завернула.
«Невесту свою приголубь!» —
И молча с крутого обрыва
В холодную бросилась глубь…
…Как колокол стонет соборный!
Печальный разносится звон.
Плывут похоронные песни,
Звучит погребальный канон…
ЛИЛОФЕЯ
В древнем царстве подводном жил-был водяной,
Но манила его земля:
Он задумал сделать своею женой
Лилофею, дочь короля.
Он из красного золота выстроил мост
И, невесте богатства суля,
Вызывал на свиданье при блеске звезд
Лилофею, дочь короля.
Он коснулся белой ее руки,
Красоту королевны хваля,
И пошла за ним следом на дно реки
Лилофея, дочь короля.
И тогда схватил ее водяной
(Словно горло стянула петля):
«Не уйдешь ты отсюда! Ты будешь со мной,
Лилофея, дочь короля».
Миновало много ночей и дней,
В светлой горнице из хрусталя
Семерых родила ему сыновей
Лилофея, дочь короля.
Но однажды приснился ей странный сон —
Поле… Небо… Крик журавля…
И услышала тихий церковный звон
Лилофея, дочь короля.
«Отпусти, отпусти меня, водяной!
Погляди: о пощаде моля,
В униженье и в горе стоит пред тобой
Лилофея, дочь короля».
Но угрюмый супруг отвечает ей,
Плавниками в воде шевеля:
«Кто же вскормит моих семерых сыновей,
Лилофея, дочь короля?»
«Ах, не бойся, супруг, я вернусь назад,
Хоть мила и прекрасна земля.
Разве может покинуть невинных чад
Лилофея, дочь короля?»
И она восстала со дна реки,
И в весенние вышла поля.
«Здравствуй, — в ноги ей кланялись стебельки, —
Лилофея, дочь короля».
И вошла она тихо в господень храм,
Небеса о прощенье моля.
«Здравствуй, — люди склонились к ее ногам, —
Лилофея, дочь короля».
Прибежала мать, прибежал отец:
«Ты пришла, нашу скорбь исцеля,
Так пойдем же скорее в родной дворец,
Лилофея, дочь короля».
Все светилось, сияло вблизи и вдали,
Пело небо, и пела земля,
Когда слуги в родительский дом привели
Лилофею, дочь короля.
Гости ели и пили всю ночь напролет,
Сердце сладким вином веселя:
Возвратилась домой из безжалостных вод
Лилофея, дочь короля.
Вдруг в окно кто-то яблоко бросил на стол,
То, внезапно сойдя с корабля,
Ищет, требует, кличет незримый посол
Лилофею, дочь короля.
«Пусть в огне это яблоко нынче сгорит!» —
Приговор свой исполнить веля,
Оробевшей служанке, смеясь, говорит
Лилофея, дочь короля.
Но невидимый кто-то ответствует ей:
«В светлой горнице из хрусталя
Семерых ты оставила мне сыновей,
Лилофея, дочь короля».
«Ты троих заберешь, я возьму четверых,
Пусть им родиной будет земля», —
Так она сыновей поделила своих,
Лилофея, дочь короля.
«Я троих заберу, и троих я отдам.
Но, сокровище честно деля,
Мы седьмого должны разрубить пополам,
Лилофея, дочь короля.
Все поделим: и ноги и руки его.
Ты возьмешь половину, и я.
Что ж молчишь? Неужель ты боишься кого,
Лилофея, дочь короля?»
«Иль ты думал, мне сердце из камня дано?..
Ах, прощайте, цветы и поля!
Чем дитя погубить, лучше канет на дно
Лилофея, дочь короля».
ПИЛИГРИМ И НАБОЖНАЯ ДАМА
Однажды, к местам направляясь святым,
С котомкой по городу шел пилигрим
И жалобно пел, становясь у порога:
«Подайте, подайте, коль верите в бога!»
Вот глянула некая дама в окно:
«Дружок, отказать в твоей просьбе грешно,
Да муж мой, что держит меня в мышеловке,
Уехал и запер шкафы и кладовки.
Но ты не горюй — заходи поскорей.
На мягкой постели, в каморке моей
Найдешь подаянье особого рода,
Которым меня наделила природа».
Вошли они в спальню — и дверь на засов.
Вдвоем до шести пролежали часов.
