vingt-un[94 — Двадцать одно.(фр.).] с Алларом и Джибелли. Я выигрываю: Мазарович ругает, и еще больше, когда слышит, что маленькую de la Fosse я непременно к себе беру. Резвая, милая! Воля Симона, добрейшего человека, но виноват ли я, что он ударился в набожность и мораль глубокую! Скука чего не творит? а я еще не поврежден в моем рассудке. Хочу веселости. Он мне промеж нравоучительных разговоров объясняет, что дом свой запрет, если я в новоселье сдружусь с любовью. Шутит! может, и дело говорит, но я верно знаю, что если только залучу к себе мою радость, сам во двор к себе никого не пущу, и что вы думаете? На две недели, по крайней мере, запрусь… В ту самую пору, как к вам мое письмо дойдет, это, может, так и сбудется.

У Мазаровича завелся поп, каплан, колдун домашний, римский епископ, халдей, потомок Балтазара. Где этакого миссионера открыли? Шахзада подарил его поверенному и братья коэфоры причащаются. На днях мы хоронили Кастальди, от которого M-me La Marinière овдовела. Вот вам чин погребения: покойник был неаполитанец, католик. Отпевали его на халдейском языке. Духовный клир: несторияне, арияне, макарияне, махинейцы преадамиты, а плачевники, хоронильщики, зрители, полуравнодушные, полурастроганные, мы были и наши товарищи европейцы, французы, англичане, итальянцы, и какое же разнообразие вер и безверия! Православные греки, реформаторы, пресбитерияне, сунни и шиа! А всего-навсего лиц с двадцать! всякого зверя два, два: #c009022_1. Очень пестро, а право не лгу. Мазарович сочинил эпитафию по-латыни, я русскую:

Из стран Италии – отчизны

Рок неведомый сюда его привел.

Скиталец, здесь искал он лучшей жизни…

Далеко от своих смерть близкую обрел!

Длинно и дурно, но чтоб не вычеркивать, заменю ее другою, в ней же заключается историческая истина.

Брыкнула лошадь вдруг, скользнула и упала, –

И доктора Кастальдия не стало!

Желаете ли государственных вестей? Аббас-Мирза халат от отца получил; мы не ездили глазеть на эту помпу. Третьего дни на Фет-Али-хана петлю накинули, и уже фараши готовились затянуть, но пророчествующий в Магомете Пиш-Намаз: #c009022_2 спас будущего удавленника и укротил гнев Шахзады, который за то взбесился, что хлеб дорог. Скупщики всякого жита каймакам и визирь, а Фет-Али-хана давят. Фет-Али-хан в свою очередь, чтоб дешевле продавалась насущная пища, пошел всех бить на базаре, и именно тех, у которых ни ломтя нет хлеба. При таких обширных и мудрых мерах государственного хозяйства отдыхает наблюдатель, которому тошнит от их дел с нами, от наших с ними… резьба из вишневой косточки.

Разнесся слух о прибытии в Тифлис главнокомандующего: #c009022_3. Шахзада нам объявил и, если не бредит, думал я, так это новое доказательство, что он об Тифлисе больше нас знает, правда, и мы лучше его смыслим о том, что в его собственном городе происходит, но утешенье ли? особенно для людей, которые различны языком, нравами, и физикою, и моралью. Все, однако, согласно уважают Алексея Петровича, а от него награда – пренебрежение! Слух подтвердился, и вы, умолча обо всем прочем, засвидетельствуйте мою преданность eo, qui Caucasei fastigia montis sua sub juga mittet[95 — Тому, кто поработил горные хребты Кавказа.(лат.).].

Роману Ивановичу, Алексею Александровичу, Ивану Александровичу: #c009022_4 искреннее почтение, прочим по порядку тоже. Да вообще Кабардашке и другим придворным генерала низкий поклон.

Прощайте, мой любезный Николай Александрович. Удоволил я ваше терпение, жду 2-го номера от вас, а от меня еще то ли будет? Не извиняюсь, но где же позволено предаваться шутливости, коли не в том краю, где ее порывы так редки. Мои сотруженики обнимают вас приятельски.

