3 Ср. с «Биографическим очерком» Павла Лукницкого в книге М. Баскера и Ш. Греем: Николай Гумилев. «Неизданное и несобранное». Лукницкий утверждает, что лето 1911 г. Гумилев провел в усадьбе Слепнево.
4 Артистический кабачок «Бродячая собака» был открыт под новый 1912-ый год. Соответственно воспоминания в данном абзаце относятся, должно быть, к 1913 или 1914 г.
5 О том, что Гумилев чувствовал себя одиноко в современной ему литературной среде, находим указания в воспоминаниях Оцупа и Г. Иванова. Но о близости к Блоку решительно не существует сколько-нибудь достоверных свидетельств.
6 Тема перевоплощения, переселения душ, метампсихоза, чрезвычайно настойчивая в русской поэзии, остается вполне неизученной. Ее слегка лишь коснулся поэт Дмитрий Кленовский в своей статье в журнале «Грани», № 20. У Гумилева интерес к проблеме перевоплощения оформился, очевидно, на основании ряда глубоко интимных переживаний в Париже в 1906-1907 гг. под влиянием чтения французских оккультистов. Как пример других стихотворений Гумилева, в которых речь идет о перевоплощении, назовем «Прапамять» и «Унижение».
Бенедикт Лившиц. ПОЛУТОРАГЛАЗЫЙ СТРЕЛЕЦ
Книга воспоминаний «Полутораглазый стрелец» вышла в свет в 1933 г. в «Издательстве писателей в Ленинграде». В настоящем издании приводятся отрывки, в которых говорится о Гумилеве и его окружении (стр. 260, 264, 269, 270 и 277 первого издания).
Бенедикт Константинович Лившиц (1886-1939) поэт-футурист и переводчик. Родился в Одессе. По окончании Одесской Ришельевской гимназии учился на юридическом факультете в Новороссийском университете. Закончил в 1912 г. Киевский университет. Жил в Петербурге, сотрудничал в «Аполлоне», сблизился с футуристами «Гилеи». Участвовал в изданиях футуристов «Пощечина общественному вкусу», «Дохлая луна», «Рыкающий Парнас», «Молоко кобылиц», «Союз молодежи», «Садок судей» и др. Его ранние стихи (1907-1910) составили книгу «Флейта Марсия». Гумилев писал, что эта книга «ставит себе серьезные и, что важнее всего, чисто литературные задачи и справляется с ними, если не всегда умело, то вдохновенно. Темы ее часто нехудожественны, надуманы: грешная любовь каких-то девушек к Христу (есть вещи, к которым, хотя бы из эстетических соображений, надо относиться благоговейно), рассудочное прославление бесплодия и т. д. Такое незаражение поэта своими темами отражается на однотонно-ярких, словно при электрическом свете найденных эпитетах. Но зато гибкий, сухой, уверенный стих, глубокие и меткие метафоры, уменье дать почувствовать в каждом стихотворении действительное переживание — все это ставит книгу в разряд истинно ценных и делает ее не только обещанием, но и достижением».
В рецензии на «Садок Судей II», напечатанной в «Гиперборее» (февраль 1913), Гумилев посвящает Лившицу лишь одно предложение: «Дешевая красивость Б. Лившица иногда неприятна». Еще одно упоминание имени Б. Лившица находим в рецензии Гумилева на «Антологию современной поэзии», составленную Ф. М. Самоненко (Киев, 1912). Рецензия была опубликована в «Аполлоне» № 2, 1913 и воспроизведена в т. 4 Собр. соч. В этом отзыве на «Антологию» Гумилев ставит Лившица рядом с именем О. Мандельштама: «Как можно было помещать г. Животова, если не нашлось места для Георгия Чулкова, Зенкевича, Мандельштама, Лившица!»
