Много лет я провел во мраке,
Постигая смысл бытия,
Видишь, знаю святые знаки,
Что хранит твоя чешуя.
Отблеск их от солнца до меди
Изучил я ночью и днем,
Я следил, как во сне ты бредил,
Переменным горя огнем.
И я знаю, что заповедней
Этих сфер, и крестов, и чаш,
Пробудившись в свой день последний,
Нам ты знанье свое отдашь.
Зарожденье, преображенье
И ужасный конец миров
Ты за ревностное служенье
От своих не скроешь жрецов».
8
Засверкали в ответ чешуи
На взнесенной мостом спине,
Как сверкают речные струи
При склоняющейся луне.
И, кусая губы сердито,
Подавляя потоки слов,
Стал читать на них Морадита
Сочетанье черт и крестов:
«Разве в мире сильных не стало.
Что тебе я знанье отдам?
Я вручу его розе алой,
Водопадам и облакам;
Я вручу его кряжам горным,
Стражам косного бытия,
Семизвездию, в небе черном
Изогнувшемуся, как я.
Или ветру, сыну Удачи,
Что свою прославляет мать,
Но не твари с кровью горячей,
Не умеющею сверкать!»
9
Только сухо хрустнула пика,
Переломленная жрецом,
Только взоры сверкнули дико
Над гранитным его лицом
И уставились непреклонно
В муть уже потухавших глаз
Умирающего дракона —
Повелителя древних рас.
Человечья теснила сила
Нестерпимую ей судьбу.
Синей кровью большая жила
Налилась на открытом лбу,
Приоткрылись губы, и вольно
Прокатился по берегам
Голос яркий, густой и полный,
Как полуденный запах пальм.
Первый раз уста человека
Говорить осмелились днем,
Раздалось в первый раз от века
Запрещенное слово: «ОМ»!
10
Солнце вспыхнуло красным жаром
И надтреснуло. Метеор
Оторвался и легким паром
От него рванулся в простор.
После многих тысячелетий
Где-нибудь за Млечным Путем
Он расскажет встречной комете
О таинственном слове «ОМ».
Океан взревел и, взметенный,
Отступил горой серебра.
Так отходит зверь, обожженный
Головней людского костра.
Ветви лапчатые платанов,
Распластавшись, легли на песок,
Никакой напор ураганов
Так согнуть их досель не мог.
И звенело болью мгновенной,
Тонким воздухом и огнем
Сотрясая тело вселенной,
Заповедное слово «ОМ».
11
Содрогнулся дракон и снова
Устремил на пришельца взор,
Смерть борола в нем силу слова,
Незнакомую до сих пор.
Смерть, надежный его союзник,
Наплывала издалека,
Как меха исполинской кузни,
Раздувались его бока.
Когти лап в предсмертном томленьи
Бороздили поверхность скал,
Но без голоса, без движенья
Нес он муку свою и ждал.
Белый холод последней боли
Плавал по сердцу, и вот-вот
От сжигающей сердце воли
Человеческой он уйдет.
Понял жрец, что страшна потеря
И что смерти не обмануть,
Поднял правую лапу зверя
И себе положил на грудь.
12
Капли крови из свежей раны
Потекли, красны и теплы,
Как ключи на заре багряной
Из глубин меловой скалы.
Дивной перевязью священной
Заалели ее струи
На мерцании драгоценной
Золотеющей чешуи.
Точно солнце в рассветном небе,
Наливался жизнью дракон,
Крылья рвались по ветру, гребень
Петушиный встал, обагрен.
И когда, без слов, без движенья,
Взором жрец его вновь спросил
О рожденье, преображенье
И конце первозданных сил,
Переливы чешуй далече
Озарили уступы круч,
Точно голос нечеловечий,
Превращенный из звука в луч.
1921
МОИ ЧИТАТЕЛИ
Старый бродяга в Аддис-Абебе,
Покоривший многие племена,
Прислал ко мне черного копьеносца
С приветом, составленным из моих стихов.
Лейтенант, водивший канонерки
Под огнем неприятельских батарей,
Целую ночь над южным морем
Читал мне на память мои стихи.
Человек, среди толпы народа
Застреливший императорского посла,
Подошел пожать мне руку,
Поблагодарить за мои стихи.
Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, веселой и злой,
Возят мои книги в седельной сумке,
Читают их в пальмовой роще,
Забывают на тонущем корабле.
Я не оскорбляю их неврастенией,
Не унижаю душевной теплотой,
Не надоедаю многозначительными намеками
На содержимое выеденного яйца.
Но когда вокруг свищут пули,
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать что надо.
И когда женщина с прекрасным лицом,
Единственно дорогим во вселенной,
Скажет: «Я не люблю вас», —
Я учу их, как улыбнуться,
И уйти, и не возвращаться больше.
А когда придет их последний час,
Ровный, красный туман застелет взоры,
Я научу их сразу припомнить
Всю жестокую, милую жизнь,
Всю родную, странную землю
И, представ перед ликом Бога
С простыми и мудрыми словами,
Ждать спокойно Его суда.
1921
* * *
На далекой звезде Венере
Солнце пламенней и золотистей.
На Венере, ах, на Венере
У деревьев синие листья.
Всюду вольные звонкие воды,
Реки, гейзеры, водопады
Распевают в полдень песнь свободы.
Ночью пламенеют, как лампады.
На Венере, ах, на Венере
Нету слов обидных или властных.
Говорят ангелы на Венере
Языком из одних только гласных.
Если скажут «еа» и «аи» —
Это радостное обещанье,
«Уо», «ао» – о древнем рае
Золотое воспоминанье.
На Венере, ах, на Венере
Нету смерти, терпкой и душной.
Если умирают на Венере —
Превращаются в пар воздушный.
И блуждают золотые дымы
В синих синих вечерних кущах
Иль, как радостные пилигримы,
Навещают еще живущих.
1921
* * *
После стольких лет
Я пришел назад.
Но изгнанник я,
И за мной следят.
– Я ждала тебя
Столько долгих лет!
Для любви моей
Расстоянья нет.
– В стороне чужой
Жизнь прошла моя.
Как <украли?> жизнь,
Не заметил я.
– Жизнь моя была
Сладостною мне.
Я ждала тебя,
Видела во сне.
Смерть в дому моем
И в дому твоем.
– Ничего, что смерть,
Если мы вдвоем.
1921
* * *
Я сам над собой насмеялся
И сам я себя обманул,
Когда мог подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя.
Лишь белая, в белой одежде,
Как в пеплуме древних богинь,
Ты держишь хрустальную сферу
В прозрачных и тонких перстах.
А все океаны, все горы,
Архангелы, люди, цветы —
Они в хрустале отразились
Прозрачных девических глаз.
Как странно подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя,
Что сам я не только ночная,
Бессонная песнь о тебе.
Но свет у тебя за плечами,
Такой ослепительный свет.
Там длинные пламени реют,
Как два золотые крыла.
1921
Комментарии
При жизни Н.С. Гумилева увидели свет его поэтические книги «Путь конквистадоров» (вышла в 1905 г. в Санкт-Петербурге, за счет автора), «Романтические цветы» (вышла в 1908 г. в Париже, за счет автора, третье издание – в Петрограде в 1918 г., на титульном листе обозначено «Санкт-Петербург), «Жемчуга» (вышла в 1910 г. в Москве, второе издание – в 1918 г. в Петрограде, на титульном листе обозначено «Санкт-Петербург»), «Чужое небо» (вышла в 1912 г. в Санкт-Петербурге), «Колчан» (на титульном листе обозначено «Москва – Петроград» и год 1916, хотя книга вышла в конце 1915 г.), «Костер» (вышла в 1918 году в Петрограде), поэма «Мик» (вышла в 1918 г. в Петрограде) «Фарфоровый павильон» (вышла в 1918 г. в Петрограде), «Шатер» (вышла в 1921 г. в Севастополе) и «Огненный столп» (вышла в 1921 г. в Петрограде).
В данном собрании произведения Н.С. Гумилева печатаются по изданию «Николай Гумилев. Сочинения в трех томах. Том первый» (М., «Художественная литература», 1991).
Оссиан
Впервые: «Путь конквистадоров» (СПб., 1905).
