* *
Высшая эмпирия относится к природе, как человеческий рассудок — к практической жизни.
* **
Перед первичными Феноменами, если они являются нашим чувствам обнаженными, мы испытываем особого рода жуткое чувство, доходящее до страха. Чувственные люди ищут спасения в изумлении; но быстро появляется деятельный сводник — рассудок, желая на свой лад связать самое благородное с самым- обыденным.
* **
Истинным посредником является искусство. Говорить об искусстве значит желать опосредствовать посредника; и, тем не менее, с этой стороны пришло к нам очень много денного.
* **
Кто пе умеет схватить разницу между Фантастическим и идеальным, между закономерным и гипотстичпым, тот, как естествоиспытатель, находится в скверном положении.
* **
Есть гипотезы, где рассудок и воображение становятся на место идеи.
* **
Не хорошо слишком долго задерживаться в сфере абстрактного. Эзотерическое вредит лишь по стольку, по скольку она пытается стать эзотерическим. Жизнь лучше всего поучается живым.
* **
Великое зло в пауках, да и повсюду, проистекает из того, что люди, не обладающие способностью образовать идеи, осмеливаются теоретизировать, пе понимая, что па это не дает права какое бы то ни было количество знаний. Они приступают» правда, к делу с похвальным человеческим рассудком, но последний имеет свои грапнды и, переступая их, подпадает опасности придти к абсурду. Область и наследие, подвластные человеческому рассудку, это — СФера деятельности. Действуя, он редко ошибется; высшее же мышление, умозаключение и суждение — не его дело.
* **
Понятие — итог, идея — результат опыта; чтобы подвести Этот пгог, нужен рассудок; чтобы охватить этот результат» — нужеп разу»*.
* *
Кто остерегается идей, теряет в конце концов и понятие.
* **
Всякая идея вступает в явление как чуждый гость и, начиная реализоваться, с трудом может быть отличена от Фантазии и Фантазерства.
* **
«Le sens commun est le genie de ПштапНё».
Обыденный рассудок, которому приписывается роль гения человечества, должен быть сначала рассмотрен в своих проявлениях. Исследуя, для чего пользуется им человечество, мы найдем следующее:
Человечество ограничено потребностями. Если последние пе удовлетворены, оно вызывает нетерпение; если опи удовлетворены, оно представляется равнодушным. Настоящий человек движется, стало быть, между обоими состояниями, и свой рассудок, так называемый человеческий рассудок, он будет применять для удовлетворения своих потребностей; когда это сделало, его задача — заполнять собою сферу безразличия. Если он пе выходит из ближайших и необходимейших границ, это ему и удается. Но если потребности повышаются, выступают из круга обыденного, то обыденного рассудка не достаточно, он уже больше пе гепий, человечеству открывается область заблуждения.
В течение долгого времепи занимались критикой разума; я желал бы критики человеческого рассудка. Было бы истинным благодеянием для человеческого рода, если бы обыдеппому рассудку могли убедительно показать, как далеко он может простираться, — а это п будет как раз столько, сколько ему совершеппо достаточно для земной жизни.
* **
В сущности говоря, вся философия есть лишь человеческий рассудок на тумапном (amphigurisch) языке.
Человеческий рассудок, областью которого является собственно практика, заблуждается, лишь отваживаясь пускаться на разрешение более высоких проблем; с другой стороаы, и более высокая теория редко умеет освоиться с кругом, где действует п орудует рассудок.
* **
И как раз тогда, когда отстранепы проблемы, допускающие только динамическое об’яснение, снова появляются в порядке дня механические способы об’яснения.
* **
Все эмпирики стремятся к идее, и не могут открыть ее в многообразии; все теоретики ищут ее в многообразном, и не могут найти ее в нем.
* *
Однако обе сторопы сходятся в жизни, в деле, в искусстве. Это так часто говорилось; но мало кто умеет использовать это.
Анаксагор учит, что все животные обладают активным разумом, но лишены пассивного, который является как бы толмачем рассудка.
* * *
Обыденное созерцапне, правильный взгляд на земные вещи, является наследием общего человеческого рассудка; чистое созерцание внешних и внутренних вещей очень редко.
Первое проявляется в практическом смысле, в непосредственной деятельности; второе — символически, преимущественно посредством Математики, в числах и Формулах, посредством речи, изначально тропической, как поэзия гения, как поговорочная мудрость человеческого рассудка.
* **
Аллегория превращает явление в понятие, понятие в образ, но так, что понятие все еще содержится в образе в определенной и полной Форме, и с помощью этого образа может быть выражено.
Символика превращает явление в идею, идею в образ, н притом так, что идея всегда остается в образе бесконечно действенной и недостижимой и, даже выраженная на всех языках, «сталась бы все — таки невыразимой.
Идея и опыт никогда не встретятся на полпути; соединить их можно лишь искусством и практикой. (П. 1816)
Только в самом высоком и самом обыденном идея и явление сходятся вместе; на всех средних ступенях созерцания и опыта они разделяются. Самое высокое, это — созерцание различного как тожественного; самое обыденное — деяние, активное об’еди- нение разделенного в одно тожество.
Теория и опыт (феномены) противостоят друг другу в постоянном конфликте. Всякое соединение в рефлексии является иллюзией, соединить их может только деятельность.