Вот шепчет она: «Подымайся с постели!
Ты слышишь? На улице пташки запели».
И только ворота открыл пилигрим,
Как видит: хозяин стоит перед ним.
«Господь да пошлет тебе вечное благо!» —
Крестясь на ходу, произносит бродяга.
«Эй, женка! Поклясться могу головой —
Ты хлеба дала ему из кладовой!»
«Да нет, пустячком я его наградила,
Которым мамаша меня наделила».
«Ну что ж. Так учил нас господь поступать.
Но в дом посторонних опасно пускать.
Свои подаянья, невинная крошка,
Ты впредь на шесте подавай им в окошко».
«Супруг! Разговор мне не нравится твой.
Ведь это ж — блаженный, ведь это ж — святой.
И небо, раскрыв золотые ворота,
Воздаст нам сторицей за наши щедроты!»
ГОСПОДИН ФОН ФАЛЬКЕНШТЕЙН
Однажды с охоты граф Фалькенштейн
Скакал по лесам и полянам.
И вдруг на дороге увидел он
Девчонку в платке домотканом.
«Куда ты, красавица, держишь путь?
Не скучно ль бродить в одиночку?
Поедем! Ты в замке со мной проведешь
Хмельную, веселую ночку!»
«Чего вы пристали? Да кто вы такой?
Все хлопоты ваши напрасны».
«Так знай же, я — сам господин Фалькенштейн!
Теперь ты, надеюсь, согласна?»
«Ах, коли взаправду вы граф Фалькенштейн, —
Ему отвечает девица, —
Велите отдать моего жениха.
Он в крепости вашей томится!»
«Нет, я не отдам твоего жениха,
Ему ты не станешь женою.
Твой бедный соколик в поместье моем
Сгниет за тюремной стеною!»
«Ах, если он заживо в башне гниет, —
Бедняжка в слезах отвечает, —
Я буду стоять у тюремной стены,
И, может, ему полегчает».
Тоскует она у тюремной стены,
Звучит ее голос так жутко:
«О милый мой, коли не выйдешь ко мне,
Наверно, лишусь я рассудка».
Все ходит и ходит вкруг башни она,
Свою изливая кручину:
«Пусть ночь пройдет, пусть год пройдет,
Но милого я не покину!»
«Когда б мне дали острый меч,
Когда б я нож достала,
С тобою, граф фон Фалькенштейн,
Я насмерть бы драться стала!»
«Нет, вызов я твой все равно не приму,
Я с женщиной драться не буду!
А ну-ка, бери своего жениха,
И прочь убирайтесь отсюда!»
«За что ж ты, рыцарь, гонишь нас?
Ведь мы небось не воры!
Но то, что нам принадлежит,
Берем без разговора!»
БЕГЛЫЙ МОНАХ
Я песню новую свою
Готов начать без страха
А ну споемте про швею
И черного монаха.
Явился к повару монах:
«Давай скорей обедать!
Что в четырех торчать стенах?
Хочу швею проведать!»
Вот он поел да побежал,
Плененный белой шейкой.
Всю ночь в постели пролежал
С красоткой белошвейкой.
Меж тем колокола гудят,
Зовут монахов к мессе:
«Эх, что сказал бы мой аббат,
Когда б узнал, что здесь я?»
Он пред аббатом предстает,
Потупив долу очи.
«Мой сын, изволь-ка дать отчет,
Где был ты этой ночью?»
И говорит ему чернец:
«Я спал с моею милкой
И пил вино, святой отец,
Бутылку за бутылкой!..»
Весь день томительно гудят
Колоколов удары.
Монахи шепчут: «Бедный брат,
Побойся божьей кары!»
И говорит чернец: «Друзья,
Погибнуть мне на месте,
Но мне милей моя швея,
Чем все монахи вместе!»
Кто эту песенку сложил,
Ходил когда-то в рясе,
В монастыре монахом жил,
Да смылся восвояси.
ПОРТНОЙ В АДУ
Под утро, в понедельник,
Портняжка вышел в сад.
Навстречу — черт: «Бездельник,
Пойдем со мною в ад!
Теперь мы спасены!
Сошьешь ты нам штаны,
Сошьешь нам одежонку,
Во славу сатаны!»
И со своим аршином
Портняжка прибыл в ад.