Повсюду, где встречается в «Полутораглазом стрельце» имя Гумилева, о нем говорится холодно и, пожалуй, с антипатией. В 1914 г. Лившиц был призван в армию, получил ранение, жил в Киеве и вновь поселился в Петрограде лишь в 1922 г. С большой вероятностью можно предположить, что более поздних встреч, чем те, что описаны в «Полутораглазом стрельце», у Лившица с Гумилевым не было. Помимо «Флейты Марсия», которую рецензировал Гумилев, вышли еще книги Лившица: «Волчье солнце. Стихи 1911-1914»; «Из топи блат. Стихи 1914-1918»; «Патмос», М., 1926; «Кротонский полдень», М., 1928. Позднее появилось две книги его переводов: в 1934 г. — «От романтиков до сюрреалистов» и в 1937 г. — «Французские лирики» XIX и XX веков». В конце тридцатых годов Б. Лившиц был репрессирован, был подвергнут жестоким пыткам. Точная дата смерти не известна; он погиб — предположительно — в 1939 г., оставив не только оригинальные стихи, но и первоклассные переводы и одну из наиболее ценных мемуарных книг о русских поэтах начала двадцатого века.
1 Б. Пронин — хозяин «Бродячей собаки», открывшейся под новый 1912-ый год. О «Бродячей собаке» писали многие: Г. Иванов в «Петербургских зимах» и в нескольких мемуарных очерках, не вошедших в «Петербургские зимы»; Ахматова — в своих стихах; В. Шкловский в «Жили-были»; Одоевцева в «На берегах Невы» и другие.
Позднее Пронин открыл «Привал комедиантов», который занял на петербургской сцене место отжившей свое «Бродячей собаки». В «Привале» Гумилев бывал неоднократно. Здесь в форме вольноопределяющегося, по воспоминаниям мемуариста, читал он свои стихи. Его стихотворение «Разговор», посвященное Г. Иванову, читается с более точным пониманием, если знать, что этот «разговор» между душой и телом происходит в Пронинском «Привале комедиантов».
2 Палладе посвящена последняя строфа а гимне «Бродячей собаки» (автор М. Кузмин):
A!..
Не забыта и Паллада
В титулованном кругу,
Словно древняя дриада.
Что резвится на лугу,
Не ответит (3 раза) «не могу!»
О ней же писал в очерке «Прекрасный принц» Г. Иванов («Сегодня», № 99, 1933).
Георгий Адамович.
МОИ ВСТРЕЧИ С АННОЙ АХМАТОВОЙ
Впервые напечатано в альманахе «Воздушные пути» (Нью-Йорк), № 5, 1967. В настоящем издании приводятся из этого очерка Адамовича лишь два небольших отрывка, имеющих непосредственное отношение к биографии Гумилева.
Об Адамовиче см. в примечаниях к его воспоминаниям «Вечер у Анненского».
В соответствии с «Матрикулом студента историко-филологического факультета С.-Петербургского университета Н. С. Гумилева», он прослушал у профессора Шляпкина курс истории литературы петровской эпохи. Тот же документ (известный нам по публикации Е. Вагина в альманахе «Russica-81» упоминает еще следующие курсы: логику, психологию, античную словесность, семинары по латинскому и греческому языку, введение в языкознание (профессор Бодуэн-де-Куртане), семинар по русской литературе, русскую историю, историю древней филологии, семинар «Панегирик Исократа» и семинар «Шестая песнь Энеиды» и, как видим, ни одного курса по специальности романо-германская филология. По-видимому, этот матрикул перечисляет курсы, «прослушанные Гумилевым в 1909-1910 учебном году. С конца ноября (примерно со времени дуэли с Волошиным) и по февраль 1910 г. в университете Гумилев не появляется. Именно в этот период состоялась его первая поездка в Абиссинию. Возвратившись в феврале в Петербург, Гумилев опять недолго ходит в университет. Пятого апреля он подал прошение на имя ректора университета с целью получения официального разрешения «вступить в законный брак с дочерью статского советника Анной Андреевной Горенко». Разрешение было получено Гумилевым 14 апреля, и с этого времени он был «уволен в отпуск заграницу сроком по 20 августа». Через несколько дней он уезжает в Киев к Горенко (Ахматовой); 25 апреля состоялось венчание «студента С.-Петербургского университета Н. С. Гумилева» с «потомственной дворянкой» Анной Горенко в Николаевской церкви в селе Никольская Слободка Остерского уезда Черниговской губернии. После этого Гумилев и Ахматова на месяц уехали в Париж. Следующий учебный год Гумилев или вообще не бывал в университете или появился там считанное число раз. По словам Ахматовой, он уехал из Петербурга 25 сентября 1910 г. и вернулся 25 марта 1911 г. Седьмого мая 1911 г. Гумилев был исключен из университета. Двадцать пятого сентября 1912 г. Гумилев вновь подает прошение о зачислении его на историко-филологический факультет. Очевидно, к осени 1912 г. и относятся воспоминания Адамовича о «романо-германском» семинарии. Пятого марта 1915 г. Гумилев окончательно был «уволен из числа студентов университета как не внесший плату за осень 1914 г.»