Покорнейший

А. Грибоедов.

Фортопьян еще нет. Катоптрик Леташинский постоянно мешкает.

Каховскому Н. А., 25 июня 1820: #c009023

25 июня 1820. Тавриз.

Жду не дождусь письма от вас. Что вы мне такое намекнули об отъезде в Петербург? Как это? Когда? Официально? Или по догадке вашей? Выведите из сомнения, любезный Николай Александрович. Либо воскресите, либо добейте умирающего. Еще слушайте кое-что: было время, обольстил меня добрейший Роман Иванович, и я в Андреевской просил у главнокомандующего: #c009023_1 быть переведенным в Тифлис судьею или учителем. Коли вздумают опечалить меня исполнением этой отчаянной просьбы и зайдет речь об этом, вы уж как-нибудь отвратите от меня грозу: потому что я ни за сокровища Оранг-Зеба: #c009023_2, нигде и никогда, ввек не жилец более по сю сторону Кавказа.

Lindsay и Mackintosch сперва много писали доброго о Грузии, потом жаловались на полицейский присмотр за ними. Мне непонятно, либо это собственно их неосновательное замечание, либо в самом деле неловкая шутка полицеймейстера. Кому два англичанина опасны? Они же разобиженные расстались с Персией. Что касается до политических разведок, так для этого нет нужды Аббасу отряжать европейцев: по большей части тифлисцы сами продали свои души персиянам. Кажется, нам должны быть выгодны посещения людей денежных, и честь делает нынешнему управлению такой землею, которая оглашена была непроходимою от лезгинских ножей, а ныне Монтис говорит, что его соотечественники без числа покушаются туда путешествовать.

Как жаль однако, что вас теперь нет здесь. Мазарович отстроил Palais de Russie[96 — Русский дворец(фр.).] великолепнейший. Мой домик, кабы не колебался так часто от землетрясений, загляденье на Востоке. И каких бы вы женщин у меня нашли! Именно не одну, а многих, и одна прелестнее другой. Кто бы это предвидел месяца два тому назад! Пути любви неисповедимы.

Прощайте, любезный мой; не взыщите на скоропись и недостаток склада. Болен я жестоко и пишу с удивительным напряжением тела и души.

Алексею Александровичу мое почтение скажите.

Вам преданный и покорнейший

А. Грибоедов.

Рыхлевскому А. И., 25 июня 1820: #c009024

25 июня 1820. Тавриз

Милостивый государь, любезнейший Андрей Иванович, где вы теперь? В последнем письме вашем, которому я обязан превеселыми минутами, вы у Поля в клубе людей искали. Перед кем потушили фонарь?: #c009024_1 Скажите искренно. Или ваш поиск намерены перенести в Петербург? Что главнокомандующий намерен делать, я не спрашиваю: потому что он сфинкс новейших времен. Вы не поверите, как здесь двусмысленно наше положение. От Алексея Петровича в целый год разу не узнаем, где его пребывание и каким оком он с высоты смотрит на дольную нашу деятельность. А в блуждалище персидских неправд и бессмыслицы едва лепится политическое существование Симона Мазаровича и его крестоносцев. Что за жизнь! В первый раз отроду вздумал подшутить, отведать статской службы. В огонь бы лучше бросился Нерчинских заводов и взываю с Иовом: да погибнет день, в который я облекся мундиром иностранной коллегии, и утро, в которое рекли: се титулярный советник. День тот да не взыщет его господь свыше, ниже да приидет на него свет, но да приимет его тьма, и сень смертная, и сумрак. – Об моих делах ни слова более, не губить же мне вас моею скукою. Про ваш быт желал бы знать.

Отчего на генералов у вас безвременье? Один с ума сошел (Эристов). Другой (Пузыревский) пал от изменнической руки; Ахвердов от рук мирных, благодетельных, докторских, жаль его семейства, племянница в Кизляре всех жалчее.

Отчего великий ваш генерал: #c009024_2 махнул рукою на нас жалких, и ниже одним чином не хочет вперед толкнуть на пространном поле государевой службы? Что бы сказал он с своим дарованием, кабы век оставался капитаном артиллерии? Я хотя не осмелил еще моего мнения до того, чтобы с ним смеряться в способностях, но право дороже сто́ю моего звания.