4. Символизм
Одно явление, один эксперимент ничего не может доказать он — звено большой цепи, имеющее значение только в общей связи. Если бы человек, закрывая всю нить с жемчугом, показал бы только одну из жемчужнн и потребовал от нас веры в то, что таковы же и все остальные, — то едва ли кто — нибудь пошел бы на такую сделку.
* **
Когда дано какое — либо явление природы, в особенности, значительное и бросающееся в глаза, не нужно останавливаться на нем, прикрепляться, прилепляться к нему, не нужно рассматривать его изолированно, а нужно осмотреться во всей природе и поискать, где проявляется нечто сходное, родственное. Ибо только из сопоставления родственного возникает мало по малу некоторая цельность, которая сама себя толкует и не нуждается в дальнейшем об’яснении. (Цв.) [52]
*
Всякое истинное арег^и выходит из последовательного ряда и приносит с собой последовательность. Это — промежуточное звено большой продуктивно поднимающейся цепи.
* **
В чем разпица между аксиомой и эптимемой? Аксиома есть то, что мы призпаем с самого пачала, без доказательства; Энтимема *) — то, что напоминает нам о многих случаях и связывает вещи, в отдельности уже познанные нами.
* **
Частное вечно подлежит общему; общее вечпо должно сообразоваться с частным.
* **
Все происходящее есть символ и, в совершенстве раскрываясь, всякая вещь указывает на все остальное. В этой мысли заключается, по — моему, величайшее дерзание и величайшее смирение.
* **
Истинная символика там, где частное является представителем более общего, не как греза или тень, но как живое мгновенное откровение неисследнмого.
* **
Хотя безусловно желательно, даже в высшей степени пеобхо- димо сначала рассмотреть явление само по себе, тщательно повторить его само в себе, вновь и вновь оглядеть его со всех стороп, тем не менее мы, в конце концов, бываем принуждены обратиться вовне и оглядеться с нашей позиции по всем сторонам, не найдем ли мы сходных явлений в интересах нашей
Итак, здесь мы вполне можем рекомендовать и превозносить аналогию как орудие, как рычаг, цель которого — захватывать и двигать природу. Не нужно смущаться теми случаями, когда аналогия вводит в заблуждение, когда она, как слишком далеко идущее, произвольное остроумие, совершенно испаряется. Не будем, далее, отвергать веселую, юмористическую игру предметами, удачное и неудачное сближение, даже связывание самых далеких вещей, которое пытается повергнуть нас в изумление, путем неожиданного сопоставления обратить паше внимание на контраст. Однако, будем держаться, ради нашей цели, чистой методической аналогии, которая только и оживляет опыт, связывая раздельное и далекое с виду, открывая его тожество и давая мало по малу и в пауке ощущение настоящей совокупной жизни природы… Все во вселенной связано, имеет отношение друг к другу, соответствует одно другому. [53]
*
Нельзя порицать мышление согласно аналогиям; аналогия имеет то преимущество, что она не замыкается, и, собственно, не желает ничего последнего; напротив, индукция, которая имеет в виду заранее поставленную цель и, работая для ее достижения, увлекает за собой ложное и истинное, пагубна.
* **
Индукции *) я пе позволял себе никогда, даже по отношению к самому себе. — Я оставлял Факты изолированными. Но я отыскивал аналогичное. — И на этом пути я дошел, например, до понятия метаморфозы растений. — Индукция полезна только тому, кто хочет заговорить другого. — Соглашаешься с двумя — тремя положениями, с несколькими выводами, и вот уже погиб. — Здесь- то собственно гнездо суб — и обрепций (подсовывания желательного и затушевывания нежелательного), и как там зовется все это отродье, которое гораздо лучше меня сумеет обозначить и определить диалектик. — Страстный человек заблудится па таком сооружении из лестниц. — А когда дело идет о поступках, партийности, мнениях, преимуществах моего и твоего, склонностях, — такие сденления неразрешимы. — Трудно оберечься от них самому, трудно и других избавить от такнх уз и вернуть их на свободу. — Пусть только скепсис станет догматичмым, и он найдет готовых противников. — Ему ведь тоже приходится либо оставлять проблемы в покое, либо решать их таким способом, который повергает человеческий рассудок в смятение [54]
*
Если бы нам поставили в упрев, что мы слишком далеко идем в установлении родства, отношений, связей, в аналогиях, толкованиях и сравнениях, то мы ответим, что для ума никакая подвижность не будет лишней, так как он всегда должен бояться закостенеть на том или ином Феномене; однако вернемся сейчас же к ближайшей среде и покажем те случаи, где эти общие космические Феномены мы производим технически собственными руками и, стало быть, можем надеяться ближе проникнуть в их природу и свойства. Однако, в сущности, мы и тут не достигли всего, чего желали: то, что мы осуществляем механически, мы ведь должны делать согласно общим законам природы; и даже в последних технических приемах всегда есть нечто духовное, которое собственно и оживотворяет «се Физически осязаемое, поднимая его на ступепь непостижимого. (Цв.)
* **
Истинное, совпадая с божественным, никогда не допускает непосредственного познания: мы созерцаем его только в отблеске, в примере, в символе, в отдельных и родственных явлениях; мы воспринимаем его как непонятную жизнь, и не можем отказаться от желания — все — таки понять его. (Метеор. 1825)
* **
Мы должпы, правда, признать за природой ее тайную гухп’ ?7]5i?*), посредством которой она творит и стимулирует жизнь,
и, не будучи мистиками, тем не менее принять, в конце — концов, нечто неиследимое; по все — таки человек, серьезно относящийся к