Стихотворение названо по имени легендарного кельтского воина и барда, жившего в III в. Шотландец Дж. Макферсон (1736–1796) опубликовал в конце XVIII в. свои сочинения, заявив, что они являются переводами найденных им подлинных песен Оссиана. Мистификация была быстро разоблачена, однако стихи по тематике и лирическому настрою так соответствовали духу эпохи предромантизма, что вызвали массу подражаний. Перевод поэм Дж. Макферсона к началу XX в. несколько раз издавался на русском языке.
Зеленого Эрина воин, Кухулин могучий // Упал под мечом короля океана, Сварана. – Н.С. Гумилев отклонился от первоисточника: Сваран победил Кухулина, но не убил его.
Зловеще рыдали сивиллы седой заклинанья… – В Древней Греции сивиллами, или сибиллами, звали странствующих пророчиц; впоследствии слово сделалось нарицательным.
И встретил Сваран исступленный, в грозе ликованья, // Героя героев, владыку пустыни, Фингала. – Сваран был, в свою очередь, побежден Фингалом. Следует добавить, что именование Фингала «владыкой пустыни», так же как и некоторые другие обороты, напрямую отсылают к поэме Дж. Макферсона.
Крыса
Впервые: «Романтические цветы» (Пг., 1918).
Где он, где он, ангел светлокрылый? – Согласно народным поверьям, к каждому человеку приставлены ангел и черт, которые борются за его душу. Однако, по тем же самым поверьям, ангел-хранитель находится за правым плечом человека всегда, призывать его нет нужды.
Сонет
Впервые: «Путь конквистадоров» (СПб., 1905).
Стихотворение названо по стихотворной форме, в которой оно написано. Сонет состоит из двух четверостиший (катрены) и двух заключительных трехстиший (терцеты), зарифмованных особым образом.
Как конквистадор в панцире железном… – Конквистадорами или конкистадорами назывались испанские завоеватели, вторгнувшиеся в XV–XVI вв. на Американский континент и покорившие огромные территории.
Я лилию добуду голубую. – Образ «голубого цветка», заимствованный из романа «Генрих фон Офтердинген» немецкого романтика Новалиса (1772–1801), широко использовался в символизме как символ идеальных устремлений.
Пещера сна
Впервые: журнал «Весы», 1906, № 6.
Мы с тобой увидим Люцифера. – Под именем Люцифера у отцов церкви упоминается сатана, тогда как в герметической философии Люцифер соотносится с тайнами, которые доступны лишь избранным (см. также комментарии к стихотворению «Баллада»).
Фея Маб свои расскажет сказки… – Персонаж английских сказок фея Маб впоследствии перешла в литературу; она упоминается, в частности, у В. Шекспира, стала героиней поэмы П.Б. Шелли.
И спугнет, блуждая, Вечный Жид… – Упоминается персонаж многочисленных средневековых преданий, из которых наиболее распространена немецкая версия. Согласно ей, шествуя на Голгофу, Христос хотел отдохнуть возле дома сапожника Агасфера, но тот грубо его прогнал. За это Агасфер был наказан вечными скитаниями. Сюжет об Агасфере относится к числу самых популярных в литературе романтизма, достаточно сказать, что его использовали И.В. Гёте, П.Б. Шелли, В.А. Жуковский.
Но когда воздушный лунный знак // Люцифер – блуждающею тенью. – В магии Люцифер соотносится с луной.
«Мореплаватель Павзаний…»
Впервые: журнал «Перевал», 1907, № 11.
Мореплаватель Павзаний… – Древнегреческий писатель и путешественник Павсаний (2 в.) прославился как автор труда «Описание Эллады», где собраны разнообразные сведения, касающиеся искусства, мифологии, архитектуры, истории и религии.
И большого крокодила. – Крокодил, по мнению египтян, наделенный даром предвиденья, рассматривался как эмблема верховного божества.
Извращений Каракаллы. – Имеется в виду римский император Марк Аврелий Антонин (186–217), который насаждал культ богини Исиды (см. комментарии к стихотворению «Египет»). Прозвище Каракалла он получил из-за введенной им галльской одежды – длинного, до щиколоток, халата.
И в пурпуровом уборе… – В Древнем Риме одежда, окрашенная пурпуром, особым красящим