Вероятно, что на мои вопросы ответу от вас не получу, ну так хоть о чем-нибудь о другом, только не забудьте: отпишите и заставьте себя любить более и более.

Вам преданный

А. Грибоедов.

P. S. Семен Иванович: #c009024_3 несколько раз просил меня вам изъяснить постоянные его к вам чувства дружества и уважения, но он же виноват, коли я этого до сих пор не исполнил. В тот раз при отправлении курьера не дал времени ни с кем письмами побеседовать.

Уиллоку Генри, 1426 августа 1820: #c009025

(Перевод с французского)

Тавриз, 14/26 августа 1820 года.

Нижеподписавшийся секретарь миссии его величества императора всероссийского при персидском дворе имеет честь предупредить г-на Уиллока, поверенного в делах его величества короля Британии при упомянутом дворе, что он с большим неудовлетворением вынужден сообщить ему следующее…: #c009025_1

Нижеподписавшийся, будучи лично знаком с братом г. поверенного в делах, склоняется к убеждению, что в его действиях, безусловно, не было злонамеренности, но самое большее – мгновенное недомыслие, приведшее его к такого рода поступку. Во всяком случае, выражается настоятельная просьба г-ну поверенному в делах соизволить дать предписание другим английским офицерам, которые в будущем собрались бы ехать в Грузию, избегать таких способов действия во имя самых очевидных мировых причин.

1. Сообразно с современным положением вещей в Европе, не будет хорошо истолковано, что один русский помогал англичанину избавиться от законной службы своему монарху, и наоборот.

2. Если когда-либо правительство было бы информировано о вышеупомянутом происшествии, господа английские офицеры, которые иногда выезжают отсюда в Тифлис, возможно, не встретили бы приема, подобающего их рангу, заслугам и т. д., что компрометировало бы рекомендации, которыми г-н Мазарович и все его служащие всегда счастливы быть в состоянии их снабдить.

3. Не почувствуют ли персияне, что им позволительно продолжать свое заслуживающее порицания поведение в отношении русских солдат-перебежчиков, находя поощрение в снисходительности и добрых услугах, оказываемых им в этих случаях подданными одной европейской весьма дружественной России державы.

Достаточно одного слова объяснения людям благомыслящим, чтобы понять друг друга, и, не добавляя более ничего, нижеподписавшийся имеет честь повторить господину поверенному в делах Англии выражение чувства самого совершенного уважения.

Грибоедов.

Каховскому Н. А., 19 октября 1820: #c009026

19 октября 1820. Тавриз.

Поздравляю вас с наступающим октябрем, любезнейший Николай Александрович, с тем самым октябрем, который, по вашим словам, должен свести нас в Тифлисе. Следовательно, для меня праздник. Не суетно ли ваше предсказание? Хоть неправда, да отрада. Валет мой: #c009026_1 скажет вам, как я живу без Мазаровича: денег нет, ума нет.

Много благодарю вас за ваше письмо. Его привез мне политического свойства армянин, Казар, глупейшее созданье, какое только есть в двух союзных государствах! Пишите мне о Мирзе-Массуде, как его главнокомандующий принял. Если велит его побить, так это много наши дела в Персии поправит.

В ваших вестях упоминается о будущей свадьбе. Поздравляю Коцебу, а не Елену Романовну. Стало быть, покойник Август фон Коцебу породнится с Романом Ивановичем и с Алексеем Петровичем! Следовательно, в Тифлисе нельзя будет откровенно говорить об его литературном пачканье? Нет нигде уже в Русском царстве свободы мнения! Прощайте. Завтра чем свет Амлих мой окажет курьерскую свою борзость. Ложусь спать.

Верный вам Грибоедов.

Алексею Александровичу: #c009026_2 засвидетельствуйте чувство глубочайшего и пр. Секретно от Романа Ивановича, которому скажите мое искреннее почтение.

Рыхлевскому А. И., 24 октября 1820: #c009027

24 октября 1820. Тавриз.

Милостивый