Давай лупить по спинам
Чертей и чертенят.
И черти смущены:
«Мы просим сшить штаны,
Но только без примерки,
Во славу сатаны!»
Портной аршин отставил
И ножницы достал.
И вот, согласно правил,
Хвосты пооткромсал.
«Нам ножницы страшны!
Изволь-ка шить штаны,
Оставь хвосты в покое,
Во славу сатаны!»
С чертями трудно сладить.
Портной согрел утюг
И стал проворно гладить
Зады заместо брюк.
«Ай-ай! Ужель должны
Нас доконать штаны?
Не надо нас утюжить,
Во славу сатаны!»
Затем он вынул нитку,
Чертей за шкуру — хвать!
И пуговицы начал
Им к брюху пришивать.
И визг и плач слышны:
«Проклятые штаны!
Он спятил! Он рехнулся,
Во славу сатаны!»
Портной достал иголку
И, не жалея сил,
Своим клиентам ноздри
Как следует зашил.
«Мы гибнем без вины!
Кто выдумал штаны?
За что такая пытка,
Во славу сатаны?»
На стену лезут черти —
Шитье всему виной.
«Замучил нас до смерти
Бессовестный портной!
Не слезем со стены!
Не будем шить штаны!
Иначе мы подохнем,
Во славу сатаны!»
Тут сатана явился:
«Ты, парень, кто таков?
Как ты чертей решился
Оставить без хвостов?
Коль так — нам не нужны
Злосчастные штаны.
Проваливай из ада,
Во славу сатаны!»
«Ходите с голым задом!» —
Сказал чертям портной
И, распрощавшись с адом,
Отправился домой.
Дожив до седины,
Он людям шьет штаны,
Живет и не боится
Чертей и сатаны!
ПРОДАННАЯ МЕЛЬНИЧИХА
В деревню мельник под хмельком
Вез денег шел, да с кошельком.
Но денежки найдутся.
Вот завернул он в лес густой —
Навстречу три злодея: «Стой!»
И три ножа сверкнули.
«Здорово, мельник! Нам нужна
Твоя красавица жена.
Мы хорошо заплатим!
Чего ты струсил? Не дрожи!
Вот — триста талеров держи
И убирайся с богом!»
«Как! Моего ребенка мать
За триста талеров отдать?!
Нет, мне жена дороже!»
«Бери шестьсот — и по рукам!
Ее ты в лес отправишь к нам
Не позже, чем сегодня!»
«Да вы в уме ль? — воскликнул муж, —
Мне за вдовство столь жалкий куш?!
Здесь тысячами пахнет!»
Хохочут изверги: «Разбой!
На девятьсот — и черт с тобой!
Но шевелись живее!»
Бедняга муж потер чело:
«Ну, девятьсот — куда ни шло.
Что ж! Сделка состоялась».
Домой вернулся он… Жена
Ждет у ворот как смерть бледна:
«Откуда ты так поздно?»
«Жена! Я из лесу иду.
Там твой отец попал в беду.
Беги к нему на помощь!»
И лишь она вступила в лес,
Как ей спешат наперерез
Разбойники с ножами.
«Красотка, здравствуй! В добрый час!
Твой муженек три шкуры с нас
Содрал за эту встречу!»
И принялись ее топтать,
По лесу за косы таскать:
«Сейчас помрешь, красотка!»
«О боже! Не снесу я мук!
Ах, проклят будь злодей супруг
На том и этом свете!
Когда бы мой услышал крик
Мой брат охотник, в тот же миг
Он вас убил бы, звери!»
И тут, сестры заслышав зов,
Явился брат из-за кустов
И уложил злодеев.
«Сестрица, не о чем тужить.
Пойдем со мной! Ты будешь жить
В родном отцовском доме!..»
Прошло три долгих дня. И вот
Охотник мельника зовет:
«Зайди-ка, мельник, в гости!..»
«Ну зять, здорово! Как живешь?
Что ж без жены ко мне идешь?
Сестрица не больна ли?»
«Ох, шурин, горе у меня.
Твою сестру третьева дня
На кладбище снесли мы.
Душа бедняжки — в небесах…»
Но тут с младенцем на руках
К ним мельничиха вышла.
«Ах, мельник-изменник, мошенник и