Владимир Б. Шкловский.
«КОСТЕР»
Эта рецензия мемуарного характера была опубликована в журнале «Книга и революция», № 7 (19), 1922, стр. 57.
1 Лет пятнадцать тому назад» Гумилев поступил в Петербургский университет в августе 1908 г., причем сначала на юридический факультет. На историко-филологический он перевелся в сентябре 1909 г. Рецензия Вл. Шкловского была написана в 1922 г. и, следовательно, речь идет не о пятнадцатилетней давности, а сроке несколько меньшем. «Среди молодых романо-германистов» Шкловский мог встретить Гумилева не раньше осени 1909 г.
2 отмечен Эйхенбаумом в его статьях. В статье «О камерной декламации» Б. Эйхенбаум писал: «Лирическое стихотворение есть замкнутая в себе речь, построенная на ритмико-мелодической основе. Вне ритма оно не существует… Естественно, что в чтении поэтов, по опыту знающих силу ритма и не смешивающих его, как это делают наивные декламаторы, с размером или метром, выдвинулась и заняла господствующее положение именно эта ритмико-мелодическая основа. Несмотря на индивидуальные различия (Блок, Гумилев, Мандельштам, Ахматова, А. Белый), у них есть одна общая для всех манера — подчеркивать ритм особыми нажимами (иногда даже с помощью жестов, но ритмического, а не психологического характера) и превращать интонацию в распев Логические ударения затушеваны, эмоции не выделены — никакой инсценировки нет» (Б. Эйхенбаум. Литература. Теория. Критика. Полемика. Л., «Прибой», 1927, стр. 232).
Николай Минский. «ОГНЕННЫЙ СТОЛП»
Эта рецензия, включающая несколько строк мемуарного характера, появилась в берлинском журнале: «М. Кузмин. Эхо. Стихи. Петербург. 1921. Н. Гумилев. Огненный Столп. Изд. «Петрополис». Петербург. 1921″. В настоящее издание включена вторая часть рецензии — относящаяся к Гумилеву.
Николай Максимович Минский (1855-1937) — поэт, философ, журналист. В 1905 г. издавал большевистскую газету «Новая жизнь» и был изгнан из редакции большевиками, которых сам же и приютил. Газета была запрещена, и Минскому грозил суд. Освобожденный под залог, он эмигрировал во Францию. Он жил в Париже в то же самое время, когда туда приехал Гумилев, только что окончивший Николаевскую Царскосельскую гимназию. Более того, они посещали тех же самых людей, бывали, например, в салоне Кругликовой, и удивительно, как они не познакомились в Париже еще в 1906 г. Во всяком случае. Минский пишет, что познакомился с Гумилевым в Петербурге в 1914 г. Следовательно, это случилось в первой половине 1914 г., так как Минский вернулся из эмиграции только в 1913 г., а летом 1914 г. он снова уехал за границу.
В начале двадцатых годов об «Огненном столпе», вышедшем в 1921 г., появилось несколько рецензий — за границей, в Петрограде, в Москве и в провинции. В «Сибирских огнях», № 4, 1922 некий В. И. после краткого невразумительного отзыва на «Огненный столп» и другие книги Гумилева позднего периода писал: «Значение Гумилева и его влияние на современников огромно. Его смерть и для революционной России останется глубокой трагедией».
В «Современных записках» в Париже была напечатана статья К. Мочульского «Классицизм в современной русской поэзии». В этой статье Мочульский писал об «Огненном столпе»: «Волевой строй души определяет собой всю его поэзию. Предметы и люди существуют для него только как возбудители воли. То, что достойно желания, находит динамическое выражение в его стихах. Отсюда неизбежная дидактика его творчества. Гумилев
