х а и л (садясь на пол к огню). Нет, не уйду…
С о ф ь я (устало). Вы, кажется, с ума свести меня хотите… право!
Ц е л о в а н ь е в а (входит). А я вас ищу везде… Вы бы не прятались, а то хозяин сегодня совсем не в уме… орёт на всех…
С о ф ь я. Анна Марковна, мне нужно поговорить с ними один на один.
Ц е л о в а н ь е в а (обиженно). Хорошо, матушка, я уйду… Хотя и мать…
М и х а и л. Тётя Соня, право же, не о чём говорить… ничего нового нет! Ты, в самом деле, послушай-ка вот, что я сочинил…
П а в л а (смотрит на Софью, прищурив глаза, покачиваясь на ногах). Я тоже не хочу говорить ни о чём…
С о ф ь я (осматривает всех, идёт к столу). Ну, хорошо… Давайте посидим молча, успокоимся…
П а в л а. Миша, да читай же…
М и х а и л. Готов, маменька…
П а в л а. Опять? Я же просила не называть меня так!
М и х а и л. Это — законный титул.
С о ф ь я (нетерпеливо). Читай, Михаил…
М и х а и л (усмехаясь). Сейчас… дай припомнить…
П а в л а. А я — помню…
Ц е л о в а н ь е в а (из двери громко шепчет). Отец идёт перестаньте!
С о ф ь я. Анна Марковна, зачем вы…
Ц е л о в а н ь е в а. Опять не угодила…
(Павла жмётся к Софье; Михаил, сидя на полу, хмурится, отодвигаясь в тень.)
А н т и п а (входит, угрюмо смотрит на всех, опустив руки, шевеля пальцами). Отчего же перестать надобно? Ну — собрались все в одну комнату… стихи, разговор… что ж такое? Ничего ведь нет такого… (Внезапно, с тоской.) Да не бойтесь вы меня, чорт вас возьми, ведь такой же я человек, как все!..
С о ф ь я. Тише, Антипа…
А н т и п а. Молчи! Что ты всё останавливаешь меня? Что все бегут меня? Зверь я, что
